"Россияне со временем тоже станут усыновлять больных детей"

Ване Пастухову повезло — в российском детдоме у ребенка с ДЦП почти не было шансов на хорошую жизнь. Все изменилось в 1999 году, когда о восьмилетнем мальчике узнала американка Пола Лахуцки. Она влюбилась в него, как только увидела его фотографию на доске объявлений в своей церкви в Пенсильвании. С тех пор они живут в одноэтажном домике Полы душа в душу. Подробнее об истории Лахуцки можно прочитать здесь. Пола и Джон не верят, что Владимир Путин подпишет "закон Димы Яковлева".

— Что вы думаете о "законе Димы Яковлева"?

ПЛ: Мы как раз говорили об этом, пока ждали вашего звонка. Кстати, я включила громкую связь, чтобы Джон тоже слушал.

— Привет, Джон!

ДЛ: Привет!

ПЛ: Ну так вот, нам кажется, что Путин наложит вето на этот закон. Мы очень оптимистичны.

— Путин дал 20 декабря пресс-конференцию, и журналисты несколько раз возвращали его к этой теме. Но президент дал понять, что считает этот закон разумным.

ПЛ: А я вот прочитала в статье, что сразу два министра сказали, что это плохой закон. Это же профильные министры, понимают, о чем говорят. Мы все-таки хотим верить, что Путин к ним прислушается. Мы молимся за это.

— А если бы вам дали слово, как бы вы убедили Путина, в том, что этот закон надо принять?

(Молчание)

— Ой, вы там?

ПЛ: Да (смеются), мы просто пытаемся понять, кто ответит первым. Тогда я первая. Я бы ему сказала, что даже самый лучший приют не может заменить ребенку семью. Если вы хотите, чтобы болеющий сирота смог прожить достойную жизнь, то первым делом надо поместить его в любящую семью. Наверное, да, лучше, чтобы русские дети жили в русских семьях. Но послушайте, сирот в России на всех хватит. Пусть Путин перед подписанием закона сходит в приют и посмотрит в глаза этих детей. Он передумает.

— Джон, а ты что скажешь?

ДЛ: Такой закон отнимет у детей будущее. Несчастные случаи здесь бывают. Но здесь все равно очень много людей, которые очень хотят усыновить ребенка и желают ему добра.

ПЛ: Да нам кажется, что Путин сам это все понимает.

— Скажите, а вам российские власти как-то помогают в воспитании Джона?

ПЛ: Нет, совершенно нет. Нисколько.

— А обещали?

ПЛ: Нет. Да я и не ждала никакой помощи.

— А какое у Джона гражданство?

ПЛ: У него есть и российский, и американский паспорт.

— Почему из всех русских детей вы выбрали именно Джона?

ПЛ: Я вообще-то даже не думала об усыновлении. Но однажды на доске объявлений в нашей церкви прочитала про Джона. Это у нас другая прихожанка тогда усыновила русского ребенка. Пока оформляла своего ребенка, познакомилась с Джоном и захотела и ему найти семью. Я как увидела объявление, сразу поняла — я беру этого ребенка. Потом я месяц размышляла, как устрою наш быт, и молилась. И после этого подала документы. Весь процесс занял девять месяцев.

— А вас нисколько не смущало, что Джон болен?

Нет. Девять месяцев, пока я оформляла документы, я чувствовала себя как любая другая мать, которая ждет ребенка (хотя ему тогда уже было девять с половиной лет). Я с самого начала знала — я делаю правильную вещь.

— Госпожа Лахуцки, а как вы можете объяснить то, что россияне отказываются от детей-инвалидов, а американцы с радостью их усыновляют? В чем тут дело?

Мне кажется, это вопрос эволюции, вопрос образования. Я уверена, что россияне со временем тоже станут усыновлять больных детей. Я не считаю, что русские холодные или незаботливые. У меня у самой русские корни, я очень люблю русских. Просто для этого нужно время и просвещение. Должна выработаться такая культура. Да, Америка сейчас впереди в этом процессе, но поверьте, раньше у нас тоже с этим были проблемы, а вот теперь детдомов становится меньше.

— Я заранее прощу прощения за этот вопрос, но у нас некоторые сторонники запрета говорят, что американцы берут детей, чтобы на этом заработать. Вы что об этом думаете?

Ну это же просто смешно. Да, когда Джону еще не исполнилось 18 лет, у меня были налоговые льготы. Но не больше, чем у обычных американских родителей. Пособия здесь достаются тем приемным родителям, которые усыновили американских детей, но не из-за рубежа. Вы себе представляете, насколько дорогая вещь — усыновление, тем более международное? А вырастить ребенка — вы представляете себе, сколько стоит? Ну это правда смешно.