Миллиардеры Чарльз и Дэвид Кох создали компанию с выручкой более $100 млрд, теперь они борются за «настоящую демократию»

Человек, который, по оценке Forbes, входит в число 50 самых влиятельных людей в мире, топ-20 самых богатых и, пожалуй, в дюжину самых ненавидимых людей на планете, постоянно рефлексирует. Однако, учитывая, что Чарльзу Коху исполнилось 77 лет, это простительно. Простительно потому, что недавно он назвал президентские выборы «виной всех войн», и потому, что Koch Industries является второй крупнейшей частной компанией в Америке (после Cargill) с выручкой $115 млрд.

Учитывая, что его с братом называют «свиньями» (например, Крис Мэтьюс, популярный ведущий канала MSNBC), а протестующие во время предвыборной гонки ходили с плакатами Koch Kills, Чарльз Кох хочет использовать это редкое интервью, чтобы придать себе человечности. Впрочем, эта простая внешность деда, подкрепленная расстегнутым воротником и широкой улыбкой, не гармонирует с сокрушительной бизнес- и политической властью, которой они вместе с младшим братом Дэвидом добились благодаря системному подходу, полученному ими в ходе обучения в Массачусетском технологическом институте (MIT).

Многие его критики левого толка — включая президента США Барака Обаму — обвиняют Коха в концентрации слишком большого количества власти и ее использовании во благо личных экономических интересов с помощью сети секретных организаций, которую называют Kochtopus. Чарльз отвечает на эти нападки, что следует закону и использует секретность по мере необходимости. «Мы получаем угрозы расправы над нашими людьми, угрозы уничтожения наших предприятий. Anonymous и другие группы пытаются взломать наши IT-cистемы, — рассказывает он. — Пока мы живем в обществе, где на нас нападает президент и нас запугивают члены Конгресса и все это выносится наружу и становится частью культуры — мол, мы есть зло, поэтому нас нужно уничтожить, зачем мы должны раскрывать информацию о себе?»

По иронии судьбы, братья Кох верят, что как раз они борются против власти, во всяком случае на политическом поприще. Для них реальная власть — это федеральное правительство, способное задушить налогами целые индустрии, заставляющее граждан покупать медицинские страховки и усмиряющее такие сильные корпорации, как Koch Industries. «Главная сила власти — это способность принуждать, — говорит Чарльз Кох. — У нас с братом нет такой силы».

Выборы президента США, которые Дэвид Кох в отдельном интервью вскоре после оглашения результатов назвал «горьким разочарованием», подтверждают слова Чарльза. Даже братья Кох, которые потратили десятки миллионов долларов в последней предвыборной гонке (они не раскрывают точной цифры), делая прямые политические взносы либо финансируя «некоммерческие организации», не смогли принудить электорат поддержать кандидатов от республиканцев. Проигрыш Митта Ромни был для них большим ударом как в плане политических итогов, так и для личной репутации.

Но победа Обамы — лишь момент в большой стратегии, рассчитываемой братьями на десятилетия, а не на одну предвыборную кампанию. «Мы собрали большие средства и мобилизовали большие силы, и мы проиграли. Вот так просто и ясно, — говорит Дэвид. — Теперь мы будем разбираться, что сработало, а что нет, и постараемся улучшить результат в будущем. Мы не собираемся поднимать руки вверх и сдаваться».

Как утверждает Чарльз, их целью всегда была «настоящая демократия», при которой «люди могут управлять своими жизнями и выбирать, как им потратить свои деньги: «При нынешней демократии мы каждые два или четыре года выбираем кого-то, кто говорит нам, как надо жить». При этом братья Кох понимают, что их идею чистого капитализма гораздо сложнее продать (даже в среде капиталистов) в отличие от популистских воззваний другого миллиардера, Уоррена Баффетта, призывающего богатых делиться с бедными.

В середине 1970-х годов Чарльз стал одним из учредителей Института Катона (Cato Institute), первого крупного «мозгового центра» либертарианцев. Институт располагается в Вашингтоне и насчитывает 120 сотрудников, увлеченно работающих над продвижением экономических свобод. В 1978 году братья Кох помогли основать — и до сих пор финансируют — исследовательский Центр Mercatus при Университете Джорджа Мэйсона. Братья также спонсировали организации Federalist Society (либертарианский «мозговой центр», изучающий судебную систему) и Heritage Foundation («мозговой центр» консерваторов).

Все эти организации, неизвестные 99% населения США, формируют фундамент консервативной идеологии со времен президентства Рональда Рейгана. И это определенный успех семьи Кох. Например, консервативное большинство Верховного суда, ведомое его председателем Джоном Робертсом, за последние годы приняло несколько решений вопреки левой позиции правительства Обамы; и эти решения следуют меморандуму организации Federalist Society.

Как устроена Koch Industries. Для того чтобы действительно понять долгосрочную стратегию братьев Кох и каким образом они добиваются поставленных целей, важно проанализировать основной источник их могущества — холдинг Koch Industries. На предприятиях группы занято 60 000 сотрудников. Холдинг владеет 4000 милями трубопроводов и перерабатывающими мощностями, покрывающими 5% ежедневного спроса на топливо в США. Предприятия Koch Industries производят синтетические волокна Lycra и ковры Stainmaster, бумажные полотенца Brawny и туалетную бумагу AngelSoft. Если Koch Industries выйдут на биржу (правда, Чарльз заявил, что это случится «только через мой труп»), в плане рыночной капитализации она будет входить в первые 40 корпораций США.

После конфликта с братьями Уильямом и Фредериком в 1980-х годах Чарльз и Дэвид владеют 84% Koch Industries. Forbes оценивает состояние Чарльза и Дэвида в $31 млрд на каждого. Братья утверждают, что реинвестируют 90% прибыли группы (в 2012 году прибыль до налогов Koch Industries оценивается $11,5 млрд). Koch Industries ошибочно называют энергетической компанией, но их ключевая компетенция — превращение сырьевых материалов в продукты с добавленной стоимостью.

Koch Industries в своем искусстве создания капитала использует идеи Фридриха Хайека (представитель Австрийской экономической школы). В компании даже официально зарегистрировали их приверженность Хайеку: это называется рыночно ориентированный менеджмент. «Мы пытаемся оценить, сколько стоимости создает работник и награждаем его соответственно», — говорит Чарльз.

Чарльз, который по выходным читал своим детям лекции по экономике, позиционирует себя как тренер, управляющий командой скорее методом Сократа, чем с помощью распоряжений: он подбрасывает менеджерам задачи, которые нацеливают их на работу в долгосрочной перспективе.

История семьи. Хайек не единственный политический философ, повлиявший на мировоззрение Кохов. Ненависть братьев к централизованному контролю восходит также и к Сталину. Это ощущение они в большей степени унаследовали от своего отца Фреда (сына голландских эмигрантов, обосновавшихся в Техасе в 1891 году). Фред Кох изучал химические технологии в MIT, а после того как в начале 1930-х годов крупные нефтяные концерны довели его инжиниринговую компанию до банкротства, он работал в Советском Союзе. В СССР Фред Кох заработал состояние, возводя нефтеперерабатывающие заводы для Сталина, но вскоре почувствовал отвращение к коммунизму в общем и к своему благодетелю в частности, после того как его русские товарищи попали под «чистки».

Фред вернулся в США накануне Второй мировой войны и увеличил свое состояние благодаря компании Rock Island Refining, управлявшей нефтеперерабатывающим предприятием и системой нефтепроводов в южной Оклахоме.

Четверо сыновей Фреда — Чарльз, Дэвид, Билл (близнец Дэвида) и Фредерик (самый старший) — выросли в семейном поместье в Вичите (Канзас). Чарльз вспоминает, как отец заставлял его работать с утра до ночи, в то время как друзья играли в гольф и теннис в местном клубе. «Он заставлял меня работать, потому что иначе я мог попасть в какие-нибудь неприятности», — рассказывает Чарльз. (Сам он проявил такую же строгость при воспитании своего сына Чарльза, которого все называют Чейзом, и в свои 35 тот является одним из топ-менеджеров Koch Industries. Когда Чейз, подающий надежды теннисист, пытался выбрать своей стезей корт, Чарльз поставил его перед выбором: развивать игровые навыки или получить работу в семейной компании. Чейз выбрал работу и провел остаток лета на откормочной площадке крупного рогатого скота в западном Канзасе.)

Первые шаги в бизнесе. Чарльз, как и его отец, поступил в MIT (также сделали Дэвид и Билл), получил степень магистра в области химических и ядерных технологий и отправился работать в консалтинговую фирму Arthur D.Little. Однако отец, страдающий от сердечной недостаточности, настаивал на том, чтобы он вернулся в Вичиту и занялся семейным делом. К тому времени нефтеперерабатывающий бизнес приносил около $1,8 млн прибыли в год при продажах $68 млн (большая часть выручки с низкорентабельного нефтепровода), а инжиниринговый бизнес работал в ноль, покрывая лишь расходы в $2 млн в год. Фред передал Чарльзу семейный бизнес с простым наказом: «Можешь управлять им как хочешь, но продавать не имеешь права».

Чарльз быстро понял, что ставка на достижение краткосрочных результатов не позволяла бизнесу развиваться. Его отец был одержим накоплением наличности для выплаты налогов на наследство, а менеджеры инжинирингового подразделения теряли деньги, потому что отказывались раскрывать клиентам проектные данные нефтеперерабатывающего оборудования. Он увидел, что бизнес может заметно вырасти и решил направить скудные доходы в новые проекты вроде нового завода в Европе.

«Я не стремился жить на широкую ногу, — говорит Чарльз, живущий, как и Уоррен Баффетт, в простом доме, возведенном на семейном землевладении еще в 1975 году. — Я хотел построить что-нибудь».

Постепенно Фред Кох передавал все больше дел Чарльзу, а тот не считался с осторожными менеджерами и расширял трубопроводную систему компании Rock Island, охватывая новые штаты и покупая грузовые линии для более эффективного сбора нефти с новых скважин.

Раскол в семье. Фред Кох умер во время охоты в 1967 году в возрасте 67 лет, вскоре после того как полностью передал управление семейным бизнесом Чарльзу. За смертью Коха-старшего последовали два судьбоносных момента в истории компании.

На следующий год Чарльз провернул рискованную и, по всей вероятности, самую прибыльную сделку в своей карьере. Его семья владела 35% нефтеперерабатывающего предприятия Pine Bend в Миннеаполисе. Другими крупными акционерами были Union Oil of California (Unocal) — 40% и Джей Ховард Маршалл — 15%. Чарльз хотел купить долю Unocal, но компания запросила за свои акции слишком высокую цену. Поэтому он убедил Маршалла объединить его 15% с долей семьи Кох, чтобы предотвратить возможную покупку контрольного пакета этого предприятия компанией Unocal для последующей продажи сторонним инвесторам.

Риск оправдал себя. Наследники Маршалла владеют пакетом акций Koch Industries, стоящим по меньшей мере $10 млрд. А Чарльз тогда взял $25 млн в долг, чего он всегда остерегался, чтобы выкупить долю Unocal. Нефтеперерабатывающий завод Pine Bend тем временем превратился в машину по производству денег, позволив Чарльзу осуществить задуманную им экспансию: Koch Industries приобрела производителя минеральных удобрений, тысячи миль трубопроводов, заводы DuPont по выпуску синтетических волокон.

Второй судьбоносный момент в истории компании является побочным эффектом успеха: это «гражданская война», которая до сих пор разделяет семью. Ощущая себя оставленными не у дел, Билл и Фредерик пытались захватить контроль в Koch Industries в 1980 году. Дэвид встал на сторону Чарльза и вновь уговорил Маршалла присоединиться к ним. В 1983 году после череды судебных процессов Чарльз и Дэвид выкупили доли братьев и других акционеров за $1,3 млрд. В то время это казалось астрономической суммой, но Чарльз и Дэвид, если оглянуться назад, совершили одну из величайших сделок в истории бизнеса.

Эта сделка также привела к десятилетию новых судебных разбирательств. Билл и Фредерик подавали в суд на Чарльза, обвиняя его в занижении стоимости бизнеса, а также обвиняя компанию в нарушении различных экологических и технологических стандартов. Споры в конечном счете были улажены (Билл смог построить свою собственную $4-миллиардную энергетическую компанию), но Чарльз во время интервью Forbes никогда не упоминает Билла по имени и называет его только как «брат близнеца» (Дэвида). Был еще один неожиданный побочный эффект семейного раскола: Koch Industries расширила свое присутствие в Вашингтоне в начале 1990-х для того, чтобы уладить вопросы с Биллом, но тот офис до сих пор остается их лоббистским центром.

Спланированное будущее. Учитывая необъятную финансовую заинтересованность братьев Кох, возникает вопрос: является ли их политическая игра откровенно корыстной. В частности, Koch Industries, крупный «поставщик» углерода, которому небезразлично ужесточение контроля за промышленными выбросами, выделила миллионы долларов организациям, изучающим влияние человека на глобальное потепление. Чарльз предупреждает о предвзятости утверждения, что именно человечество ответственно за повышение температуры на планете. «Чем мне нравится наука, так это тем, что каждую теорию должны проверять скептики», – говорит Кох.

Если Чарльз, как и свойственно бизнесменам, дипломатичен в своих высказываниях и избегает громких заявлений, то Дэвид, который живет в Нью-Йорке, и чья основная деятельность крутится вокруг филантропии и политики, не так скромен. У Дэвида есть сообщение для всех, кто думает, что братья Кох не станут ключевым фактором в предвыборной гонке в 2016 году или после: «Мы будем сражаться, пока мы дышим. Мы хотим передать нашим детям лучшую и более преуспевающую Америку».

Братья Кох способны преподносить сюрпризы, поскольку их либертарианские инстинкты зачастую одерживают верх над консервативными основами. Например, Дэвид Кох поддерживает однополые браки и выступает против войны с наркотиками. Какая у братьев политическая повестка на будущий год? Борьба с дотациями для корпораций. В то время как Обама говорит о том, что необходимо избавиться от лоббистов, Чарльз утверждает, что «единственный способ добиться этой цели — вывести государство из схемы по «дарению подарков»; мы должны избавиться от дотаций и льготы для бизнеса».

И хотя война между братьями Кох и сторонниками Обамы продолжается, а победитель пока не выявлен, две вещи предопределены наверняка: Koch Industries останется частной компанией и Чарльз, этот мастер долгосрочных стратегий, уже продумал свой уход. Пусть его дочь Элизабет не вовлечена в бизнес, но сын Чейз является вице-президентом аграрного подразделения компании, а большинству топ-менеджеров, что стоят над ним, остались считаные годы до пенсии.

«У нас лучшие руководители и наибогатейший опыт управления, — говорит Чарльз. — Если меня собьет грузовик, тогда я отойду от дел и станет только лучше». Так рассуждает человек, давно все спланировавший на десятилетия вперед.

Как устроена бизнес-империя братьев Кох, главных противников Обамы