От войны и насилия — в Россию

Фото: Reuters

Сирийцы и египтяне-копты бегут от войны и революций в Россию. Однако на месте они сталкиваются с множеством сложностей: им крайне редко дают статус беженцев, а специальных центров, которые могут принять вынужденных переселенцев, мало. Единственный крупный центр по приему беженцев — в г. Очер, в Пермской области. Чтобы попасть в Очер, им нужно проходить большое количество бюрократических процедур, которые не всегда завершаются успехом. Вынужденным иммигрантам помощь оказывает некоммерческая правозащитная организация "Гражданское содействие". Член комитета "Гражданского содействия" Елена Буртина рассказала PublicPost о том, как беженцы из Сирии и Египта оказываются в российской бюрократической "ловушке".

Елена Буртина, заместитель председателя комитета "Гражданское содействие"

В Пермском крае находится практически единственный в России крупный миграционный центр. Есть еще в Тверской области, но туда почему-то сейчас не посылают, и два маленьких в Краснодарском и Ставропольском крае, но они уже заполнены. Реально действует центр в Пермском крае, в Очере. Туда люди и направляются. Центры эти принадлежат Федеральной миграционной службе, а не нам. Мы — НКО.

— Сколько беженцев из Сирии находится в России на данный момент?

Мы не можем судить о реальных масштабах потока беженцев в Россию. Конечно, основной поток сирийских беженцев идет в соседние страны — прежде всего, в Турцию и Ливан, но какое-то количество, все возрастающее, идет и в Россию. У нас этот поток начался с августа. Арабский переводчик у нас в офисе бывает в среду и четверг, и каждый наш приемный день приходит новая группа из нескольких человек. Большая их часть не имеет никакого пристанища.

— А документы у них есть?

Да, поскольку это люди, которые прилетают на самолете. Из Сирии нелегально проникнуть в Россию сложно — это очень редкие случаи. Они на самолете, с визами.

— А что насчет статуса беженца?

Статус беженца может дать только ФМС. Он должен даваться, когда люди подвергаются преследованиям в своей стране: на религиозной, расовой почве, на почве политических убеждений, либо на почве принадлежности к какой-то социальной или этнической группе, которая в этом обществе преследуется. Это достаточно узкое определение. А многие реальные беженцы, например, из Сирии, бегут просто от войны — их индивидуально никто не преследует, и они не попадают под этот статус. Бывает, конечно, что конкретного человека преследуют правительственные войска или оппозиция — обе стороны в этом конфликте ведут себя очень жестоко... Но и те чаще всего не получают статуса беженца.

Если человек не может претендовать на статус беженца или ему отказано в нем, его тем не менее возвращать в его страну считается негуманным. Как сейчас в случае с Сирией. Позиция УВКБ ООН (Агентства ООН по делам беженцев), с которой они выступили еще в феврале, — не возвращать сирийцев сейчас. Чтобы они могли вернуться потом, как там сказано, "в безопасную ситуацию с достоинством". Но тем не менее, у нас им отказывают и во временном убежище.

— Что они потом делают?

В принципе, после этого их должны депортировать. Но обращение рассматривается 3 месяца, а потом отказ можно обжаловать. Мы их обжалуем. В период обжалования они находятся на территории РФ легально. Их можно выдворить, только если в результате обжалования получен отрицательный результат. Мне пока случаи выдворения сирийцев неизвестны. Это было бы очень жестокое решение. Может быть, ФМС России как-то изменит свою позицию, прислушается к голосу ООН.

Что касается сирийцев. У нас из Сирии была достаточно большая трудовая миграция. Из тех, кто к нам обращается, многие — сирийцы, которые приехали в Россию на работу, но сейчас не могут вернуться из-за войны. То есть среди них есть люди, более-менее интегрированные в Россию. У них есть жилье, заработок. Поэтому многие сирийцы не находятся в таком безвыходном положении, как египетские копты-христиане. У них здесь вообще нет никаких связей, они выходят из самолета, не зная русского языка, у них нет знакомых, которые бы их приняли, пристроили, объяснили, куда идти. С ними самая тяжелая ситуация. Тем более, если они приезжают зимой с детьми и им просто некуда приткнуться. И денег на гостиницу у них, конечно, нет.

— Вы написали на своей странице в Facebook, что они 3-4 недели ждут в Москве перед отправкой в центр для беженцев. А в каких условиях они живут в Москве все это время?

В том-то и дело, что ни в каких. Почему они находятся у нас в офисе? Потому что им негде больше жить. Если человеку некуда деваться, решение о направлении в центр должно приниматься за один день. А у нас вот какая система: нужно сначала пойти в миграционную службу. Если это люди, говорящие на языке, для которого нет переводчика в миграционной службе, то им назначают день приема с переводчиком, которого приглашают из бюро переводов. Это может затянуться на две недели и даже больше. Человек проходит интервью, подает заявление на статус беженца, и во время интервью он обязательно должен сказать, что ему негде жить, его нужно направить в центр для размещения. Он подает заявление в миграционную службу Москвы. Но заявление потом должно быть переадресовано в Федеральную миграционную службу. ФМС в течение 2-3-х недель принимает это решение. А потом, когда решение принято, его уже спускают в службу Москвы и затем — сообщают беженцам. А где все это время находятся люди, это никого не касается.

— В офисе у вас сейчас сколько человек?

Было два человека, а потом прибавилась семья коптов из 10 человек. Двоих из семьи взяли москвичи.

— А в Пермском крае?

Сирийцев там пока не так много. Больше всего афганцев и африканцев.