Каким был Рем Вяхирев: добрый, порядочный, умный, хитрый, веселый, "легенда"
Фото: Reuters На 79-м году жизни умер Рем Вяхирев, создавший вместе с министром газовой промышленности СССР, а впоследствии премьер-министром России Виктором Черномырдиным "Газпром". Вяхирев занимал пост руководителя компании с 1992 по 2001 год. PublicPost побеседовал с теми, кто его знал лично.
Фото: Сергей Михеев/Коммерсант
Евгений Ясин, министр экономики России в 1994-1997 годах:
"Я не могу сказать, что мы были близкими людьми, что я чувствовал в нем коллегу, но он был ближайшим другом Виктора Степановича (Черномырдина — прим. ред.). Виктор Степанович был моим руководителем в течение нескольких лет. Черномырдина все знают, и я должен сказать, что он оставил у меня очень хорошее впечатление. В значительной степени я переношу это хорошее отношение к его ближайшему другу — Рему Ивановичу (Вяхиреву — прим. ред.) и считаю, что в день его смерти мы должны упомянуть его с благодарностью за ту работу, которую он делал в 90-х годах и в начале 2000-х годов. Это был весьма квалифицированный человек, преданный своему делу, преданный друзьям, который старался выполнять свой долг в исключительно тяжелых обстоятельствах.
Просто хочу напомнить, что в 1998 году в определенный период нефть стоила не 108 долларов за баррель, а восемь, и надо было как-то сводить концы с концами. Тогда, как все помнят, все-таки был объявлен дефолт. Перед этим... У "Газпрома" всегда ситуация была немножко лучше, чем у всех. И тогда тоже, потому что цена на газ падала вслед за ценой на нефть, но довольно со значительным интервалом. В тот момент, когда нефть была на дне, газ стоил дороже. И когда нужно было выйти из положения, я имею в виду времена, когда Виктор Иванович еще был премьер-министром (25 декабря 1993 года — 23 марта 1998 года — прим. ред.), он обращался к Вяхиреву. И тот всегда помогал. "Газпром" был вторым бюджетом, "запасным карманом" правительства, который в особо трудных ситуациях использовался. Это было не политиканство, это была дружба, помощь, поддержка, которые важны в трудную минуту. У меня добрая память о нем. Мы все должны помнить эту фигуру, как одного из видных людей этого тяжелого и славного периода в истории России.
***
Очень характерная черта этого поколения советских хозяйственников предреформенной — реформенной эпохи: они проходили "школу", выйдя из простой молодежной среды, они не отличались какими-то особенными, я бы сказал, культурными достижениями, но они были честными и порядочными людьми в той степени, в которой это позволяла среда. Были истории.
К примеру, мы ругались с Ресиным (Владимир Ресин курировал вопросы строительства в московском правительстве) и Лужковым (Юрий Лужков — мэр Москвы с 1992 по 2010 год), сидя в кабинете у Черномырдина, по поводу того, давать или не давать из бюджета деньги на строительство храма Христа Спасителя. Прямо скажу, хотя это сейчас не модно и как бы меня в очередные Pussy Riot не записали, но тогда я отказывался давать деньги просто потому, что денег в бюджете не было. То есть они были, но на предназначались на другие цели. И тогда Черномырдин сказал: "Ладно, найдем". Он снял трубку и позвонил Рему Ивановичу: "Рем, выдели квоту на экспорт для Лужкова".
***
Другой случай был. Обсуждался вопрос. Чубайс только недавно получил нагоняй (он тогда был первым вице-премьером) за то, что никак не удавалось достичь сокращения дефицита бюджета: нужно было проявлять жесткость, добиваться сокращения расходов. И вот тогда, глядя на присутствующих на совещании промышленников, среди них был и Вяхирев, он обращался ко всем. Чубайс особенно хитро смотрел на Рема Ивановича, потому что он был из немногих, у кого вообще какие-то деньги были. Чубайс просил аккуратно всех платить налоги. Вяхирев ему ответил: "Что можем, то дадим, а больше не просите". Вот примерно таким он был — хозяйственник высокой пробы, но пробы того времени, которое его вырастило. Он заслуживает нашей благодарности".
Борис Немцов, министр топлива и энергетики в 1997 году:
"Вяхирев — это легендарный советский крепкий хозяйственник. Он вместе с Черномырдиным создал крупнейшую газовую корпорацию мира и по праву ей долгие годы руководил.
Я, будучи вице-премьером, который курировал энергетику и "Газпром", был председателем представителей государства в "Газпроме", с Вяхиревым постоянно ругался. Прежде всего, по поводу акций, которые Вяхирев хотел приобрести у государства за бесценок. 35% акций "Газпрома" за 12 млн долларов — за цену коттеджа на Рублевке. Мне удалось эти акции государству вернуть. Ругались мы по поводу непрозрачности "Газпрома". Но Вяхирев — это был профессионал, который пользовался непререкаемым авторитетом. И если его сравнивать с нынешней командой Миллера (Алексей Миллер — председатель правления "Газпрома" с 2001 года), то это как день и ночь — Миллер Вяхиреву и в подметки не годится. Я думаю, что в последние годы жизни он безумно переживал, что все, что он создал, разрушается под чутким руководством путинских менеджеров, но он был человеком номенклатурным и вслух не высказывался, хотя в его последнем интервью журналу Forbes он намекал, что ему тяжело переносить разрушение "Газпрома".
***
У нас с ним не было дружеских отношений. Скорее, они были конфликтные.
Я помню с ним историю. Мы с Ельциным прилетели в Швецию в 1997 году. Тогда был разгар борьбы с Вяхиревым за акции "Газпрома". А он отдавать не хотел. И тогда на приеме у королевы и короля Ельцин спросил меня, вернул ли Вяхирев акции. Я говорю: "Нет". "Ну, пошли разбираться" (ответил Ельцин — прим. ред.). Подошли на глазах у изумленных королевы и короля к Вяхиреву. Вяхирев стоит улыбается, он всегда улыбался. Ельцин ему говорит: "Верни Немцову акции. В смысле, государству". Вяхирев посмотрел на меня, я бы сказал, с лютой ненавистью. Ельцину он сказал "хорошо", а мне: "Этого я тебе не забуду никогда". Король с королевой при этом стояли обомлевши.
И действительно, он проклинал всю жизнь меня последними словами. Но я, наверное, все-таки правильно сделал, что вернул тогда "Газпром" государству, хоть и достался он путинским ворам.
Он такой дядька был вроде от сохи и наивный, но на самом деле, хитрый, умный, опытный, с хорошей памятью, отлично знавший отрасль свою, пользовался непререкаемым авторитетом. Я был с ним и в Уренгое, и встречались мы с людьми на буровых, на предприятиях, и видел, как к нему очень трепетно относится народ, как к легенде".
Фото: Reuters
Михаил Касьянов, председатель правительства России в 2000-2004 годах:
"Я не очень близко был с ним знаком — несколько раз общались на совещаниях. Он, безусловно, был очень профессиональным человеком и очень радел за газовый сектор и, в частности, за свое детище — "Газпром". Не допускал чрезмерного вмешательства в отрасль. Он возглавлял "Газпром" в период его становления и вывел эту корпорацию в ряд самых значимых в мире. Для России в 90-е годы и в начале 2000-х "Газпром" имел чрезвычайное значение — главный налогоплательщик страны. Я помню, как в 90-е, когда я еще работал в Минфине, вопрос о том, сколько заплатит "Газпром", во многом определял социальную политику правительства: выплаты зарплат и пенсий. Поэтому, конечно, его (Рема Вяхирева — прим. ред.) роль в истории достаточно заметная. Да, конечно, можно сказать, что проблемы были, и, когда мы проводили либеральные реформы, я пытался его убедить в необходимости реформирования "Газпрома", но надо сказать, что с ним можно было разговаривать — он слушал аргументы и делал выводы. Я считаю, что он сыграл огромную позитивную роль в жизни государства и "Газпрома".
Василий Гатов, вице-президент Гильдии издателей:
"По поводу Рема Ивановича у меня история уренгойская. Приехали мы с ZDF снимать фильм о роли "Газпрома" в большой политике. Дело накануне выборов 96-го, все серьезно, рейтинг Ельцина 2%, все смотрят на коммунистов, разгар зимы, немецкий корреспондент, как мы приземлились в Новом Уренгое — на бл...ки, у него там давно знакомая была, а мы с великим Славой Ефимовым, сами понимаете, снимать всякие газовые красоты. Ну и снимаем, значит, и тут, день на третий, газпромовский пиарщик, приставленный к съемочной группе, говорит — у нас тут Рем Иванович, узнал, говорит, что немецкая съемочная группа в Уренгое, приглашает позавтракать вместе, обменяться, так сказать. Где искать корреспондента-бл...на, непонятно, а он еще и любитель выпить по-настоящему, так что шансы найти его в невменяемом состоянии выше среднего... Ну, ладно, нашли, реанимировали баней в 2 часа ночи, наутро поднимаем корреспондента по кличке "Танкист", а он икает. Не просто икает, а не может остановиться вообще. Выходим на завтрак в уренгойском доме приемов, за круглым столом уже сидит всякое местное начальство, ждет Рема Ивановича.
— Ик, — говорит немец. — Ик.
В полной тишине, все сидят, ни к еде, ни к напиткам не прикасаются. Заходит Вяхирев, и я понимаю, что его вечер тоже был томным.
— Ик, — говорит немец, — Ик.
Рем Иванович обнаруживает его за столом, подходит, смотрит в глаза — и повернувшись к своему денщику-охраннику, протягивает руку. Тот беззвучно...
— Ик, — говорит немец, в глазах страдание и полное непонимание, что происходит. — Ик.
Заметьте, ни одного слова не произнесено. В руке Рема Ивановича оказывается граненый стакан, наполовину наполненный, очевидно, водкой, а денщик заботливо накалывает на вилку соленый помидор.
— Пей, — улыбаясь, Рем Иванович протягивает стакан немцу.
Тот в полном ошеломлении делает глоток, Вяхирев перехватывает его руку, опускающую стакан. — ДО ДНА, оккупант!
Немец допивает, давясь и хрюкая, но икота тут же проходит.
— А интервью, — произносит Вяхирев, — будет вечером. И уходит.
Вечером интервью действительно было, довольно скучное, потому что без мата и человечинки. Но вот жест, перехватывающий спасительный стакан, я и запомнил".
Наталия Геворкян, журналист:
"У меня есть дивная история с Вяхиревым в Париже, которую знают все мои друзья. Я бегу на его пресс-конференцию в резиденции посла. Дождь, накрылась зонтом. Вяхирев стоит под козырьком дома, показывает своему собеседнику на меня, полностью скрытую под зонтом и говорит: "Вот ты спрашивал, как выглядит настоящая француженка. Ту семенящую под зонтом видишь? Вот так и выглядит: маленькая, худенькая, юркая, все спешит куда-то. Типичная француженка". Я убираю зонт и говорю: "Ну, насчет худенькая, это вы, Рем Иваныч, погорячились". Он растерянно: "Ну, е....! Наташа!" И хохочет".