Конец кипрского полуофшора – результат множества ошибок

Есть три типа финансовых кризисов: ликвидности, неплатежеспособности и скудоумия. Так Майкл Мусса, бывший главный экономист МВФ, сказал в свое время об азиатском кризисе 1997 года. Кипрская ситуация безусловно относится к третьему типу.

Причина не только в Кипре. Но и в том, заметил вспомнивший слова Муссы экономист исследовательского центра Bruegel Николя Верон, что немецкая политика все более враждебна задачам общеевропейского антикризисного менеджмента. В случае Кипра это проблема лишь для него самого и для россиян, привыкших к низконалоговой территории. Куда хуже, если подобная история произойдет с банками Испании или Италии.

Кипрскую историю лучше всего рассматривать как серию ошибок, совершенных всеми участниками увлекательного действа.

1. Ошибки журналистов и аналитиков: преувеличение. Размер кипрской банковской системы — не 700-800%, как писал, например, Якоб Киркегард из PIIE, а «всего» 600%. ВВП по итогам 2011 года — почти €18 млрд (в 2012 упал на 2,3%), баланс банковской системы — € 108,6 млрд. Кипрская экономика — 0,13% ВВП от европейской.

В кипрских банках едва ли находится €43–53 млрд российских денег, как утверждало агентство Moody’s, а скорее, порядка €30 млрд (см. табл). На долю россиян приходится большая половина из обязательств кипрских банков перед нерезидентами ЕС (всего — €32 млрд). И меньшая часть из обязательств перед резидентами ЕС (российские деньги могут прийти в кипрский банк, например, от голландской компании с российскими корнями).

Из депозитов резидентов-киприотов (€43,3 млрд) на долю юрлиц приходится всего 38,5%, остальное — средства граждан. Случаи, когда россияне вносят деньги в кипрский банк от имени граждан Кипра, надо считать экзотическими. Учитывая, что местному бизнесу тоже нужны банки, получаем, что российские средства в кипрских банках составляют порядка €30 млрд или меньше, но уж точно не более €40-45 млрд. Эти выкладки я сверил с Александром Апокиным из ЦМАКПа и Константином Козловым из ЦМИ Сбербанка, которые существенно помогли в расчетах, но не несут ответственности за возможные ошибки автора.

2. Ошибки вкладчиков: беспечность. Почти невозможно понять владельцев депозитов в кипрских банках, которые, будучи нерезидентами, не вывели свои средства до марта 2013-го. Их не напугали ни результаты брюссельских стресс-тестов кипрских банков, ни обращение Кипра за помощью в июне 2012-го. Резидентам бежать было особенно некуда. Сумма, которую они к концу января 2013-го оставили на счетах в кипрских банках, — €42.8 млрд — всего на 5,7% ниже максимума (трехлетней давности) и лишь на 3,3% меньше, чем в прошлом мае.

Куда мудрее оказались клиенты кипрских банков из других стран еврозоны. До 2010 года они почти не размещали средства на кипрских счетах (€1,1-1,3 млрд). Высокие по европейским меркам ставки (в прошлом году — 4,6-4,7% на депозиты от года до двух) и рост числа иммигрантов увеличили к июлю 2012 года вклады европейцев впятеро, до €6.6 млрд. Но к февралю 2013 года европейцы забрали 28,1% этой суммы. Завидная предусмотрительность! Понятно, что бегство европейцев с тонущего кипрского корабля положения местных банков не улучшило.

Резиденты остального мира, среди которых больше всего россиян, повели себя с истинно кипрской предусмотрительностью.

До 2012 года они только наращивали депозиты (исключая кризисный 2008-й). Максимум — €21,9 млрд — был достигнут как раз к прошлому маю. С тех пор остатки на счетах уменьшились всего на 4,6%.

В институциональном рэнкинге финансовой беспечности на первом месте частные лица. Они с прошлого мая вывели из кипрских банков всего 4,2% средств. Страховщики и прочие финансисты не лучше: успели забрать 4,3%. Самые бдительные — нефинансовые корпорации, они с апреля 2012-го вывели 9,8%.

Сигналы бедствия — не первые, а уже настолько явные, что их нельзя было игнорировать, — прозвучали летом 2011 года. Год спустя прогрессирующая болезнь вынудила Кипр обратиться за помощью для рекапитализации банков. Из-за обесценения греческих активов банки потеряли около четверти ВВП, говорил глава кипрского центробанка Паникос Димитриадис. Как и сейчас, Кипр одновременно попросил денег у Брюсселя и Москвы.

Вторая проблема банков — сдувающийся пузырь на рынке недвижимости Кипра. За 2006 — осень 2008 года цены выросли на 53%, под это были выданы кредиты девелоперам и покупателям жилья. С тех пор недвижимость подешевела на 16%. В результате, по оценке Barclays, доля необслуживаемых долгов у Bank of Cyprus (BoC — крупнейший банк в стране) достигла 22,9%, а у Laiki (Cyprus Popular Bank — второй по величине) — 27,4%. Это приговор.

Еще прошлым летом на рекапитализацию банков требовалось не меньше трети ВВП страны. Это лишь немногим ниже годовых доходов кипрского бюджета. А он и так дефицитен: госдолг за 5 лет вырос с 48% до 92% ВВП. При этом экономика Кипра в 2012 году не достигла уровня 2008 года. В январе Еврокомиссия уверенно прогнозировала для страны спад в 2013-2014 годах. Напечатать деньги самостоятельно Кипр, вступивший 5 лет назад в еврозону, не может. ЕЦБ ни малейшего желания финансировать кипрские банки не выказывал. В такой ситуации единственный вариант спасения — продать неплатежеспособные банки за копейки в обмен на ликвидность от новых владельцев. Но для этого нужно сначала «выгнать» старых.

Еще раз Кипр попросил помощи у Европы в прошлом октябре. После этого рейтинговые агентства второй раз (первый — летом 2012-го) понизили кипрский рейтинг, сразу на несколько ступеней — до «мусорного». Отток средств из банковской системы постепенно нарастал. Европа отложила «разборку» с Кипром до марта, чтобы не помешать выборам президента. Поэтому начало кризиса легко прогнозировалось. Никос Анастасиадис, нынешний президент Кипра, с трудом отдувающийся за грехи предшественников перед согражданами, Россией и Европой, возглавил страну всего месяц назад.

Как можно было пропустить все сигналы терпящего бедствие судна и продолжать плыть на нем дальше?

Куда смотрел финансовый менеджмент, управляющие активами? Почему цепочки расчетов не были перенаправлены на другие юрисдикции? Если богатым людям и их управляющим лень читать газеты и смотреть сайты, может, стоит нанять консультантов и «политинформаторов»?

За незнание приходится слишком дорого платить. Вкладчики BoC потеряют не меньше 25-30%. Потери по депозитам в Laiki могут составить порядка 40-50% (обе цифры предварительные).

3. Ошибки кипрских властей: захват государства, или «Исландия без рыбы». Ситуация, когда не государство регулирует бизнес, а бизнес-элита контролирует действия органов власти, называется «захватом государства». Жители солнечного острова оказались не сильно искушены в финансовом регулировании. Кипрский нацбанк пропустил и чрезмерный рост банков, и повальное увлечение кредитованием греков и недвижимости.

Глава нацбанка Паникос Димитриадис ответственности за это не несет: он возглавил Центробанк меньше года назад. Его предшественник Атанасиос Орфанидес был уволен как раз за то, что не помешал банкам закупать греческие гособлигации. Оба известные экономисты, оба произносили массу правильных слов, но оказались неспособны к решительным действиям. И не мудрено: банки на Кипре мощнее, чем государство. Еще одна ключевая фигура — Михалис Саррис — вроде бы опытен (уже возглавлял Минфин в 2005-08 годах). Но еще в прошлом году он был председателем совета директоров Laiki и вел от его имени трудные переговоры с кредиторами. Так что не всегда понятно, представляет ли Саррис интересы страны, или ее банков.

Президент Кипра переживает за банки еще сильнее. В ходе успешно завершившихся в ночь на 25 марта переговоров с Еврогруппой он даже пригрозил отставкой, когда МВФ потребовал, чтобы на «плохой» и «хороший» банк был разделен не только Laiki, но и BoC. Вторым требованием евробюрократов и МВФ, которое вызвало у президента аналогичную реакцию, стала попытка переписать с безнадежного Laiki на более устойчивый BoC €9 млрд кредитов, полученных первым от ЕЦБ. Президент Кипра добивался, чтобы BoC достались «хорошие» активы, но не пассивы Laiki.

До последнего момента кипрские власти прятали голову в песок, надеясь решить острые проблемы банков за счет облигаций под будущие доходы от добычи газа. Это совсем нерасчетливо: запасы недоразведаны, Турция не согласна полностью отдать их Кипру, только подготовка к эмиссии таких облигаций займет годы.

Еще одна странность кипрского регулирования: уже после того, как парламент отверг первоначальное предложение ЕС о налоге на вклады, в британских и российских («Юниаструм банк») дочках Laiki и BoC можно было снимать с вкладов любые суммы без ограничения. В это время в кипрских отделениях уже действовали жесткие ограничения.

Но, рассказывают обитатели Рублевки, несколько частных самолетов из России отправились на Кипр — «выручать деньги».

Сколько денег ушло из кипрских банков с момента, когда европереговорщики предложили ввести налог на вклады, неизвестно.

Кипрский климат в ближайшее время не изменится, налоги чуть повысятся, но останутся низкими. Но деловых поводов летать на Кипр у российских бизнесменов будет намного меньше. В кипрских сердцах это вызывает немалую горечь. Россияне не пришли на помощь в трудную минуту — связанные с этим чувства можно понять. Но киприоты должны понимать, что сейчас их судьба в руках Брюсселя и Берлина, ссориться с которыми ради спасения застрявших на Кипре денег Москве не выгодно.

Как прежде Исландии, Кипру пришлось согласиться с банкротством его банков: они стали слишком велики для страны. Но в исландской экономике, в отличие от Кипра, есть другие сильные отрасли. Поэтому один из блогеров-финансистов назвал назвал Кипр «Исландией без рыбы». Кипр безусловно потеряет статус офшорного центра, полагают экономисты Сбербанка. Но именно этого Германия и добивалась.

Теперь ВВП Кипра может уменьшиться на четверть, а введенный в стране контроль за потоками капиталов фактически означает, что страна уже вне зоны евро. Сколько стоит сейчас «кипрский евро», спрашивает Тайлер Коуэн из George Mason University: 50% от стоимости обычного евро?

4. Ошибки российских властей. Их почти нет. То, что Россия не вступилась за Кипр на прошлой неделе, не кажется мне ошибкой. Но если регуляторы видели, что кипрские банки все глубже погружаются в пучину проблем (а не видеть не могли: просьбы о помощи становились все чаще и жалобнее), то им следовало предупредить российских вкладчиков об угрожающей им опасности.

Еще одна неиспользованная возможность: начав переговоры заранее (в марте уже было поздно), можно было попытаться уговорить кипрские власти передать контроль над тонущими банками русским бизнесменам в обмен на вливание ликвидности. Но для этого у российских властей должно было присутствовать желание сохранить для нашего бизнеса кипрскую юрисдикцию. А у кипрских — понимание, что крупнейшие банки уже к в февралю не стоили ничего. Выполнялось ли хоть одно из этих условий, неясно. На такие переговоры было очень мало времени — от выборов президента на Кипре (24 февраля 2013 года) до начала интенсивных переговоров с «тройкой» (ЕС, МВФ, ЕЦБ — 11 марта). Так что эта возможность не слишком реалистична.

5. Ошибки европейцев. Их куда больше, и они хорошо известны. Первый вариант «спасения» Кипра был совсем ужасен. Европейцы и МВФ даже забыли о банковской гарантии, которой подлежат депозиты до €100 000. Легко понять нежелание немецких властей финансировать помощь банкам, которыми пользуются в основном российские бизнесмены. Но зачем потребовался «налог на депозиты»? Почему нельзя было предложить обычную схему банкротства проблемных банков или их реструктуризации с разделением на «хороший» и «плохой»? Единственное объяснение — то, что немцам очень хотелось прекратить функционирование кипрской полуофшорной юрисдикции. Немецкие чиновники, особенно министр финансов Вольфганг Шойбле, неоднократно говорили, что киприотам надо менять модель экономики.

Есть проблема, которая мешала реструктурировать кипрские банки по обычному механизму. Почти все их фондирование — депозиты. У кипрских банков очень мало привлеченных кредитов, не было распространено и финансирование за счет облигаций. Это проблема: при банкротстве некого «кидать», потери в любом случае понесут вкладчики.

Оценка сумм, которые утратят владельцы депозитов сейчас, в разы выше суммы, запрошенной регуляторами изначально. Но нельзя сказать, что отказавшись от щедрого предложения европейцев, киприоты и россияне прогадали. Ведь именно «налог на депозиты» подорвал доверие к банкам Кипра. Вызванный им «набег на банки» — не избежать его и теперь — привел бы к тому, что зарезервированных европейцами средств не хватило и вкладчики все равно понесли бы большие потери.

В этом резон нынешнего плана — сразу разделить кредиторов на тех, кто получит деньги «при любой погоде» (до €100 000), и остальных. Но были и альтернативные решения — например, конвертировать незастрахованные вклады в долгосрочные депозитные сертификаты, которые выплачивались бы по мере оздоровления банков.

Нидерландский министр финансов Йерун Дейсселблум заявил, что отныне кипрский опыт станет моделью, по которой в Европе будет оказываться помощь «плохим» банкам. Он имел в виду, что оплачивать потери банков должны их кредиторы, а не налогоплательщики. Это было бы прекрасно, но поверить в это невозможно. Скорее, банкам просто придется диверсифицировать свое фондирование.

Если кипрский опыт и может быть моделью, то только в отрицательном смысле. Кризис спровоцировали власти Европы и Кипра. Модель Дейсселблума уже очень скоро может быть проверена на примере Словении. И если чиновники не хотят, чтобы по всей южной Европе владельцы депозитов побежали снимать деньги, из опыта нужно сделать правильные выводы. Вниманию немецких чиновников: в итальянских и испанских банках размещены не только российские деньги!

Что случилось на Кипре: кризис скудоумия