В преддверии визита Владимира Путина в Нидерланды, импортирующие нефть из РФ на $40 млрд в год, "Власть" попыталась проанализировать перспективы российской нефти на мировом рынке и препятствия для ее продвижения.

Одна из главных проблем продвижения российской нефти на мировой рынок — удаленность мест отгрузки от основных потребителей (на фото — Новороссийский нефтеперевалочный комплекс)
Фото: Алексей Давыдов/Фото ИТАР-ТАСС

Алексей Константинов

Добывая свыше полумиллиарда тонн нефти ежегодно и соревнуясь с Саудовской Аравией за место глобального лидера по этому показателю, Россия, казалось бы, должна быть в числе главных законодателей мод на мировом нефтяном рынке. Однако, называя стоимость нефти на биржах, телеведущие и аналитики цитируют на самом деле стоимость нефти других сортов. Обычно это либо североморская смесь Brent, либо американская WTI, причем на первую приходится около 60% всего ценообразования для нефтяных контрактов. Для России это означает, что стоимость ее основного экспортного продукта не просто зависит от котировок чужой нефти, но и определяется понижающим дифференциалом.

В разные годы разными экспертами Urals оценивалась дешевле, чем Brent, на $1-3 за баррель, разница в цене за тонну составляла до $20, а общая стоимость российского экспорта нефти за год может терять до $2 млрд. Если брать объем потерь за десятилетие, то речь идет о суммах, сопоставимых с затратами на проведение саммита АТЭС во Владивостоке. Неудивительно, что восемь лет назад Владимир Путин поставил правительству задачу устранить ценовой дифференциал между Urals и Brent. "Разрыв по цене не очень справедливый между Urals и Brent",— заявил он в ходе встречи с членами кабинета министров в июне 2005 года.

Поставленный Путиным вопрос вполне справедлив. Одна из главных проблем дифференциала — его расчет, осуществляемый специализированными информационно-аналитическими агентствами, самыми авторитетными среди которых являются Argus и Platts. К процедуре расчета возникает немало вопросов. С одной стороны, в качестве фактора цены используется анализ сделок, произведенных на спотовом рынке. С другой стороны, именно для определения ориентировочной цены на рынке его участники и используют предлагаемый агентствами дифференциал. В результате получается порочный круг самосбывающегося прогноза, негативно влияющий на стоимость российской нефти.

Примечательно, что с подобными проблемами сталкиваются и другие крупнейшие игроки на нефтяном рынке, прежде всего Саудовская Аравия, которая также не имеет столь же раскрученного эталонного сорта нефти, как Brent или WTI. Так что проблема приобретает международный характер. На саммите в Южной Корее в 2010 году о необходимости устранения непрозрачности работы международных агентств впервые заговорила G20. В специальном докладе об энергетических агентствах и ценообразовании на рынке нефти Международная организация комиссий по ценным бумагам в октябре 2012 года признала, что ценообразование, осуществляемое агентствами, непрозрачно и может использоваться для сознательных манипуляций на рынке. Отдельная проблема — это исходный параметр, марка Brent, которая является смесью нефти с нескольких месторождений в Северном море. Истощение месторождений вынуждает агентства периодически менять соотношение составляющих Brent. При этом сам объем добычи Brent составляет лишь около 1 млн баррелей в день, тогда как Urals добывается свыше 8 млн.

В этих условиях вполне естественны попытки российского руководства "отвязать" основной продукт национального экспорта от малопрозрачного и подверженного внутренним колебаниям механизма. Первая такая попытка состоялась в 2006 году. Министерство экономического развития сумело запустить торговлю фьючерсами на российскую нефть REBCO (де-факто та же Urals) на Нью-Йоркской бирже, однако спрос на них оказался в пределах статистической погрешности. Рынок не состоялся.

Двумя главными проблемами REBCO как биржевого эталона стали качество предлагаемой нефти и чрезмерная амбициозность задачи. Качество российской нефти Urals — это эпопея, которая продолжается не одно десятилетие. Российские трубопроводы расходятся сложными сетями по месторождениям, а потом сливаются в единые тысячекилометровые магистрали, поэтому на экспорт идет смесь разных сортов нефти, некоторые из которых снижают общее качество экспортного продукта. Высокосернистая нефть из Татарстана и Башкирии — наиболее серьезная проблема.

Путей ее решения несколько. Во-первых, можно увеличивать объем переработки нефти в России, отправляя нефть с высоким содержанием серы на НПЗ в регионах. Во-вторых, можно экспортировать высокосернистую нефть на восток через ВСТО, чтобы она не влияла на качество Urals. В ближайшие годы проблему чрезмерного содержания серы на некоторых российских месторождениях должен решить проект по развитию татарского НПЗ "Татнеко", на котором планируется перерабатывать около 7 млн тонн высокосернистой нефти в год. По мнению представителей российских нефтяных компаний, это позволит сохранять количество серы в Urals на низком уровне, что должно способствовать повышению ее цены.

Другая проблема REBCO — это попытка одновременно создать новый продукт и новый рынок. Биржевая торговля опиралась на торговлю фьючерсами на поставку нефти с условиями поставки FOB Приморск (то есть нефть отгружена на борт танкера в порту в Ленинградской области). Недостаток этого продукта связан с заложенными в него рисками. Во-первых, балтийский порт все-таки несколько удален от основных потребителей. Во-вторых, потенциальную сложность для судоходства представляет ледовая обстановка в Балтийском море. В-третьих, единственный источник нефти в порту — трубопровод контролируемой государством "Транснефти", что вызывает у западных потребителей опасения относительно использования нефти как рычага для политического давления.

Малопонятное и невыгодное для России ценообразование нефти Urals может быть предметом биржевых спекуляций
Фото: AP

Неоднозначность самого продукта только усиливалась стратегией его продвижения на рынке. Специально для торговли фьючерсами REBCO была создана товарно-сырьевая биржа в Санкт-Петербурге, куда должна была перейти международная торговля российским фьючерсом. Однако ожидания, что участники глобального рынка пойдут за новым для себя продуктом на откровенно периферийную площадку, оказались завышенными. В результате проект колоссального политического значения оказался лишен реального экономического содержания.

Одним из вариантов решения географической проблемы может стать создание постоянной основы для физической торговли Urals на крупной европейской торговой площадке. Наиболее привлекателен в этом плане Роттердам — крупнейший порт Европы, где ежегодно переваливается свыше 100 млн тонн нефти. С 2011 года нидерландско-малайзийский консорциум VTTI вместе с российской группой "Сумма" реализует там проект по строительству нового нефтеналивного терминала с возможностью хранения свыше 3 млн кубометров нефти и нефтепродуктов. С Россией его будет связывать флот танкеров ледового класса, действующий как "плавучий трубопровод", что позволит европейским потребителям приобретать нефть Urals на условиях поставки FOB Роттердам.

Первым о том, что новый терминал может устранить ценовой дифференциал с Brent, написало агентство Bloomberg всего через месяц после подписания соглашения о его строительстве. По словам эксперта по глобальной энергии Оксфордского университета Джастина Даргина, проект решает несколько проблем: "Во-первых, роттердамский проект устраняет географическую проблему, потому что нефть будет сразу в Европе, во-вторых, европейское финансовое регулирование и развитость финансовых рынков дают больше возможностей для развития торговли фьючерсами".

Немаловажной проблемой продвижения российского фьючерса стала низкая заинтересованность в нем нефтяных компаний. Структура экспортных пошлин последнего десятилетия с небольшими вариациями подразумевает, что почти две трети стоимости нефти выше "цены отсечения" ($21-28 за баррель) забирается государством, так что для нефтяников гипотетическая возможность поднять стоимость российской нефти на несколько процентов не столь принципиальна. Любое изменение внутрироссийского регулирования этого рынка влияет на их бизнес гораздо больше. Единственным участником рынка, для которого изменения принципиальны, является само государство, получающее большую часть нефтяной прибыли.

За годы дискуссий о продвижении российской нефти на мировой рынок стало понятно, что препятствия носят системный характер в большей степени, чем это принято признавать. Проблемы качества российской нефти, невысокая заинтересованность отечественных нефтяных компаний, удаленность от глобальных рынков и неразвитость финансовых институтов мешают сделать собственный эталонный сорт. Однако главная проблема, по словам Джастина Даргина,— это то, что биржевая торговля российской нефтью противоречит интересам большого количества влиятельных игроков на мировом рынке. "Разумеется, Великобритания и ЕС в целом, международные нефтяные компании не хотели бы биржевой торговли Urals, что привело бы к вытеснению Brent. Для них это означает потерю части доходов и усиление влияния России".

Актуальность продвижения собственной биржевой марки именно сейчас связана еще и с изменениями в глобальной энергетике, которые могут существенно снизить значение главного российского политико-экономического козыря — природного газа. Во-первых, рост добычи в США сланцевого газа происходит в таких объемах, что его цена на американском рынке примерно в три раза меньше, чем в Европе. Во-вторых, ключевым фактором развития рынка природного газа становится технология транспортировки сжиженного природного газа (СПГ), который перевозится танкерами и не зависит от континентальных трубопроводов. На сегодняшний день европейцы не имеют большого выбора поставщиков газа: Россия, Норвегия и Алжир дают 79% импорта природного газа ЕС. Однако уже сейчас более 25% поставляется с помощью танкеров, и этот показатель будет увеличиваться. Развитие рынка сланцевого газа неминуемо снизит цены на него в Европе, и уже не европейские потребители будут зависимыми от российского газа, а Россия начнет испытывать трудности с экспортом из-за инфраструктурной привязанности к трубопроводам и практически полного отсутствия терминалов по сжижению газа.

В США еще продолжается дискуссия о том, разрешать ли экспорт газа, или целесообразнее использовать его для сохранения низких цен на внутреннем рынке и создания таким образом конкурентных преимуществ для национальных производителей, однако ее исход, похоже, предрешен. В подготовленном по заказу департамента энергетики США докладе консалтингового агентства NERA делается вывод, что при любой конъюнктуре на глобальном рынке США экспортировать газ выгодно. Первая лицензия на строительство экспортного терминала в США уже получена, и теперь развитие экспорта — это вопрос времени.

Россия не первый раз в своей истории находится в ситуации, когда окно возможностей и последний шанс становятся синонимами. Истощение месторождений Brent и возможность устранить существующие препятствия для биржевой торговли Urals — это благоприятные условия для решения задачи, которую Владимир Путин поставил правительству еще восемь лет назад. Вместе с тем биржевая торговля российской нефтью противоречит интересам европейской политической и экономической элиты, так что ее противодействие вряд ли внезапно прекратится. Кроме того, существенным негативным фактором является низкая вовлеченность нефтяных компаний, которые при текущей системе экспортных пошлин не заинтересованы что-либо активно менять. Единственный игрок, для которого продвижение биржевой торговли Urals критически важно, особенно в контексте неминуемого снижения значения газа и падения бюджетных доходов,— это государство.

Держать марку