В 2011 году миллиардер Геннадий Тимченко принял решение инвестировать в одну из самых закрытых отраслей экономики. Насколько успешны эти вложения?

В каюте транспортного судна «Виктор Миронов» сидят капитан и начальник Архангельского рыбного порта: пьют кофе, много курят и рассуждают о судьбе тралового флота. В иллюминаторе видны замершие стрелы кранов и стоящие впритык друг к другу ржавые траулеры времен СССР.

Капитан судна Дмитрий Гомозов уверен, что из этого можно сделать настоящую корпорацию, которая будет диктовать условия всему миру. «Тут все есть, нужен только хозяин и вложения. Если есть деньги, можно спокойно покупать Архангельский траловый флот. Уже через 5–8 лет можно спокойно догнать «Карат» (крупнейшая рыбодобывающая компания в Северо-Западном морском бассейне. — Forbes)»,— закуривая, говорит молодой капитан, на вид ему около 35. Седовласый начальник порта Александр Носков, попивая кофе с конфетами, отвечает капитану с наставническими нотками: «Не так-то просто. Здесь рыбу надо ловить. Попробуй поработай 16 часов в сутки без единого выходного. Это нефть, пожалуйста, пришел — и бери ее. Лес — вот он, пили его, а тут работать надо». Но затем, смягчившись, добавляет: «Но в минусах-то ты не будешь однозначно! Это же продовольствие!»

Видимо, теми же мотивами руководствовался и Геннадий Тимченко (12-й в списке богатейших Forbes), когда летом 2011 года решил инвестировать в крупнейшую российскую рыбоперерабатывающую группу компаний «Русское море». Что привело миллиардера-нефтетрейдера в одну из самых закрытых отраслей экономики, зачем новые акционеры меняют стратегию развития компании и поможет ли ей это выбраться из долговой ямы?

Спасительная селедка

Все начиналось с типичных для середины 1990-х импортных операций: норвежскую рыбу по два доллара за килограмм перепродавали в России уже по $10. Благодаря связям на питерской таможне товар оформляли за сутки, тогда как другим требовалось несколько дней. Так, по рассказу собеседника Forbes — федерального чиновника, начинался один из самых амбициозных проектов в рыбной промышленности — группа компаний «Русское море».

«Русское море» — детище старшего сына Юрия Воробьева Андрея, говорит человек, лично знакомый с последним. А Юрий Воробьев — давний соратник нынешнего министра обороны и бывшего главы МЧС Сергея Шойгу; с 1994 по 2007 год Воробьев был первым заместителем министра по чрезвычайным ситуациям.

Бизнес на оптовой торговле приносил доход, но хотелось большего. В то время два московских рыбных гиганта «Меридиан» и Мосрыбкомбинат, переживали не лучшие времена, как, впрочем, и вся рыбная промышленность страны. Построить предприятие с нуля оказалось выгоднее, чем заниматься перестройкой. В качестве площадки Воробьев выбрал заброшенную плодоовощную базу в подмосковном Ногинске. «Решение о строительстве приняли в 1997 году, но в 1998-м грянул кризис, а завод-то был готов только наполовину. Хорошо, что хватило ума довести проект до конца», — вспоминал в 2007 году в интервью «Ведомостям» брат Андрея Максим Воробьев.

Первую продукцию завода, «Селедочку столичную», покупатель мог просто не заметить на полке. В те времена компании обычно заходили в розницу через крупных дистрибьюторов. Для крупных производителей участие оптового посредника было идеальной схемой, для компании же с монопродуктом — самоубийство. «Собственнику предложили пойти по другому пути — создать собственную дистрибьюторскую компанию: дело затратное, но того стоит. Воробьев согласился», — рассказывает один из его знакомых. Первый офис этой компании состоял из стула, стола и телефона, еще была одна машина. Задача перед командой из шести человек была сформулирована жестко: выйти на уровень продаж 1 млн упаковок продукции в год, что тогда казалось фантастикой.

Против течения

В начале 2000-х, пока компания набирала обороты, Андрей Воробьев стал отходить от дел, заинтересовавшись политикой. Начав с должности помощника вице-премьера Шойгу, через полгода он возглавил фонд поддержки «Единой России». К 2007 году Воробьев стал видным «единороссом», а группа «Русское море» — крупнейшим игроком на рынке морепродуктов, контролировавшим около 40% поставок на российский рынок семги и форели и 30% поставок пелагической рыбы (сельдь, мойва, скумбрия).

«Русское море» тем временем решилась на привлечение инвестиций с публичного рынка. В 2007 году компания разместила пятилетние облигации на 2 млрд рублей под 9,5% годовых. Привлекая инвесторов, «Русское море» объявила о планах «войти в мировую элиту рыбопереработчиков» и резко увеличить выручку — с 10,8 млрд рублей ($409 млн) до $1,3 млрд к 2010 году. Тогда же общественность узнала, что компания принадлежит братьям Воробьевым. По официальной версии, Воробьев-младший выкупил долю Андрея еще в 2002 году, когда тот ушел в политику, став сенатором.

Для производителей рыбы такая откровенность была в новинку: никто не разглашал информацию о финансовых показателях и бенефициарах бизнеса. «На рыбном рынке всегда было серьезное ценовое давление от компаний, действующих «по серым схемам», от тех, кто уходит от налогов. Кто-то строил публичный бизнес, а кто-то делал семгу в подвалах, используя труд гастарбайтеров», — вспоминает глава Рыбного союза Сергей Гудков.

«Русское море» тогда во многом пыталась идти против традиций. В то время как конкуренты сосредоточили усилия на том, чтобы выторговать комфортные условия у торговых сетей, компания Воробьева решила сделать ставку на продвижение бренда. В начале 2008-го изумление у конкурентов вызвал рекламный ролик, который компания запустила в телеэфире, где шеф-повар — рыжий кот в бескозырке — угощает селедкой и семгой. «На рынке так действовать было не принято», — говорит Гудков.

Годом ранее «Русское море» собиралась вести переговоры о продаже 20% с норвежской Austevoll Seafood ASA, но затем хозяева передумали и объявили, что хотят перестроить компанию, перевести бухгалтерию на международные стандарты и в 2009-м году провести публичное размещение акций. Изменилась и структура — несколько разрозненных юрлиц в конце 2007 года объединились в ОАО «Группа компаний «Русское море». Вначале все шло по плану: по итогам 2008 финансового года (закончился 30 июня) группа увеличила выручку более чем в 1,5 раза, до 16,3 млрд рублей. Но потом все пошло не так.

Публичная добыча

В 2007–2009 годах эпидемия анемии практически полностью уничтожила атлантического лосося на чилийских фермах (Чили — один из крупнейших производителей искусственно выращиваемой рыбы). В результате за три года мировая цена за 1 кг атлантического лосося выросла на 18–24% (расчеты на основе данных компании Kontali Analyse). Импортные форель и лосось — основное сырье, на котором работает «Русское море», констатирует аналитик Наталья Загвоздина (в команде «Ренессанс Капитала» проводила IPO «Русского моря»). В то время как валютные риски для «Русского моря» выросли, из-за кризиса к концу осени 2008 года продуктовые сети стали задерживать платежи. Сроки возврата денег производителям увеличились в два-три раза и доходили до 90 и даже 120 дней. Банки в кризис задрали стоимость кредитов: в декабре 2008 года ВТБ предоставил группе на год 1,5 млрд рублей под 17,1% и залог, на 20% превышающий стоимость займа. За полгода до этого деньги стоили 12–13% годовых. Рынки же капитала были закрыты.

Неудивительно, что в 2009 финансовом году, который пришелся на пик кризиса, «Русское море» при росте выручки на 10%, до 17,9 млрд рублей, сократила прибыль почти в три раза (115 млн рублей, или $3,9 млн). Осенью 2009-го в надежде привлечь более дешевые деньги на бирже Максим Воробьев вернулся к идее IPO. Деньги планировалось потратить на погашение долга и увеличение оборотного капитала. Кроме того, «Русское море» решила заняться разведением лосося и форели. «Фактически то была попытка вытащить себя за волосы из болота», — вспоминает Сергей Гудков.

Подготовка к IPO началась с замены команды топ-менеджеров. «Молодой и амбициозный Воробьев решил поменять руководителей советской закалки и поэтому пригласил молодых и современных специалистов со степенями MBA», — вспоминает бывший сотрудник «Русского моря». Бывший гендиректор «Русского моря» Светлана Федосеева, а вслед за ней и ключевые «продажники» перешли к прямому конкуренту, компании «Меридиан». А Воробьев тем временем требовал втрое увеличить объем продаж в сегменте готовой продукции (включает в себя консервы, полуфабрикаты и др.) по сравнению с 2009 годом — до 15 млрд рублей ($512 млн). «Перед операционным менеджментом ставились нереально высокие задачи», — считает Загвоздина.

Неожиданность для инвесторов

В начале весны 2010 года последствия кризиса стали сглаживаться, и на рынках капитала появился интерес к потребительскому сектору. Тогда «Русское море» провела публичное размещение акций, которое прошло по нижней границе ценового диапазона $6–8 за акцию. Вместо запланированных $200 млн удалось привлечь только $90 млн. Компания стартовала на бирже с капитализации 14 млрд рублей ($479,5 млн).

А затем случился конфуз. В пятницу, 4 июня 2010 года из сообщения компании инвесторы узнали о том, что в понедельник «Русское море» отчитается не за девять месяцев 2010 финансового года, а только за три календарного. Группа объяснила решение желанием «облегчить инвесторам и акционерам анализ итогов деятельности». Другой новостью стали сами финансовые результаты: квартальная выручка «Русского моря» упала на 9,6%, до 3,9 млрд рублей. Падение произошло практически по всем сегментам, где работает компания. Инвесторов цифры расстроили: с того момента капитализация начала стремительно падать, достигнув к 16 ноября 2010-го минимума с начала размещения — 5,78 млрд рублей ($187,4 млн).

А снижение рентабельности продолжилось. По итогам 2010 года «Русское море» при практически неизменившейся выручке показала 836,2 млн рублей убытка против прибыли 423,5 млн рублей годом ранее. Руководители компании объясняли трудности возросшей конкуренцией и ужесточившимися условиями торговых сетей. Ставка на раскрутку бренда себя не оправдала, потому что розничные сети в первую очередь интересовала цена продукта. Все бы ничего, но конкурент в лице «Меридиана», куда ушла считавшаяся в «Русском море» неэффективной команда прежних менеджеров, продолжал расти на 27–38% в год (с 2009 по 2012 год выручка выросла с 2,7 млрд рублей до 6,5 млрд рублей) и наращивать прибыль. Из полученных в ходе IPO $90 млн средств $65 млн достались непосредственно компании. Максим Воробьев говорит, что деньги пошли «на достройку завода [в Ногинске], развитие собственной сырьевой базы и пополнение оборотного капитала». «Часть денег «съели» убытки будущих периодов», — добавляет он.

Русская Volga

2011 год компания встречала, медленно, но верно входя в штопор. 16 мая 2011 года, через год после размещения, капитализация «Русского моря» достигла дна и составила 3,73 млрд рублей. Спас всех Геннадий Тимченко. Его фонд Volga Resources и RS Group Максима Воробьева создали компанию RSEA Holdings Limited, которая на паритетных началах стала владельцем 60,94% акций обремененного долгами ОАО «ГК «Русское море». Акции фонд выкупил лично у Воробьева примерно за 1,6 млрд рублей. Капитализация «Русского моря» на момент объявления сделки составляла 5,52 млрд рублей.

Идею инвестировать в «Русское море» Тимченко предложил его зять Глеб — сын бывшего министра транспорта и главы «Совкомфлота» Сергея Франка, рассказывает Forbes человек из окружения миллиардера. Сам Франк заинтересовался рыбной темой после знакомства с Воробьевым-младшим. Оба любители хоккея: играют в «звездной» команде вместе с Геннадием Тимченко и членами семьи Ротенбергов. Иногда поиграть в хоккей приезжает и Владимир Путин. Воробьев называет свои отношения с Франком «товарищескими» и характеризует своего приятеля как «бизнесмена нового поколения».

«С тех пор как Глеб стал членом семьи [Тимченко], у него проявилась недюжинная бизнес-хватка», — иронизирует другой собеседник Forbes. Глеб Франк вошел в советы директоров компаний Тимченко, например «Стройтрансгаза», позднее — «ГК «Русское море». По словам собеседника, «Глеб был убедителен, когда рисовал перспективы компании, хотя довольно скоро Тимченко разочаровался в этом проекте». «Не стоит ассоциировать непосредственно Тимченко с рыбным бизнесом, в этой ситуации его именем просто прикрылись», — говорит другой знакомый из окружения миллиардера.

«Для Volga Resources вхождение в капитал ГК «Русское море» было портфельной инвестицией, решение принималось «в соответствии с установленными инвестиционными процедурами», — объясняет это приобретение Глеб Франк в письменном ответе на запрос Forbes. По его словам, он подключился к сделке по просьбе Тимченко на этапе оценки ее стоимости, а впоследствии участвовал в подготовке сделки. В свою очередь, Максим Воробьев утверждает, что с идеей выкупа доли в фонд Тимченко обратился лично он. «Их [Volga Resources] привлекла возможность построить самую успешную рыбную компанию на базе современного флота. Они провели due diligence и приняли положительное решение», — лаконично прокомментировал Воробьев.

Вскоре после появления нового акционера группа объявила о вхождении в рыбодобычу. «Компания видит перспективы в сфере рыбной добычи и планирует развитие данного сегмента на базе стратегического партнерства с «Объединенной судостроительной корпорацией», — говорится в официальном сообщении группы от 22 сентября 2011 года. Почему компания, занимавшаяся оптовой торговлей и розницей, неожиданно пошла в добычу? По официальной версии, это поможет снизить зависимость от колебаний цен на сырье, что важно для компании полного цикла — от добычи до розничной продажи. Однако на деле причины оказались совсем другими. У молодых предпринимателей Воробьева и Франка родился новый план, никак не связанный с группой.

Смена курса

Вторая половина декабря — время, когда хозяйки готовятся к новогодним праздникам, сметая с прилавков упаковки с селедкой, семгой и другими морскими деликатесами. Именно в предпраздничные дни в конце 2012 года группа компаний «Русское море», обладающая, по данным исследования TNS Gallup, самым известным брендом в категории «рыбные деликатесы», неожиданно решила уйти из розницы и переработки. Она объявила, что продает главный актив — перерабатывающий завод в Ногинске — и торговую марку российской «дочке» белорусско-немецкой группы «Санта-Бремор». Сумма сделки, по заявлению компании, составила $52 млн.

Спустя месяц «Русское море» объявила о покупке за $350 млн дальневосточных компаний «Турниф» и «Интрарос». Из СМИ также стало известно, что компания проводит due diligence «Совгаваньрыбы» и «Востокрыбфлота». На эти четыре компании приходится более 10% квот на вылов российского минтая. И это притом что капитализация самого «Русского моря» не превышает $150 млн (данные на конец февраля 2013 года).

На другом конце страны, в Северо-Западном морском бассейне «Русское море» намерено участвовать в приватизации Архангельского тралового флота, крупнейшего государственного рыбодобывающего предприятия. Минэкономразвития оценило стоимость 100% акций флота в 1,9 млрд рублей. Источник Forbes, знакомый с руководством «Русского моря», утверждает, что финансисты последнего уже почти год проводят due diligence компании и окончательного решения на предмет покупки флота пока нет. Чиновник одного из управлений Росрыболовства объясняет, что потенциальному покупателю интересны не столько суда компаний, сколько их долгосрочные квоты на добычу, которые с 2008 года правительство выдает на 10 лет (с 2018 года — уже на 20 лет).

«Наша стратегическая цель в перспективе 3–5 лет — стать одной из крупнейших добывающих компаний в России и мире», — заявил Глеб Франк.

Хорошие новости для акционеров «Русского моря»? Не для всех. Строить рыбодобывающую империю Франк вместе с Воробьевым собираются, по-видимому, отдельно от «Русского моря», чьи акции обращаются на бирже, — на базе ООО «Русское море — Добыча», зарегистрированного 11 октября 2011 года. Эта компания никак не связана с группой, но именно она покупает дальневосточные активы. В числе ее учредителей значатся Максим Воробьев и Глеб Франк. Вдвоем они контролируют 72%. Остальные акции, по данным ЕГРЮЛ, распределены между гендиректором «Русского моря — Добыча» Александром Тетеркиным (5,4%), президентом «Стройтрансгаза» Вадимом Гуриновым (12,6%) и кипрской офшорной компанией «Октомер трейд лимитед» (10%).

Глеб Франк признает, что рыбодобыча — самостоятельный проект, не связанный с деятельностью ГК «Русское море». По его словам, принято решение о параллельном развитии рыбодобывающего бизнеса и бизнеса группы: «Я не вижу синергии от создания вертикально интегрированной компании в нынешней возможной композиции активов». Воробьев в своем письменном ответе также утверждает, что «Русское море — Добыча» — отдельный от группы «Русское море» бизнес, который финансируется за счет денег акционеров и заемного капитала. Деньги для финансирования сделки, по словам Франка, он занял «в том числе у Геннадия Тимченко». Тем не менее, по утверждению Франка, являясь членом совета директоров группы «Русское море», он представляет интересы акционера в лице фонда Volga Resources и Геннадия Тимченко. В ООО «Русское море — Добыча» он, как акционер, все решения принимает самостоятельно.

Сейчас у инвесторов отношение к компании резко негативное, констатирует аналитик RMG Михаил Лощинин. Многие бывшие миноритарные акционеры группы «Русское море», владевшие крупными пакетами, в основном распродали свои акции. «Убытки, долги, отсутствие каких-либо надежд на рост, — перечисляет проблемы мелких инвесторов Лощинин. — К тому же компания до сих пор не представила внятной долгосрочной стратегии развития. Единственное, что придает хоть какую-то уверенность [в завтрашнем дне], — новые акционеры, которые не дадут пропасть компании». В банкротство «Русского моря» он не верит: «У компании очень известные акционеры, они такого сценария не допустят».

Гонка за квотами

Для молодых партнеров Тимченко на новом рынке открываются большие перспективы. Спрос на рыбу в мире будет стабильно расти. К 2021 году, по данным Продовольственной организации ООН, средняя цена за тонну вырастет с $2684 до $3475. Чтобы заниматься добычей, компании понадобятся квоты на вылов. Сейчас они распределены между тысячей компаний. Среди них есть крупные со своими флотами, а есть совсем мелкие. «У таких из имущества комната, а в ней стол. Квота у него такая маленькая, что нет смысла арендовать судно, и он просто перепродает. Понятно, что в будущем от них избавятся», — объясняет профильный чиновник. По его оценке, доля таких рыбных рантье около 30%. Он ожидает, что через пять лет этот кусок будет перераспределен между крупными компаниями. Тут-то и пригодятся возможности хозяев «Русского моря». «Мало кто знает, какие планы у руководства страны на развитие сырьевого рынка, а вот акционеры «Русского моря» это хорошо понимают», — говорит Гудков.

Новые владельцы компании уже продемонстрировали свои административные возможности. Летом 2012-го антимонопольная служба заговорила о том, что китайская компания Pacific Andes через подставных лиц контролирует десятки рыболовецких компаний на Дальнем Востоке, обходя запреты на добычу в российской экономической зоне. ФАС начала расследование. В ноябре 2012-го сразу после заседания комиссии по иностранным инвестициям в стратегические отрасли, которое вел премьер Дмитрий Медведев, к журналистам вышел глава ФАС Игорь Артемьев. «Китайская сторона должна уйти и продать свои активы российским компаниям. Сейчас, я знаю, целый ряд российских компаний уже ведет переговоры. Они это делают вообще–то по собственному желанию, как коммерсанты», —заявил тогда глава ФАС. А вскоре две из четырех фирм-нарушителей отошли компании Воробьева и Франка. Первая административная «рыбалка» для молодых бизнесменов оказалась очень удачной.

— При участии Айдара Бурибаева, Ирины Малковой

Как богатейший из друзей Путина строит рыбный бизнес