История о том, что «Право матери» распространяется на каждого гражданина, даже если мамы у него не стало

История о том, что «Право матери» распространяется на каждого гражданина, даже если мамы у него не стало

Про историю Антона Шабунина я узнала в фонде «Право матери». «Право матери» — это такая храбрая общественная организация, которая помогает семьям военнослужащих, погибших в армии. А Антон Шабунин — это как раз и есть такая «семья погибшего в армии».

Вероника Марченко, бессменный председатель фонда, упомянула его как-то, когда я в очередной раз к ним зашла. «Вот еще наш Антон, вернулся с моря. Первый раз море он увидел!» Она сказала это совершенно спокойно, даже буднично. Но когда я стала расспрашивать подробности про Антона, стало понятно, что речь идет о настоящем чуде, которое вмешалось в непростую судьбу деревенского парня. И только сотрудники фонда не придают случившемуся большого значения, потому что у них таких чудес — пруд пруди, побольше и поменьше, выбирайте на свой вкус.

Неприятное в том, что любое чудо, свершаемое фондом, неизменно начинается со смерти. Вот и у Антона так.

В 2010 году в армии погиб его брат, Костя. Тело доставили на родину, в село Дуванное Кировской области. И замглавы администрации поселения требовал у Антона 5000 рублей — деньги, которые якобы были уплачены за транспортировку погибшего брата. Больше требовать было не с кого: годом ранее, когда Антону только стукнуло 18, — умерла их с Костей мать. А отец умер еще раньше.

И вот Антон каким-то невероятным образом разыскал адрес «Права матери», купил конверт с маркой и написал им письмо с одним большим вопросом: «Правомерно ли с меня требуют денег?» Он нисколько не плакался, просто излагал свою непростую ситуацию: «За работу, на которую меня все-таки взяли в декабре 2010 года, платят очень мало, не хватает даже на питание, а в доме нет ни вещей, ни белья, одежды, обуви. Ремонт квартиры сделан еще при жизни папы, а это лет 15 назад. Не на что заготовить дров, топлю, чем придется».

Про 5 тысяч — может, это было и правдой, может, ушлые военные сопровождающие и правда стрясли что-то с замглавы, мы этого не знаем. Однако что мы теперь знаем доподлинно, так это то, что 18-летний Антон Шабунин был совершенно не тот человек, который 5000 рублей носит в заднем кармане джинсов.

Юристы «Права матери» вмешались и, конечно, отбили эту атаку. Завязался контакт, сначала в эпистолярном жанре, потом уже и по телефону — тогда-то выяснилось, что и без того непростая жизненная ситуация Антона Шабунина осложняется вот каким обстоятельством: у него тяжелейшее заикание. Антону очень трудно общаться с миром, потому что выражение даже самых простых мыслей может занимать у него по нескольку минут. И это безобиднейшее заболевание в случае с Антоном могло носить фатальный просто характер. Плохо ведь не то, что ему с приятелями было не поболтать, — плохо, что товарищи в кабинетах разных инстанций, которые могли бы сделать жизнь мальчишки хотя бы чуть-чуть полегче, нетерпеливо отмахивались от него. «Ой, иди, иди уже отсюда».

В ту минуту, когда Антон поднял трубку телефона, чтобы поговорить с Аней Каширцевой, сотрудницей «Права матери», какая-то невидимая рука переключила стрелку, и его судьба с этого момента покатилась по другим рельсам, совершенно к иным горизонтам.

История Антона была опубликована на сайте «Права матери». Первой откликнулась учительница Света из Рязани. Она перевела 8 тысяч рублей, и этих денег хватило на то, чтобы закрыть коммунальные долги Антона перед селом.

Потом еще москвич Сергей Дмитриевич перевел существенную сумму — и было заплачено за три года обучения в Вятском колледже управления и новых технологий по специальности «программист». И сейчас, спустя почти три года после письма в «Право матери», Антон Шабунин — первый по успеваемости студент на своем курсе. А в селе учился хуже всех.

Кто-то переслал одежду и обувь, незнакомый парень из Питера отправил ему нетбук. Позже на деньги, собранные фондом, Антон прошел курс в Московском центре патологии речи и нейрореабилитации, и заикается он теперь заметно меньше, в основном когда волнуется, а если взахлеб рассказывает о любимом деле — так и вообще эта его особенность становится незаметна. Наконец, в этом году, как уже говорилось, Антон впервые увидел море: та самая учительница Света из Рязани ехала с семьей в Адлер и взяла его с собой. Антон потом выложил в соцсети кучу своих фоток: вот он высунулся из плацкартного вагона, пока проводники не видят, вот — позирует на фоне сочинских пальм, а вот — ныряет в пенные волны Черного моря.

Кому-то все вышеперечисленное покажется мелочью. Подумаешь, поступил в колледж и съездил на море! Великое ли дело? Но пускай этот кто-то попробует прожить хотя бы год в холодной половине колхозного дома, в глухом лесном селе Дуванное, без родных, без языка. Без надежды. А потом поговорим.

Конечно, мы навестили Антона в Кирове, где он теперь живет и учится. И он оказался совершенно потрясающий парень. Настоящий артист, с харизмой — таких на телевидении любят. И совсем не такой, каким его я ожидала увидеть. Ведь если оставить в сторону толерантное брюзжание про стереотипы — все мы понимаем, каково из себя полувымершее село на окраине Кировской области. Семь часов езды от областного центра, сначала поездом, а потом еще автобусом.

Весь день мы бродим по Кирову, и Антон показывает нам примечательные места, связанные с его собственной жизнью в этом городе, комментируя все короткими рублеными фразами, как его, наверное, научили в московском институте борьбы с заиканием. Вот бревенчатая изба в самом центре, на улице Маркса, — это один из корпусов колледжа, где он учится («Мы внутрь не пойдем. Меня два дня не было. Будут спрашивать…»). Вон там — кинотеатр «Смена» («С утра на любой фильм студентам — 60 рублей»). Вот автоматизированная колонка для продажи воды, занятное кировское изобретение. Кидаешь в отверстие деньги, подставляешь 5-литровую канистру — и получаешь воду. Канистра стоит 15 рублей, и вода еще 12, но канистра зато многоразовая. Эта колонка — тоже заметный штрих в городской жизни Антона: он к ней часто ходит, поскольку ту воду, которая течет из труб в общежитии, пить совершенно нельзя.

А вот за тем углом — отличная столовая! У студентов здесь скидка, «но даже без талона за 60 рублей будет первое, второе и чай с булочкой».

Вредных привычек у Антона нет, они стоят недешево, да и потом он ходит в тренажерный зал на первом этаже общежития.

Поскольку Антон студент, он получает от государства на жизнь 5,5 тысячи рублей ежемесячно. Других доходов у него пока нет, но он не печалится. «Антон, а сколько общежитие стоит?» — «Полторы тысячи рублей за месяц». — «А как же ты живешь на оставшиеся четыре?» — «Нормально, мне хватает. Теперь телекомпания возьмет меня на полставки». — «И сколько же они станут платить?» — «Я пока не спрашивал».

У меня здесь получается, будто у Антона решительно вся жизнь — про деньги, про то, как сэкономить. В действительности это совершенно не так. Вся жизнь Антона сейчас, конечно, про кино. Летом он с друзьями снял короткометражный блокбастер (с драматическим уклоном). Этот фильм Антон выложил в Сети, его заметили продюсеры какой-то местной молодежной телекомпании — предложили ему стажироваться и работать. Для Антона, который все основы кинопроизводства черпал в интернете, — это очередной счастливый билет. Он теперь катается с бригадой телекомпании по каким-то молодежным слетам, по окрестным деревням. Что-то без конца снимает-монтирует… В колледже прогулял на той неделе две пары «экспертных систем», а это новый предмет, пропускать нельзя. Но зато и на студии учит его светило, которое для федеральной «России» снимает. С известным именем человек, вот только у Антона никак не получается это имя выговорить.

Вся эта пестрая, веселая, интересная жизнь представляет разительную несхожесть с тем, как он жил прежде, в своем селе. «Работал зимой на лесопилке — один раз 12 тысяч заплатили! Все лето на эти деньги жил». — «Антон, так летом же лучше на лесопилке работать?» — «Почему лучше? Сыро, дождь и мошки. Зимой на лесопилке хорошо! Мужики приезжают из другой деревни. Отапливается помещение. У меня вначале еще хозяйство с картошкой было. Но потом я бросил. Я один, зачем мне. Можно еще грибы и ягоды сдавать. Машина из города приходит». — «А что это за грибы у вас на рынке продаются, здоровые такие, в трехлитровых банках?» — «Так я не скажу. Надо взглянуть».

Это, конечно, одна из величайших загадок мироздания: отчего души всяких диковинных сортов всходят на совершенно не подходящих для них почвах? Кто забрасывает туда их семена? И отчего Антон, тонко чувствующий, застенчивый, творческий, — родился именно в селе Дуванное, а не где-нибудь в Штатах? Почему его жизнь случилась здесь, среди лесов, среди людей совсем другой, суровой выделки, — а не где-нибудь там, в обществе, готовом прощать другим их исходную инакость?

Когда Антон фотографируется на фоне родного училища, садится на ступени и позирует по-всякому, девицы, местные красавицы, искоса, со снисходительностью поглядывают на него. «Что в нем такого мы не разглядели?» Я думаю, что если Антону свезло бы родиться в Калифорнии, уж он бы там был отъявленным сердцеедом! С этой своей «как будто стеснительной» улыбкой, с милым заиканием — которое во всем мире давно уже не делает проблем своим обладателям, а только добавляет им обаяния. Девицы не смотрели бы на него свысока — а сами бы ловили его взгляды.

Но это ничего. У него и здесь еще все сложится.

Также мне хочется верить, что и у «Права матери» все сложится, хотя им сейчас очень тяжело. В начале прошлого года отвалился всегдашний зарубежный благотворитель, который спонсировал работу фонда. Испугался, наверное, закона об иностранных агентах: хотя как раз-таки «Праву матери» этот закон и не грозил. Фонд зарегистрирован как благотворительная организация, отчетность с него спрашивают с повышенной строгостью, зато и деньги ему можно брать у кого угодно, поскольку он работает бесплатно и для людей. В отличие от родного государства.

Не так давно отказала (ожидаемо) Общественная палата, распределявшая гранты президента. Всякие другие достойные организации, занимающиеся укреплением духовных скреп и пропагандой здорового образа жизни, грант получили, а «Право матери» — нет.

В таких обстоятельствах вся надежда — на людей, на нас с вами. Уже много-много раз мы писали про это — и всякий раз находятся люди, которые откликаются, которые поддерживают работу фонда рублем. Значит, мы будем писать еще и еще. Если бы нашлось 500 человек, готовых в течение какого-то времени переводить фонду по 1000 рублей в месяц, это дало бы ему возможность планировать следующие заседания в судах.

Ведь здесь вот изложена история одного-единственного Антона Шабунина, на которого государство махнуло рукой. А у фонда таких историй — тысячи и тысячи, хотя обычно речь идет о судебных тяжбах за различные льготы и доплаты для пожилых родителей. И сейчас именно благодаря поддержке простых людей — Граждан — фонд продолжает работу, продолжает биться с государством за права этих стариков. Пресс-релизы фонда теперь так и начинаются: «Такого-то числа благодаря поддержке «тысячников» фонд «Право матери» продолжит работу в таком-то суде. Родителям погибших солдат Пенсионный фонд отказал в перерасчете ежемесячной выплаты, на что они имеют право по закону. Фонд «Право матери» подал иск в суд».

Реквизиты фонда «Право матери»

Получатель:Межрегиональный благотворительный общественный фонд «Право матери», 101000, г. Москва, Лучников переулок, д. 4, под. 3, комн. 4.
Банк получателя:ОАО «Банк ВТБ», офис № 3 «Тургеневский», г. Москва.
Р/счет№ 40703810000000000072
Корр. счет № 30101810700000000187
ИНН — 7710043971
БИК— 044525187
КПП— 771001001
Код ОКАТО — 45286585000
Код по ОКПО — 00043280
В поле «Назначение платежа» нужно указать:«Благотворительное пожертвование на уставную деятельность фонда».
Также сделать пожертвование в фонд можно с помощью «Яндекс.Деньги», системы RBK Money и через портал «Благо.Ru».
Все реквизиты — на сайте mright.hro.org/help