Фанни Ардан, французская актриса театра и кино/ Варвара Гранкова

Досье:

1949 22 марта родилась во французском городе Сомюре. 1974 Дебют на театральной сцене. 1981 Всемирная известность приходит с ролью в «Соседке» Франсуа Трюффо, от которого она позже родит дочь. 1997 Получает «Сезар» за роль в картине «Вечерний прикид». 2003 Приз им. Станиславского «Верю!» на ММКФ за роль Марии Каллас в фильме «Каллас навсегда».

Сегодня мы пали жертвой двойственности: кино - одновременно и искусство, и индустрия

В Женеве и Лозанне прошел первый международный фестиваль KINO, объединивший фильмы разных стран постсоветского пространства. Призы победителям, казахским «Урокам гармонии» и отечественным «Рассказам», вручала почетная гостья - суперзвезда французского кинематографа Фанни Ардан. В беседе с обозревателем «Пятницы» она призналась, что всегда была неравнодушна к российской культуре.

- Давно начался ваш роман с Россией?

- С юных лет. О поездке в Советский Союз я тогда и не помышляла, а российскую культуру узнавала через музыку, балет и особенно литературу. Я много читала, и мне казалось, что понимаю русских лучше, чем французов! Пушкин, Достоевский, Толстой, Чехов... Потом, когда стала старше, Мандельштам, Бродский, Цветаева. Я никогда не верила в возможность узнать страну через туризм, каким бы он ни был въедливым и подробным. Культура надежнее. Воображаемый ландшафт моей России всегда был несколько романтическим, но все-таки я верю в то, что правильно понимала смысл произведений русских гениев. Читая русскую литературу, я почувствовала, что эта культура не может быть мне чужой, - и точно знаю, что вы, русские, точно так же читаете и понимаете Пруста.

- Помните свою первую поездку в Москву?

- Я сразу почувствовала себя, как сказали бы итальянцы, a casa. Дома. Тогда я приехала с «Соседкой» Франуса Трюффо. Но та Москва отличалась от увиденной уже после СССР, во время моих следующих поездок... Я оказалась будто в шпионском романе! Казалось, это так опасно и волшебно. Все говорили на каком-то кодовом языке, который я не вполне понимала; особенно остро это ощущалось в разговорах с журналистами. Я была очарована и надеялась ощутить это вновь. Но не ощутила, хотя приезжала еще: с Владимиром Спиваковым мы ставили ораторию «Жанна д'Арк на костре», Никита Михалков приглашал меня на Московский кинофестиваль, потом я снималась в «Распутине» с Жераром Депардье... Не только с ним, а с целой толпой потрясающих российских артистов. Но та давняя романтика ушла безвозвратно. Но я всегда счастлива возвращаться. Особенно если еду работать, а не просто гулять.

- Что, кстати, скажете о «Распутине»? У нас так пока и не вышли ни сериальная версия, ни смонтированный из нее полнометражный фильм.

- Знаете, мы живем в эпоху, когда все истории давно рассказаны. Подозреваю, что так было еще во времена Гомера. Поэтому, когда режиссер решает пересказать общеизвестную историю со своей точки зрения, она и становится снова интересной. О Распутине снято, наверное, 325 фильмов, по-разному трактующих его образ. Мы выбираем своего Распутина. Наверное, ни один не будет идеальным, все далеки от истины... У нас во Франции тоже сто раз экранизировали «В поисках утраченного времени». Ни разу это не было абсолютно удачным, но как отнять у режиссеров право на трактовку?

- Так какой Распутин близок вам?

- Он ускользает от меня. То лжец и шарлатан, то святой и кудесник... Это мне в нем и нравится! По-моему, это правильно: взять персонажа из чужой культуры - и объяснить его как-то иначе, совсем неожиданно. В этом есть отвага, некий авантюризм.

- А вы не видели Распутина из «Хеллбоя» Гильермо дель Торо? Там его превратили в колдуна из комикса.

- Нет, я смотрела только советский фильм, очень странный, экспрессионистский...

- «Агонию» Элема Климова?

- Да-да, ее самую! Удивительный фильм.

- Так как вам тот самый «Распутин», в котором вы сыграли одну из главных ролей?

- Его-то я посмотреть не успела. Но это не важно. Зато я прикоснулась к великой российской культурной традиции. Знаете, тут, на фестивале KINO, я посмотрела потрясающую документальную картину о том, как работал Алексей Герман-старший, Playback. Какой человек! И все эти невероятные ремесленники - нет, я бы сказала, художники - вокруг него... Они понимают друг друга без слов. Этот универсальный язык - самое ценное, что существует в кино.

- Откуда вы знаете Германа?

- Я работала с ним в одном жюри в Каннах, под началом Бернардо Бертолуччи. Много лет назад. Мне безумно нравилось то, как сильно он отличался от остальных. Каждое слово весомо, никакой ложной вежливости. Огромная внутренняя сила, одновременно солнечная и темная. И как он умел слушать! Разговаривать с ним, хотя бы даже и через переводчика, было колоссальным удовольствием. Боже, как жаль, что Герман умер так рано... В нем было столько жизни, я не могла поверить.

- Уходит целое поколение режиссеров. Последний великий, у кого вы снимались, Цай Минлян тоже объявил, что покидает кино.

- Он гений. Гениев мало... Вот разве что еще Ларс фон Триер: никогда не забуду эту хрупкую хижину, в которой герои «Меланхолии» спасаются от Апокалипсиса. А когда я снималась у Цая Минляна, меня потрясло то, как мы понимали друг друга - а ведь он не знает ни слова ни по-английски, ни по-французски! Но ему хватало визуальных образов. С Антониони, когда я снималась в одном из его последних фильмов «За облаками», было так же. Это было уже после его инсульта, он вовсе не говорил. Но обходились без слов. Ты попадаешь в чужую вселенную и учишься находить с ней общий язык - это само по себе огромное чудо.

- Чего вам не хватает в современном кино?

- Мне не хватает лирики. Поэзия исчезает из кино. Наше поколение родилось в эпоху кинематографа, который преображал серую жизнь по методу живописи; реальность тогда была отдана на откуп телевидению. Даже Эйзенштейн говорил о фактах так, что они становились поэзией! А Тарковский... Никогда не забуду впечатления от «Андрея Рублева». Это та лирика, о которой я говорю: ты плачешь - и не знаешь почему. Образ берет тебя за сердце, тебе не надо его объяснять. Сегодня мы пали жертвой давней двойственности: кино - одновременно и искусство, и индустрия. А индустрия живет сообразно диктату тех, кто ее программирует. В результате возникает парадокс: кто-то решил, что в 20.30 людям пора расслабляться и смеяться - и выбора у них не остается. Как знать, может, они бы предпочли поплакать?

- А что, по-вашему, ушло из кино после смерти Трюффо?

- Франсуа умел сочетать повседневность с тревогой и болезненностью, напоминающими о Хичкоке. Невозможность сохранить любовь, хрупкость окружающего мира и населяющих его людей - то, чем наполнены его фильмы. Никто из знакомых мне режиссеров не может любить свои картины так, будто они - его дети. Франсуа был на это способен.

- Вы неожиданно превратились из брюнетки в блондинку...

- Покрасилась для съемок в фильме Марион Верну «Лучшие дни впереди», он скоро и в России должен выйти! Если я меняюсь внешне, то только ради работы, никак иначе. Мне было довольно трудно стать блондинкой, но потом я снимала собственный фильм - и никак не могла найти необходимые пять-шесть часов, чтобы пойти к парикмахеру и вернуть естественный цвет волос! Хотя вообще-то я не верю, что между блондинками и брюнетками есть принципиальные различия. Цвет волос или глаз, в отличие от роста, не определяет характер, что бы там кто ни говорил. Это все киношные стереотипы.

Интервью - Фанни Ардан, актриса