«В окно я глянул и увидел дом»

В окно я глянул и увидел дом. Обычный дом — немыслимое чудо: Он был семи- или восьмиэтажный, И в первом этаже был магазин, А выше были окна без решеток, И каждое окно освещено Своим особым светом, непохожим На свет соседних. Это оттого, Что там на окнах были занавески И были шторы — словом, было то, Чем люди отгораживаться вправе От посторонних взглядов. Я, однако, Сумел глазами памяти увидеть, Узнать лицо потерянного рая: Там были стулья и цветы на окнах, Когда-то презиравшиеся мною Цветы в горшках, зеленые божки, С которых пыль стирают по субботам; Там лампы в потолки не уходили, Не прятались за мутным плексигласом, А рдели в кринолинах абажуров, Собой венчали шаткие торшеры, Со стен свисали... Там на книжных полках Лежали неожиданные вещи: Шнурки от туфель, биллиардный шарик, Чулок с иголкой в штопке, позабытый Из-за гостей, нагрянувших врасплох; Еще рецепт — его уже с неделю Никто никак не может отыскать... Там были скатерти, на них ножи и вилки — Орава режущих и колющих предметов... Там, в этом доме, было много женщин — Не медсестер и не стенографисток, А просто женщин. В платьицах домашних Они, сколовши волосы небрежно И рукава по локоть засучив, Купали в новых ванночках младенцев, Со лба к затылку отгоняя воду, Чтоб мыльной пене в глазки не попасть; И отблеск розовых мелькающих локтей Ложился сполохом на сердце, обещая Округлое и теплое свершенье Потом, когда погаснет в доме свет... Да, я забыл сказать, что по фасаду На доме было множество балконов, Где стыли на ветру велосипеды И в сети гамаков шли косяками Проворные снежинки... Дом трещал — Его неудержимо распирало, Давило изнутри избытком жизни! В нем жило все — от шпильки головной, От кошки и собаки до нескладных Подростков с неуклюжими руками, Украдкой сочиняющих стихи. И алые частицы этой жизни Сквозь кладку стен, как запах, проходили, Летели сквозь зашторенные окна Ко мне, ко мне, к откинутой фрамуге Окна, перед которым я стоял, На стол взобравшись. Целых полминуты Я прикасался к человечьей жизни. Потом я спрыгнул на пол. Вот и всё. ...Я знаю, что неловки эти строки, Что мой товарищ глянет неподкупно, Серьезно покачает головой И скажет мне: «А что как это проза, Да и плохая?» — «Да,— скажу я,— да! Плохая проза. Хуже не бывает...»

Юлий Даниэль, «Дом», 1965 г.