Фото ИТАР-ТАСС / Интерпресс / Сергей Вдовин

Один из самых закрытых участников списка Forbes регулярно проворачивал крупнейшие на российском рынке сделки. Откуда нашлись деньги у бывшего госслужащего?

19 июня 2019 года Владимир Коган скончался на 57-м году жизни после продолжительной болезни.

В августе 2011 года в Кронштадте приземлился вертолет авиакомпании «Россия». По трапу спустился Владимир Путин, которого встречала представительная делегация — глава президентской администрации Сергей Иванов, вице-премьер Дмитрий Козак, губернатор Валентина Матвиенко, полпред Илья Клебанов. Но к автобусу Путина провожал простой начальник департамента Минрегиона Владимир Коган, остальные шли следом.

Опустившись в соседнее с Путиным креслом, Коган выступил в роли экскурсовода по «Комплексу защитных сооружений Санкт-Петербурга от наводнений», который в городе неофициально зовут «дамбой Путина». «Это самое крупное в Европе сейчас гидротехническое сооружение…» — говорил Коган. «И самое современное!» — вторила из-за спины Матвиенко. «Боялись, что без свежей воды Финский залив затянется тиной. В этом году залив не цветет, и мы даже нанесли ущерб пансионатам: люди купаются в заливе, а в бассейнах не купаются», — расслабленно шутил Коган.

Путин выглядел довольным, и Коган наслаждался триумфом.

В 1990-х годах Коган был самым влиятельным питерским банкиром. Среди людей, с которыми он начинал и с которыми продолжает приятельствовать, — вице-премьеры, министры, руководители госбанков и участники списка Forbes. Люди со значительно более скромными стартовыми позициями сегодня занимают ключевые посты в государстве и в бизнесе — Коган же последние годы работал на государство, не став ни по-настоящему крупным чиновником, ни олигархом. В августе этого года Коган оказался одним из претендентов на долю Сулеймана Керимова в «Уралкалии». Где человек, посвятивший последние девять лет госслужбе, готов был найти несколько миллиардов долларов на покупку «Уралкалия» и почему он так упорно держится в тени?

«Банкир города»

«В начале 1990-х на севере города у него была торговая компания, продававшая все — от одежды до компьютеров и автомобилей. Таких много было в то время, — вспоминает давний знакомый Когана, нынешний директор петербургского управления ФАС Александр Беляев. — Иномарки пользовались бешеным спросом, наценка на оргтехнику доходила до 500%, таможня была дырявая. В основном на торговле и делались первоначальные капиталы».

Одним из банков, в которых фирма Когана держала счета, был питерский филиал Промстройбанка (ПСБ), к тому времени акционированный и отделенный от московского подразделения. Там молодой бизнесмен встретил своего будущего партнера Давида Трактовенко, работавшего в банке с 1988 года. Трактовенко пояснил Forbes, что стал акционером ПСБ с момента акционирования, как и другие его сотрудники. Коган появился позже. Как он стал крупным акционером и главой совета директоров банка, Трактовенко рассказывать не хочет. Доли партнеров тогда не раскрывались, и лишь после продажи блокпакета банку ВТБ в 2004 году стало известно, что у Когана и Трактовенко осталось по 23%. Коган от общения с Forbes отказался.

Вряд ли для скупки акций ПСБ в начале 1990-х нужны были очень большие деньги. «В то время стоимость активов была не такой, как сейчас, можно было и ЦУМ купить за пару миллионов долларов. Активы выкупались за копейки у коллектива», — вспоминает Юрий Рыдник, экс-президент и совладелец 50% Балтонэксимбанка, другого крупнейшего питерского банка того времени. Новый акционер ПСБ с пакетом больше 5%, связанный с Коганом, — «Петровский трейд хаус» — появился в отчетности ПСБ в 1996 году.

С советских времен у ПСБ была репутация главного кредитора промышленных предприятий, правда, в 1990-е почти вся промышленность оказалась в плачевном состоянии. Лучший способ выжить — получить доступ к бюджетным деньгам. Если это удавалось, система работала безотказно: казначейства не было, и деньги, собранные таможней или налоговиками, отправлялись на счет в уполномоченный банк. Он же платил зарплаты бюджетникам и осуществлял другие операции.

«Коган купил не самый сильный банк, но с инфраструктурой. И начал наращивать базу клиентов, предлагать льготные условия, отсрочки, кредиты...

Он был таким «банкиром города», вся верхушка держала за правило открыть у него счет», — вспоминает его знакомый.

Среди клиентов банка был и возглавлявший комитет мэрии по внешним связям Владимир Путин, ему также принадлежал небольшой пакет ПСБ (менее 1%). «Тогда все искали что-то более или менее надежное, а подписка на акции ПСБ была открытая», — вспоминает Александр Беляев, который тоже был миноритарием этого банка.

Налаживать связи с чиновниками считалось одной из основных задач Когана-банкира. «Путин был тогда влиятельным человеком в городе, но, конечно, в тени Собчака. С кем он дружил, мало кто обращал внимания», — рассказывает Forbes бывший губернатор Владимир Яковлев. Среди тех, с кем Когану пришлось налаживать связи, была и вся нынешняя номенклатура — от замглавы комитета по управлению городским имуществом Германа Грефа до Игоря Сечина, начальника аппарата вице-губернатора Путина. По словам знакомых Когана, в то время он особенно сблизился с блоком силовиков во главе с тогдашним начальником питерского управления ФСБ Виктором Черкесовым и вице-губернатором Ильей Клебановым (последний даже вошел в совет директоров ПСБ). Коган этого не комментирует.

«Интеллигентные и умные люди»

В 1995-м у Когана уже была кличка Великий, вспоминает бывший сотрудник петербургской мэрии. К концу губернаторства Анатолия Собчака он возглавлял ПСБ, ставший крупнейшим питерским банком. После победы Яковлева Коган оказался вынужден делить «поляну» с конкурентами: в город пришел Балтонэксимбанк, половина которого принадлежала «Интерросу» Владимира Потанина и Михаила Прохорова, и получил на хранение часть бюджетных средств. «В то время самым важным было умение договариваться, — вспоминает Рыдник, —

больше половины бизнесменов, которых я тогда знал, уже нет: они либо уехали, либо сели, либо убиты.

Поэтому, я считаю, мы с Коганом не только интеллигентные люди, но и умные».

«Коган несколько раз мог начать большие войны, но считал, что война должна идти до последнего патрона, а раз так, начинать ее не очень целесообразно», — замечает его знакомый. По его словам, Коган умел «решать вопросы» — за ним стояли люди в погонах, и, «если что, поднимался весь Литейный, 4» (адрес питерского управления ФСБ. — Forbes).

Договариваться мирно Когану удавалось не всегда: в начале 2000-х в тандеме с Олегом Дерипаской он начал отчаянную битву за активы крупнейшего целлюлозно-бумажного холдинга «Илим Палп». Его основной владелец Захар Смушкин раньше был партнером Когана — ПСБ частично финансировал покупку акций комбинатов и до 2001 года владел около 40% компании. Этот пакет банк продал, исходя из оценки всего бизнеса компании в $400 млн. Но через год стоимость «Илим Палпа», по версии компании, выросла в 1,5 раза, и Коган вместе с Дерипаской попытались перехватить контроль над крупнейшими активами холдинга — Братским и Котласским ЦБК.

Противостояние длилось несколько лет.

«На Котласе была ситуация, когда и с одной, и с другой стороны стояло по двести серьезно настроенных людей с автоматами»,

— вспоминает один из участников событий. Мировое соглашение участники конфликта подписали лишь в 2004 году, получив недвусмысленный сигнал из Кремля: администрацию президента России в конце 2003 года возглавил Дмитрий Медведев, в прошлом — соучредитель и главный юрист «Илим Палп Энтерпрайз».

В конце 1990-х ПСБ уже владел несколькими десятками промышленных предприятий города и области: компании получали кредиты в банке, не могли расплатиться, и банк входил в их капитал. По словам Трактовенко, иногда банк целенаправленно покупал акции своих крупных клиентов. Так, например, в его собственности оказался пакет акций Кировского завода. Знаменитый оборонный завод в 1990-е годы представлял собой печальное зрелище. «Кировский завод в 1990-е годы был большой помойкой с непонятным управлением. Не все зашедшие туда могли потом выйти», — вспоминает один из бывших партнеров Когана. — Но тогда государственные активы стоили очень дешево, грех было не купить, тем более у завода земля прямо в центре города».

Управлял активами акционеров ПСБ созданный еще в 1997 году «Банкирский дом «Санкт-Петербург» — холдинговая компания, призванная управлять неповоротливой структурой, в которую входили многочисленные и не связанные общей идеей предприятия, в том числе сельскохозяйственные, оборонные, химические и др. Стать единым бизнесом им было не суждено: в середине 2000-х питерский период карьеры Когана-предпринимателя завершился.

В 2003 году Яковлев стал вице-премьером, город возглавила Валентина Матвиенко, и Коган начал распродажу активов. На 1 июля 2004 года ПСБ был 10-м банком России по активам (74 млрд рублей) и 12-м по капиталу (7,7 млрд рублей). Банки «Санкт-Петербург» и МБСП, входившие в Банкирский дом, были проданы менеджменту, а сам Промстройбанк был выкуплен банком ВТБ за $577 млн. За несколько следующих лет были проданы почти все остальные активы «Банкирского дома «Санкт-Петербург»: контрольный пакет футбольного клуба «Зенит», сеть кинотеатров «Кронверк», лизинговая компания «Балтийский лизинг» и т. д. (см. инфографику). Было похоже, что Коган решил полностью свернуть деятельность в Питере. В интервью «Ведомостям» Коган говорил, что банк к тому времени достиг первоклассного уровня и, значит, у него должны были появиться новые акционеры.По расчетам Forbes, только на продаже крупнейших активов партнеры могли заработать более $1 млрд.

Юрисдикция Когана

Во время одного из визитов в Петербург в 2005 году Путин приехал на знаменитый местный долгострой — грандиозный проект дамбы, замороженный в 1987 году из-за нехватки денег и протестов экологов, — и схватился за голову. Казалось, «эту свалку металлолома» восстановить уже нельзя, вспоминал позже Путин.

.wysiwyg-forbesbreak {display:block;border:0;border-top:1px dotted #ccc;margin-top:1em;width:100%;height:12px;background: transparent url(/sites/all/modules/custom/forbes_wysiwyg_plugins/plugins/forbesbreak/images/breaktext.gif) no-repeat center top;}

Город пытался реанимировать проект: еще в 2002 году ЕБРР выразил готовность финансировать строительство дамбы и выделил кредит на $245 млн, еще $173 млн должен был дать федеральный бюджет и другие инвесторы. Грандиозный проект предусматривал строительство двух судопропускных сооружений, шести водопропускных и 11 каменно-земляных дамб, по верху должен был пройти участок кольцевой автодороги. «Президент настаивал, что дамбу надо завершать, на эту должность подыскивали человека с авторитетом. Главное, нужен был менеджер, который мог бы выходить на все уровни руководства и убеждать Минфин, что нужны средства», — вспоминает Яковлев. Путин лично согласовывал кандидатуру Когана, подтверждает пресс-секретарь президента Дмитрий Песков. В 2005 году Коган возглавил дирекцию по строительству «комплекса защитных сооружений».

Питерская дамба была самой денежной стройкой того времени, проект прозвали «дамбой Путина». Но если за проведение Олимпиады или саммита АТЭС отвечали люди в ранге вице-премьеров, то куратор строительства дамбы Коган сначала возглавлял региональную дирекцию проекта, затем был замглавы Росстроя и директором департамента Минрегиона, возглавляемого бывшим губернатором Яковлевым. В министерских стенах Коган смотрелся очень странно.

«У него был довольно обшарпанный кабинет площадью 15 кв. м, а человек в то же время летал на собственном самолете. Хоть и говорил, что он не его, а жены»,

— вспоминает один из сотрудников министерства. При этом Коган работал «автономно» — заместители министра не имели права требовать от него отчета. «Видимо, тут была такая логика: у меня есть бюджет, меня никто не трогает, а как должность называется, дело десятое», — рассуждает сотрудник Минрегиона. Коган это не комментирует.

Когану могли позвонить из приемной министра перед совещанием и спросить, где он: оказывалось, что он в Риме. Или глава государственной службы мог написать ему письмо с запретом на какие-то работы, а Коган — ответить, что «тот ему указывать не уполномочен». Дамба строилась как будто в другой юрисдикции, рассказывают чиновники. Если обычно бюджетный процесс затягивается и деньги подрядчики получают примерно через полгода после начала сезона, то на дамбу первые деньги шли уже в феврале, а в мае выделялись новые. Как Когану это удавалось?

Стройка зависела от трех ключевых человек — Алексея Кудрина, Дмитрия Козака, а затем и главы кремлевской администрации Сергея Нарышкина. С Кудриным и Козаком Коган подружился, когда те работали в мэрии. Кудрин от комментариев для статьи отказался, Козак подтвердил, что познакомился с Коганом еще во время работы в мэрии Петербурга. Сослуживец Путина Нарышкин до переезда в Москву возглавлял отдел внешних инвестиций Промстройбанка. «Самолет Когана работал как такси, возил, если кому-то из великих было надо, практически для них это был собственный борт, — вспоминает участник этих перелетов. — Коган показал себя сверхлоббистом, его возможности дали результат».

Кесова Гора

Чем государственная стройка могла быть интересна «великому» Когану? Дирекция под его руководством распределяла финансовые потоки как со стороны ЕБРР, так и федерального бюджета. Итоговая цифра оказалась вдвое больше заявленной — 109 млрд рублей, указывала Счетная палата. В 2007–2009 годах Росстрой подписал 12 дополнительных соглашений к контракту на строительство судопропускного сооружения, которое строил питерский «Метрострой». В результате сумма, которую должен был получить подрядчик, выросла с 9,9 до 27,9 млрд рублей.

Когана связывают давние отношения с этой компанией — в конце 1990-х питерский монополист по строительству метро держал счета в ПСБ, а гендиректор Вадим Александров входил в совет директоров банка. После начала строительства дамбы в «Метрострое» появился новый миноритарий: 7,2% перешли в номинальное держание «Балтийского финансового агентства» (БФА) — компании, которая входила в «Банкирский дом «Санкт-Петербург». На вопрос, владел ли Коган долей в компании, в «Метрострое» не ответили.

Среди строителей дамбы Forbes удалось обнаружить еще несколько предприятий, связанных либо с самим Коганом, либо с его деловыми партнерами.

Например, конкурс на строительство здания для руководства дирекции дамбы стоимостью 1 млрд рублей выиграл единственный участник, компания «Центр-Инвест-Строй». 50% этой компании принадлежит Александру Кретову — бывшему топ-менеджеру ПСБ и акционеру «БФА-Монолит», которая через цепочку компаний раньше принадлежала Владимиру Когану.

Второй половиной «Центр-Инвеста» владеет кипрский офшор «Транскейп Лимитед». По его адресу в Никосии зарегистрирована другая компания, засветившаяся на строительстве дамбы, — «Роукглоуб Лимитед». Через питерское ООО «Континиум» она владеет долей в провинциальном строительном подрядчике «ДСК». Эта компания, зарегистрированная в поселке Кесова Гора Тверской области, в 2008 году выиграла конкурс на строительство южной части кольцевой дороги стоимостью 6,6 млрд рублей. Генеральный директор «Континиума» Сергей Куликов — бывший совладелец ООО «Зенит-Строй-Инвест», которое во времена Промстройбанка принадлежало структурам, связанным с Коганом и Трактовенко. Трактовенко свою причастность к этой компании отрицает, Коган не комментирует.

Заместитель гендиректора «ДСК» по строительству Вячеслав Джиганский отказался отвечать на вопрос о том, есть ли среди владельцев компании структуры Когана. По его словам, за последние 10 лет компания принимала участие в строительстве 200 объектов и дамба — только один из них. Выручка «ДСК» выросла с 3,7 млрд рублей в 2008 году до 15 млрд в 2012 году, сейчас компания работает в Сочи на субподряде.

Дмитрий Песков говорит, что на дамбе, «естественно, были трудности, но стройка себя оправдала, и за пару наводнений окупится окончательно».

«Беспредел, примерно 1992 год»

Ранним утром в декабре 2010 года у бюро пропусков дома 9 по Ленинскому проспекту в Москве собралась толпа хорошо одетых мужчин и женщин, требующих, чтобы их пустили внутрь. Сотрудники Росимущества со скучающими лицами объясняли, что у посетителей нет необходимых документов и впустить их не могут. В это время начинался аукцион по продаже 100% акций «Московского метростроя» («Мосметрострой»). Несмотря на название, эта компания никогда не принадлежала Москве (100% акций было у Росимущества) и была почти таким же монополистом на рынке строительства столичного метро, как питерский «Метрострой» — на своем.

«Что вы тут выборочно устраиваете?» — горячился один из гостей. Среди них был владелец строительной компании НПО «Мостовик» Олег Шишов со своими юристами, представители группы Е4 Михаила Абызова и другие претенденты на актив.

«На входе стояла охрана с автоматами, кого надо впустили, а потом двери закрыли: вас нет, бюро пропусков там.

Мы в бюро пропусков — заявки нет, звоните узнавайте», — возмущается один из неудачливых покупателей.

Тем временем конкурс состоялся: «Мосметрострой» купила за треть годовой выручки (7,6 млрд рублей) компания, представлявшая интересы менеджеров компании и главы ее совета директоров Владимира Когана. Коган вошел в совет в 2006 году, будучи чиновником Росстроя. Только стоимость десятка тоннелепроходческих щитов, которыми располагал «Мосметрострой», составляла около 3 млрд рублей. «Это был не конкурс, а беспредел, примерно 1992 год», — возмущается один из бизнесменов. Попытки оспорить результаты тендера в суде ни к чему не привели.

Казалось, время для покупки было выбрано верно. Мэр Москвы Сергей Собянин пообещал до 2020 года построить в Москве 150 км линий метро и 70 станций,

потратить на это предполагалось 1,2 трлн рублей — какая уж тут дамба.

Но в 2011 году, когда «дамба Путина» была достроена, Коган неожиданно вышел из состава совета директоров «Мосметростроя», продав свой пакет менеджерам. Правительственный чиновник считает, что при покупке компании у Когана могли быть договоренности с предыдущими московскими властями, а с новыми договориться о подрядах не получилось. Коган это не комментирует.

Сколько он заработал на этой сделке, неизвестно. Однако интерес к строительству метро у Когана, похоже, не пропал: в 2012 году близкое к бизнесмену ООО «Доминанта» приобрело 50% долей в ООО «Протонтоннельстрой». 39% в нем принадлежит Павлу Бальскому, топ-менеджеру СМП Банка Аркадия Ротенберга. Эта компания уже получила подряд на строительство станции «Ферганская улица». Возможно, тандем Когана и Ротенберга еще себя проявит.

Шаг вверх

Когда в середине 1990-х Коган был главным банкиром города, он вел себя скромно, ездил на недорогой иномарке, чем удивлял многих знакомых. В 2010 году, когда он в первый и единственный раз опубликовал декларацию об имуществе и доходах, скромности поубавилось.

Из автомобилей имелись Mercedes-Benz S класcа и турбированный Porsche Cayenne, также обращали на себя внимание три яхты

(«Коммерсантъ. Дом» в 2004-м приписывал Когану, в частности, покупку 25-метровой яхты Princess). Кроме того, у него было пять квартир, два особняка, в том числе на Кипре, и 821 млн рублей годового дохода. Источники дохода не раскрывались, и вскоре документ с сайта Минрегиона исчез.

Часть активов после продажи ПСБ осталась у принадлежащей Когану компании «Петровский трейд хауз», для которой, как говорится на официальном сайте, девелопмент стал основным видом деятельности. В 2007 году компанию переименовали в «БФА-девелопмент». Сначала компанию возглавил кузен Когана Юрий Свердлов, затем жена Когана Людмила.

Самый крупный проект БФА сегодня — петербургский комплекс «Огни Залива». 30 га земли на берегу Финского залива под этот объект в 2007 году в ходе ожесточенных торгов приобрел «Мосметрострой», подняв стартовую цену более чем в 10 раз, до 1,35 млрд рублей. «БФА–девелопмент» теперь возводит там 500 000 кв. м жилой недвижимости. Объем инвестиций, как говорила в одном из интервью Людмила Коган, оценивался в $1 млрд. При нынешних ценах выручка от продажи жилья может превысить $2 млрд. Другой проект, «Академ-парк» — 10 кирпичных башен площадью 185 000 кв. м, — тоже достался БФА по наследству от «Банкирского дома «Санкт-Петербург». Участок под застройку Банкирский дом получил от Смольного, потому что пообещал пустить часть денег от продажи жилья на развитие клуба «Зенит» (структуры Когана владели им до продажи «Газпрому»).

В списке активов, не проданных ВТБ, остались и несколько финансовых, в частности инвестиционная и управляющая компании БФА и Пенсионный фонд ПСБ. В 2006 году топ-менеджеры инвестиционного блока ПСБ стали акционерами этих компаний. Но возникла проблема: активам нужен был расчетный центр, которым раньше был ПСБ. Тогда менеджеры купили маленький Петротрестбанк
и назвали его БФА-банк (по официальной версии, схожее название «БФА-Девелопмент» Людмилы Коган — чистое совпадение). Крупнейшим клиентом был Владимир Коган. Маленький петербургский банк демонстрировал федеральные амбиции: сейчас в нем работает уже 400 человек, по размеру капитала он четвертый в городе (9,9 млрд рублей) и 64-й в стране.

В 2009 году банк стал присматриваться к активам, которые государство спасло во время кризиса. В его списке были «Глобэкс», ВЕФК и «КИТ Финанс», но ни одна сделка не состоялась. В БФА-банке это не комментируют.

Достроив дамбу летом 2011 года, Владимир Коган уволился из Минрегиона и, как рассказывают его знакомые, вернулся в бизнес. Тогда же среди владельцев банка появился сын Когана, студент третьего курса юрфака СПбГУ Ефим (24,9%).

.wysiwyg-forbesbreak {display:block;border:0;border-top:1px dotted #ccc;margin-top:1em;width:100%;height:12px;background: transparent url(/sites/all/modules/custom/forbes_wysiwyg_plugins/plugins/forbesbreak/images/breaktext.gif) no-repeat center top;}

«Начиная примерно с 1999 года у Когана было огромное желание сделать какой-то серьезный шаг вперед и вверх», — рассказывает его питерский знакомый. Но большим планам не суждено было сбыться. Так, в начале 2012 года Дмитрий Орлов не продал свое «Возрождение» БФА-банку. Не удалось купить госпакет «Объединенной зерновой компании» и, похоже, Новороссийского морского торгового порта.

Чиновник правительства считает, что на успехи Когана во многом влияла политическая карьера Ильи Клебанова:

после отставки Клебанова в сентябре 2011 года удача перестала сопутствовать и Когану. При чем тут бизнес Когана и Клебанов?

Клебанов и другие партнеры

Небольшой Афипский НПЗ, построенный в 1960-х в Северском районе Краснодарского края, за последние 10 лет сменил трех владельцев, каждый из них входил в список Forbes. Но когда в 2004 году завод у структур Сулеймана Керимова выкупил Дерипаска, это выглядело как «социальная ответственность» перед родным Краснодарским краем. Своей нефти у Дерипаски не было, и одиноко стоящий НПЗ не казался удачным приобретением. В кризис долги «Базового элемента» Дерипаски превышали $25 млрд, надо было что-то продавать, и тут возник бывший партнер. За Афипский НПЗ компания Когана «Нефтегазиндустрия» (НГИ) заплатила в 2010 году около $300 млн, говорит бывший сотрудник «Базэла».

В этой компании Коган не один. «Мы давно работали на башкирских заводах, с середины 1990-х поставляли им нефть, которую искали по всей стране, а забирали нефтепродукты», — рассказывает о себе и своем партнере Айрате Исхакове председатель совета директоров НГИ Юрий Крымский. Исхаков и Крымский — совладельцы компании и младшие партнеры Когана (Исхаков также является совладельцем БФА-банка). По словам Крымского, есть и четвертый бенефициар — бывший зампред правительства, министр промышленности, а под конец чиновничьей карьеры — представитель президента в Северо-Западном округе Илья Клебанов.

Как и когда они стали бизнес-партнерами, ни Клебанов, ни Коган не комментируют. Беляев предполагает, что они могли познакомиться еще в начале 1990-х, когда Клебанов возглавлял питерское оптико-механическое объединение ЛОМО, а Коган занимался торговлей. На это указывает и то, что в середине 1990-х Клебанов входил в совет директоров ПСБ. По данным «Коммерсанта», в 2004 году 4,9% ПСБ принадлежало компании «Вирибус», которой в 2012 году, по данным СПАРК-Интерфакс, владела дочь Клебанова Екатерина.

Один из банкиров рассказывает, что Коган не впервые привлекает экс-чиновника в свой бизнес. В 2008 году, когда велись переговоры о покупке банка «Возрождение», Коган и Клебанов участвовали в этом проекте вдвоем. Предполагалось, что в случае покупки бывший вице-премьер возглавит совет директоров банка. Так ли это, партнеры не комментируют.

Сейчас Афипский НПЗ — крупнейший актив «Нефтегазиндустрии» и единственный, который приносит прибыль. За 2,5 года новые собственники завода увеличили объем переработки нефти почти втрое — с 2,2 млн до 6 млн т в год. Крымский считает, что цена актива за то же время выросла в 10 раз и сейчас превышает $3 млрд, — совладелец НГИ ссылается на соответствующую оценку Deloitte. Правда, у компании довольно большой долг — около $800 млн на конец 2012 года.

Зато нет проблем с сырьем — недавно компания подписала пятилетний контракт с «Роснефтью», а «Транснефть» закончила строительство трубы, которая связывает НПЗ с системой ее нефтепроводов. В 100 км от завода, рядом с НМТП, компания строит собственный нефтепродуктовый терми-нал — через него вся продукция НПЗ пойдет на экспорт. У владельцев НГИ большие планы: помимо нефтепереработки они планируют заняться разведкой месторождений, добычей нефти, золота, серебра и цветных металлов. Однако пока развивать эти направления не удается. Попытку НГИ купить нефтяную компанию «Cамара-нафта» перебил «Лукойл» — цена сделки составила более $2 млрд.

Борцы сумо или пляжный волейбол

В июле 2012 года Коган неожиданно вернулся на госслужбу, возглавив организованный в структуре Минрегиона Госстрой. «Когана сильно впечатлил опыт строительства дамбы, он был воодушевлен идеей новых больших строек», — вспоминает его бывший заместитель в Госстрое Илья Пономарев. «Коган хотел, чтобы агентство постепенно превратилось в министерство, которое стало бы заказчиком крупнейших строек», — говорит сотрудник Минрегиона.

Коган даже предлагал механизм кредитования строительных предприятий — воссоздав на государственном уровне аналог Промстройбанка СССР, например, на базе санированного «Глобэкса». «Идея банка была в том, чтобы на каждую стадию инвестиционно-строительного процесса был свой банковский продукт. Но эта идея не находила поддержки у самих банкиров — потребительское кредитование гораздо прибыльнее», — вспоминает Пономарев.

С коллегами дела тоже не заладились. Министр Олег Говорун и сменивший его Игорь Слюняев не были настроены выводить строительное ведомство из-под своего контроля, а Коган настаивал, чтобы Госстрой подчинялся напрямую правительству.
В итоге Коган на этом посту не проработал и полугода. Накануне увольнения он побывал в правительстве и Кремле со списком претензий: Минрегион требует отчетов по непрофильным темам, мешает агентству заниматься основными задачами, чиновники совещаются часами — так работать невозможно, говорил Коган.

«Потом хлопнул дверью и ушел, мы ничего не поняли, что это было, — говорит сотрудник администрации президента.

— Хотя он человек самостоятельный и может себе позволить заниматься, чем хочет».

«У Володи не получилось стать великим чиновником, теперь он хочет стать большим бизнесменом», — делится наблюдениями высокопоставленный чиновник правительства. Уникальная возможность перейти в другую лигу подвернулась неожиданно: в августе 2013 года он стал одним из главных претендентов на долю Сулеймана Керимова в «Уралкалии». Если бы Когану удалось обойти конкурентов, это была бы для него долгожданная победа. Он получил бы тот самый по-настоящему большой актив, владельцем которого хотел стать с конца 1990-х. Победу разделили бы с ним и партнеры по «Нефтегазиндустрии», включая Илью Клебанова.

Источник в «Уралкалии» говорит, что Коган в списке претендентов появился одним из первых и дал понять, что «уполномочен на покупку президентом». Сначала казалось, что сделка вот-вот будет завершена, но в итоге Коган так и не смог найти денег для расчета с Керимовым. Среди других претендентов на «Уралкалий» называли Аркадия Ротенберга, Владимира Евтушенкова, Михаила Гуцериева и даже «Роснефтегаз» под руководством Игоря Сечина.

Сначала это было похоже на борьбу сумо, когда тяжеловесы бьются друг с другом и битва никак не заканчивается, говорит собеседник Forbes, участвовавший в переговорах. Затем — на пляжный волейбол: все бизнесмены в поисках денег разбились по парам, уточняет он. Высокопоставленный чиновник правительства объяснял, что государство хотело видеть покупателем человека, который мог бы вложить до 30% собственных средств и в то же время был бы стратегическим «химическим» инвестором. Коган ни под одну категорию не подходил. Кроме того, публичная компания стала бы серьезным вызовом для одного из самых закрытых бизнесменов российского списка Forbes. Ни одним активом он не владеет напрямую, избегает публичных мероприятий, за всю жизнь дал только одно интервью. «Выход на биржу, беседа с журналистами и инвесторами — это вообще не про него», — считает один из его бывших партнеров.

В один момент сделка будто подвисла в воздухе. По рынку поползли слухи, что Кремль дал отмашку госбанкам — никому денег не давать и «вообще сдать назад». Дмитрий Песков роль администрации в этом процессе отрицал и говорил, что «по рынку сейчас ходят человек десять, которые якобы уполномочены Путиным, — а это не так».

«Связи Когана с Путиным в данный момент несколько преувеличены, — уверен один из участников списка Forbes. — Просто он питерский, всех знает».

По его мнению, Коган не относится «к питерским друзьям дзюдо и кооператива», он совсем из «другой песочницы» и поэтому не может «быть уполномочен».

18 ноября о покупке доли Керимова в «Уралкалии» сообщила группа «Онэксим» Михаила Прохорова. Затем к нему присоединился владелец «Уралхима» Дмитрий Мазепин, который приобрел пакеты партнеров Керимова Филарета Гальчева и Анатолия Скурова. Коган зафиксировал очередное поражение. Но, очевидно, это не последняя его попытка прорваться в высшую лигу.

Банкир из Петербурга: как Владимир Коган пробился в высшую бизнес-лигу