На шествии не замечен

Организацию протестных акций лидеры оппозиции пустили на самотек. Процесс не пошел

фото - Евгений Фельдман

В минувшее воскресенье, 2 февраля 2014 года, поддержать людей, оказавшихся за решеткой из-за событий на Болотной площади, пришло всего несколько тысяч человек. Не было и многих лидеров. Алексей Навальный помогал телеканалу «Дождь», выступая в эфире на тему: что значит — любить Родину (телеканал после неудачного опроса, вызвавшего шквал критики, запустил специальный воскресный марафон). А днем он на марше присутствовать не мог «по личным обстоятельствам», как пояснила «Новой» его пресс-секретарь Анна Ведута.

Еще один активный участник «сидячей забастовки» на Болотной Илья Пономарев сейчас в родном Новосибирске: читает лекции на тему «Как привлекать деньги в стартапы» и награждает победителей детских спортивных соревнований — одним словом, делает все, что и должен делать человек, желающий занять кресло мэра. Лидер «Левого фронта» Сергей Удальцов — под домашним арестом. Так что из старой гвардии на шествие пришли только Дмитрий Гудков, Евгения Чирикова и Борис Немцов.

Акцию, как водится, согласовывали долго: 23 января заявители попросили мэрию согласовать шествие от Белорусского вокзала до Манежной площади по главной улице столицы — Тверской. Мэрия отказала (надо же, какая неожиданность!), предложив взамен шествия митинг на проспекте Сахарова. Стал ли этот отказ новостью для организаторов? Вряд ли. Тогда зачем нужно было с таким упорством отстаивать заведомо несогласуемый маршрут, теряя время для подготовки и широкого оповещения будущих участников акции? Привело это только к одному — о времени и месте акции многие так и не узнали. Даже анонс мероприятия на «Фейсбуке» не зафиксировал и двух тысяч активистов, планировавших пойти на шествие (обычно галочку «пойду» ставит значительно большее количество пользователей).

Согласование маршрута, пикировка с мэрией — традиционные действия для организаторов протестных мероприятий, все шаги можно предугадать. Нельзя предугадать только реакцию людей, с которыми не разговаривают, к которым не обращаются. Обратная сторона таких действий оппозиции — рост рейтинга власти и «философские пароходы» из протеста в апатию.

Поэтому и фигуранты «Болотного дела» периодически чувствуют себя одинокими: в суд приходят одни и те же лица — близкие друзья, соратники, журналисты, регулярно освещающие процесс (очень ограниченное количество), и некоторые правозащитники. Если многотысячные толпы не выстраиваются в дни слушаний возле здания суда, так с чего бы им прийти на шествие?

Во время воскресного шествия скандировали: «Не будет свободы — будет Майдан». Грустно звучат такие лозунги в центре Москвы, когда лидеры российской оппозиции занимаются каждый своим делом. Поэтому и на акции приходят в основном те, кто участвует во всех протестных действиях, — почти что «ветераны», которые, впрочем, в силу возраста едва ли готовы к Майдану. А остальные по окончании мероприятия напишут в соцсетях об очередном грандиозном разочаровании.

Даже Координационный совет оппозиции (КСО), выборы в который проходили в обстановке всеобщего празднования и ожидания скорейших перемен, долго не просуществовал. А недавно и вовсе стало известно, что второго созыва КСО, скорее всего, не будет. «Мы решили, что эта идея сейчас не востребована», — заявил член рабочей группы по подготовке к выборам Илья Константинов.

Прения в «болотном процессе» скоро закончатся. Но вряд ли даже несправедливый приговор соберет у суда многотысячную толпу.

Очень хотелось бы ошибиться.