Маркировка продуктов, произведенных из ГМО, подразумевает наличие разницы, которой на самом деле нет

В августе прошлого года группа активистов захватила испытательные поля филиппинского Международного научно-исследовательского института риса, где выращивали генетически модифицированный «золотой рис», содержащий бета-каротин — исходный материал для витамина А. Потом оказалось, что некоторых нарушителей финансировало шведское государственное Бюро по сотрудничеству в целях международного развития.

Для бедных, чей рацион состоит в основном из риса, насыщенного углеводами, но содержащего мало витаминов, «биоусиленные» сорта бесценны. В развивающихся странах до 300 млн детей дошкольного возраста подвержены риску авитаминоза. Ежегодно дефицит витамина A вызывает слепоту примерно у полумиллиона детей: около 70% из них умирают в течение года.

В сентябре 2013 года группа выдающихся ученых призвала научное сообщество «сплотиться против насильственного уничтожения полей, где испытываются такие достижения, как «золотой рис». Но их призывы не поколебали мифа, согласно которому генетически модифицированные организмы (ГМО) принципиально отличаются от их обычных аналогов.

Суть в том, что ГМО не образуют собой отдельную «категорию» пищевых продуктов. Они не являются ни менее безопасными, ни менее «натуральными», чем другие продукты питания.

Маркировка продуктов, произведенных из ГМО, подразумевает наличие разницы, которой на самом деле нет.

Люди уже тысячелетиями занимаются «генетическим модифицированием» путем селекции и гибридизации. Cелекционеры давно уже воздействуют на семена радиацией и химическими мутагенами, чтобы «перепутать» ДНК растений и получить новые свойства. Полвека гибридизации привели к появлению растений (в том числе сортов кукурузы, овса, пшеницы, помидоров, картофеля), которых нет в природе. За исключением лесных ягод, грибов, рыбы и моллюсков, почти все в рационе жителей Северной Америки и Европы так или иначе генетически улучшено. Несмотря на отсутствие научно обоснованных поводов для скептицизма, ГМО являются самыми исследованными продуктами.

Сама классификация «ГМО» стимулирует ненаучные подходы к госрегулированию. Они тормозят инновации в сельском хозяйстве, способные уменьшить нагрузку на окружающую среду и повысить продовольственную безопасность. Несмотря на то что исследования раз за разом подтверждают безопасность технологии, режим регулирования для производителей ГМО продолжает ужесточаться. Поэтому испытания многих культур, обладающих коммерческим и гуманитарным потенциалом, становятся экономически нецелесообразными. Современные технологии генной инженерии появились в начале 1970-х годов, но их коммерциализация явно отстает.

Излишнее внимание со стороны регуляторов ставит на продукте клеймо.

Бесконечные обсуждения «сосуществования» генно-модифицированных и «обычных» организмов дают противникам ГМО поводы для необоснованных, но дискредитирующих исков. Например, по крайней мере по четырем искам против регулирующих органов США судьи первоначально постановили, что данные органы не выполнили процедурные требования закона США «О национальной политике по охране окружающей среды». А продажа продуктов, содержащих генетически модифицированные ингредиенты, как «натуральных» привела к судебным искам за поддельную маркировку.

Дискриминационное отношение к ГМО приводит к большим бедам. Во многих регионах необходимо сообщать о местоположении испытательных полей, включая координаты GPS. Эта практика на руку вандалам, которые часто случайно уничтожают и обычные растения, поскольку их трудно отличить от генетически модифицированных сортов.

В 1936 году нобелевский лауреат Макс Планк отметил, что научные новации редко побеждают путем убеждения оппонентов: скорее их противники постепенно умирают и следующее поколение принимает совершившийся прорыв. Так было с прививками или с признанием того факта, что именно ДНК отвечает за наследственность. Это же в конце концов произойдет с генной инженерией.

Но до тех пор, к сожалению, многие будут напрасно страдать. По мнению экономиста из Калифорнийского университета Дэвида Зильбермана, упущенная выгода «необратима, как в том смысле, что последние урожаи были ниже, чем если бы была введена данная технология, так и в том смысле, что процесс роста доходности является кумулятивным, а его начало сдерживается».

Пока сегодняшние активисты и чиновники будут убеждены в том, что ГМО представляют собой отдельную и опасную категорию технологий и продуктов, генная инженерия будет отставать от своего потенциала. Это плохая новость для миллионов бедняков, которым можно обеспечить более здоровое и безопасное будущее.

© Project Syndicate

Клеймо ГМО: как страх перед достижениями генетики мешает борьбе с бедностью