Григорий Гриценко: Газовый маневр
Бованенковское газовое месторождение. Фото: пресс-служба Президента РФ На фоне обострения политических отношений России со странами Запада, могущих перерасти в экономическую войну, время от времени обсуждается идея о переориентации наших торговых потоков на Восток. Эта идея кажется тем более заманчивой, что на Востоке существует несколько крупных экономик, готовых покупать российские товары. Реализацией подобного рода идеи может послужить, например, готовящийся уже много лет проект экспорта российского газа в Китай, наподобие уже существующего экспорта нефти. Хотя проект строительства экспортного газопровода прорабатывается уже давно, и без особого успеха, но происходящее сегодня наверняка поможет его ускоренному претворению в жизнь.
Тем не менее, предполагаемое строительство газопроводов из Восточной Сибири в Китай нельзя рассматривать только с точки зрения эмансипации от европейского рынка газа. Хотя ситуация на этом рынке полна неопределенностей (и не только из-за возможного расширения санкций ЕС на отрасли российского энергетического комплекса, но и по ряду других причин), тем не менее, он остается крупнейшим внешним рынком сбыта для «Газпрома» и других российских компаний. И, как можно предположить, останется в этом качестве еще на несколько десятилетий.
Безусловно, появление еще одного внешнего рынка сбыта позволит «Газпрому» повысить добычу газа и улучшить свое финансовое положение. Однако говорить о «диверсификации поставок», возможности которой якобы появятся после прокладки газопроводов в Китай, совершенно неверно. Эта диверсификация была бы технически возможна, если бы газ с одного и того же месторождения мог бы поставляться и в западном, и в восточном направлении. Но такой возможности не существует – действующие газопроводы в западном направлении «привязаны» к одной группе месторождений, а проектируемые газопроводы в восточном направлении – к совсем другой. И между этими ресурсными базами мало общего.
Наиболее ярким примером такого рода разнесения в пространстве сырьевых баз является газ месторождений Сахалина, который или в сжиженном виде, или по трубопроводам может поступать только потребителям в дальневосточном регионе. В Европу этот газ отправлять будет очень накладно; это же касается остальных месторождений в Восточносибирском и Дальневосточном регионах России.
Отсюда рассуждения, что мол, если наш в газ в Европе будут как-то «зажимать» или «не пускать», то тогда мы в ответ переправим его на Восток, вызывают сильные сомнения. Скорее всего, европейский и азиатский рынки сбыта природного газа будут существовать параллельно, и не оказывать друг на друга никакого влияния. И если на одном из этих направлений возникнут трудности, компенсировать их на другом направлении автоматически не получится. И, наоборот, если на одном из этих рынков российский экспортер начнет получать какие-нибудь бонусы, то на другой рынок они не распространятся.
Тем не менее, если о диверсификации поставок в связи с развитием восточного канала сбыта говорить не приходится, то «финансовая диверсификация» более чем возможна. Благодаря появлению еще одного канала сбыта общее финансовое положение «Газпрома» все-таки будет гораздо более устойчивым, чем сейчас, так как его внешняя выручка и доходы станут зависеть от двух рынков, а не от одного.
Чтобы показать, как это произойдет, надо сказать несколько слов о принципах ценообразования на рынках газа.
Начнем с того, что как такового «мирового рынка» газа не существует в принципе. Есть мировой рынок нефти, нефтепродуктов и угля, а вот мирового рынка газа нет. Газ торгуется только на локальных рынках, и перебросить его с одного локального рынка на другой практически невозможно. Относительно небольшие объемы газа в сжиженном виде (или в виде полупродуктов – метанола и аммиака) могут перераспределяться между разными рынками, но это удовольствие стоит больших денег, что и ограничивает объемы такого рода поставок.
Разрыв рынка газа на несколько локальных рынков оказывает влияние на практику ценообразования. Вследствие локализации рынков процесс формирования цен на природный газ становится очень сложным, так как на него оказывает влияние, как минимум, две группы факторов.
Первая группа – это наличие запасов газа, издержки добычи, расстояние от мест добычи до мест потребления, общий баланс газа в экономике страны, и наконец, платежеспособность потребителей.
Есть страны, в которых запасы газа очень большие, и газ добывается с большим излишком. В других странах запасы и добыча тоже большие, но вследствие развитого производственного и бытового секторов местная добыча примерно равна потреблению. В третьих странах (а их большинство), запасы и добыча небольшие или их совсем нет, поэтому потребление больше добычи, и газ является дефицитным товаром.
Соответственно, в первой группе стран газ достаточно дешев, его цена в большей степени зависит от себестоимости добычи и не сильно от нее отличается. Во второй группе на цену газа большее влияние оказывают не издержки добычи, а спрос потребителей. В третьей группе на конечную цену, кроме издержек добычи собственного газа, оказывают влияние еще и издержки транспортировки импортного газа и, кроме того, относительная степень дефицитности газа. То есть, в данном случае, цена определяется не столько издержками, сколько покупательной способностью потребителей. Кто из них большую цену предложит, тот и получит необходимый объем дефицитного ресурса для своих потребностей. Другим, менее богатым покупателям, придется получать топливо по «остаточному» принципу или вообще его не получать.
Вторая группа факторов – это типы контрактов на поставку газа. Эти контракты бывают двух типов: спотовые, то есть с немедленной поставкой, и срочные (форвардные), когда поставка происходит через некоторое время после заключения контракта. Кроме того, сам форвардный контракт может быть разовым, на одну поставку, и длительным, когда поставки длятся год, два, а то и десять-пятнадцать лет.
Если цены на спотовом рынке формируются по хорошо известным правилам игры спроса и предложения, то вот ценообразование на рынке форвардных контрактов более запутано. Существует, как минимум, четыре модели, по которым там формируются цены.
Первая модель, которая, в частности, используется при определении цены российского газа при его экспорте в Европу – это зависимость от цены товара-аналога. В нашем случае товар-аналог – это нефть, и цена российского газа на европейском рынке основывается на скользящей девятимесячной средней цене нефти.
Вторая модель учитывает затраты газа в стоимости продукции, основным компонентом производства которой является газ. То есть, на момент заключения контракта фиксируется удельный вес стоимости газа в цене, скажем, киловатта электроэнергии или тонны аммиака, и производителю перечисляется денежный эквивалент этой доли. Такая фиксация производится для того, чтобы поставщик газа, так же как и его переработчик, в постоянной пропорции делили прибыль (или убыток) от постоянно меняющихся цен на продукцию, для производства которой используется газ.
Третья модель (называется net back) во многом похожа на предыдущую: из цены газа на рынке сбыта вычитаются фиксированные издержки транспортировки, и остаток является ценой для производителя. Поскольку цена на рынке сбыта меняется, то вместе с ней меняется и цена для производителя газа.
Четвертая модель, которая, в частности, используется «Газпромом» для определения цен на российском рынке, использует принцип равной доходности – цены на газ должны устанавливаться на таком уровне, чтобы при его реализации на любом рынке доход компании был одинаковым.
Такое множество моделей определения цен – вещь совсем не случайная, потому что угадать при заключении долгосрочного контракта конъюнктуру рынка даже через пять лет достаточно тяжело, а уж через 10-15 лет и вовсе невозможно. Поэтому стороны при заключении контракта изощряются, как только могут, но все равно очень часто попадают впросак.
Если мы посмотрим на географическое распределение цен на газ, то увидим, что «Газпрому» в некотором смысле повезло. Он уже осуществляет поставки на один из самых дорогих рынков газа – европейский – и готовится организовать поставки на еще более дорогой рынок – азиатский.
Хотя цена на газ для Европы по долгосрочным контрактам три последних года (2011-2013 г.г.) находилась на вполне приличном уровне в $380-$385/тыс. м3, этот уровень – еще не предел. Так, в Японии цена газа составляет около $18 за млн. БТЕ (британских термических единиц), что в пересчете на привычные для нас кубометры дает $645/тыс. м3. Правда, Япония является маржинальным потребителем – своего газа (как и других углеводородов) у нее нет, поэтому весь газ приходится импортировать, причем самым дорогим способом – танкерами в сжиженном виде. И, кроме того, авария на АЭС «Фукусима» привела к дополнительному росту спроса на углеводороды, использование которых должно заместить снижение выпуска электро- и теплоэнергии на японских АЭС.
Цена газа в Японии играет не последнюю роль в российском расчете цены газа для Китая – «Газпром» хотел бы в качестве цены товара-аналога использовать именно эту цену. Его контрагенту, Китаю, было бы выгодней использовать цены на уголь, так как уголь, во-первых, является в Китае базисным топливом, а во-вторых, его цена менее волатильна, чем цена газа. Еще одним обстоятельство является использование газа (кроме бытовых нужд) для производства азотных удобрений, что для Китая очень важно, так как одной из его основных трудностей считается относительная нехватка продовольствия. Рост производства удобрений (за счет роста импорта газа) должен помочь решить продовольственный вопрос – если цена газа, разумеется, будет не очень высокой.
В итоге, у «Газпрома» вилка его цены предложения определяется уровнем цен в Японии и уровнем цен в Европе, а вилка цены спроса будущих китайских покупателей находится между ценой угля (выраженной в его теплотворной способности) и ценой удобрений. И если эти вилки цен сблизятся, долгосрочный контракт на поставку российского газа в Китай наверняка будет заключен, а газопровод из Восточной Сибири – построен.
Поскольку мы затронули вопрос о географической дифференциации цен, то в этой связи нельзя не провести сравнение внутренних российских цен и внутренних американских цен на газ.
Согласно распространенному у нас в стране мнению, наши внутренние цены на газ существенно завышены по сравнению с американскими. Мол, добыча сланцевого газа в США резко расширила его предложение на внутреннем рынке, после чего его цены снизились. А вот у нас, в России, из-за монополии «Газпрома», цены очень высокие и продолжают повышаться, хотя по объему добычи мы находимся приблизительно на одном и том же уровне.
На это мнение надо ответить, что на самом-то деле наши внутренние цены не слишком отличаются от цен в США. Так, с марта 2014 года оптовые цены на газ, поставляемый для нужд населения, установлены в интервале от 2800 до 3100 рублей за тыс. м3. (оптовые цены в данном случае – это цены на местах соединения местного газопровода низкого давления с магистральным газопроводом). А на американском биржевом рынке цена газа колеблется в интервале от $2.55 до $3.2 за млн. БТЕ, что составляет $96-$121 за тыс. м3. Соответственно, если пересчитать внутренние рублевые цены по текущему курсу доллара (грубо говоря, 35 руб./$), то это как раз и будет «американская» цена – $80-$89 за тыс. м3.
Кроме того, надо учитывать, что на российское газовое ценообразование влияет фактор более дорого европейского рынка. А вот в США такого влияния нет, газ им пока экспортировать некуда (точнее, это делается лишь в экспериментальном режиме), поэтому и цены внутреннего рынка низкие. Но если администрация США все-таки добьется того, чтобы газ мог экспортироваться (хотя это решение многими потребителями оспаривается), то цены на внутриамериканском рынке повысятся.
Таким образом, освоение новых рынков сбыта – вещь чрезвычайно полезная, особенно если на этих рынках высокие цены спроса. Однако выход на новый рынок совсем не обязательно должен сопровождаться уходом со старого, если и там цены продолжают оставаться на высоком уровне. При этом, конечно, было бы очень хорошо и удобно маневрировать ресурсами между этими различными рынками, не допуская снижения общей доходности в случае неблагоприятного колебания цен. Но, к сожалению, в случае природного газа, поставляемого по трубопроводам, такой маневр или сильно затруднен, или вообще невозможен. С чем «Газпрому» и придется примириться.
Смотрите также:
Образ «Газпрома» потускнел
Владимир Пастухов Сланцевая революция проткнет газовый пузырь, обрушив вертикаль власти Григорий Гриценко Скидки на холоде
Игра на трубе
Газ или пост
