Путин в Китае: а газ и ныне там?

Визит Владимира Путина в Китай начался с подписания 40 соглашений о сотрудничестве, в частности в области атомной энергетики и железнодорожных перевозок. Но по самому масштабному из проектов — о поставках российского газа по «восточному маршруту» — договоренности, судя по всему, нет

Владимир Путин во время официального визита в Китай по приглашению лидера страны Си Цзиньпиня/ Фото: REUTERS/Carlos Barria

Контракт о поставках в Китай российского газа во время визита в страну Владимира Путина подписан не будет, сообщает британская газета The Financial Times со ссылкой на представителя китайской государственной нефтяной компании PetroChina. «Мы не будем подписывать. На данный момент цена на импортируемый газ и цена на газ на внутреннем рынке противоположны. Мы уже теряем деньги на импорте газа и не можем терять еще больше», — заявил пресс-секретарь компании Мао Цзэфен.

Владимир Путин прибыл в Шанхай 20 мая во главе более чем солидной команды чиновников и бизнесменов: Игорь Сечин, Алексей Миллер, Геннадий Тимченко, Олег Дерипаска, Сергей Кириенко, Михаил Погосян...

Последний, кстати, будучи главой Объединенной авиастроительной корпорации (ОАК) подписал с со своим китайским коллегой Цзинь Цзанлуном меморандум о сотрудничестве по программе создания широкофюзеляжного дальнемагистрального самолета, что лишний раз подтверждает: Москва намерена возместить ущерб от охлаждений отношений с Западом (не говоря уже о санкциях) всесторонним сближением с Китаем, включая вопросы передовых технологий. Один только авиастроительный проект (для его реализации будет скорее всего создано российско-китайское СП, доли в проекте будут распределены паритетно) потребует порядка $10 млрд инвестиций. Единственное о чем пока не договорились стороны — где будут собирать лайнер. По информации The New Times, китайцы готовы собирать лайнер дома, но для России вопрос создания тысяч новых рабочих мест в условиях западных санкций — отнюдь не второстепенный. Впрочем, уже известно что другой проект — по производству тяжелого вертолета типа Ми-26 - будет реализовываться на китайской территории.

Однако к исходу первого дня визита все еще не была ясна судьба «главного контракта» - о поставках российского газа в Китай. По словам пресс-секретаря президента РФ Дмитрия Пескова, контракт может быть подписан в любой момент : «прогресс достигнут существенный», но еще есть «недоработки по цене».

Впрочем, о том, что именно китайская цена за российский газ может стать главным камнем преткновения на пути на Восток, которым судя по всему решила пойти кремлевская администрация после размолвки с Западом из-за Украины, The New Times писал еще месяц назад. (См. «Путь - на Восток?», №13 от 21.04.2014) А договориться с китайцами по приемлемой цене «Газпрому» будет куда труднее чем с европейцами. (подробности в той же публикации The New Times) Дипломатические реверансы Китая в сторону России по украинскому вопросу — дескать, мы осуждаем политику односторонних санкций — никого не должны вводить в заблуждение: у взаимной дружбы двух великих соседей есть твердая цена в долларовом выражении.

---

Владислав Иноземцев, доктор экономических наук, директор Центра исследований постиндустриального общества:

Ссора с Западом отнюдь не автоматически приоткрывает для России возможности для сближения с Китаем. Дуалистический взгляд на российский глобальный выбор — либо Америка, либо Китай, поссоримся с Западом, сблизимся с Китаем — в корне ошибочен. Мир, в котором живет Китай, как это ни парадоксально звучит, — намного более «современен», чем тот, в котором живет Россия. Китайское руководство не будет дружить с нами только потому, что мы разругались с Америкой. Китай ведет себя куда осторожнее и все свои шаги на международной арене просчитывает гораздо осмотрительнее. Китайская тема, если в Кремле хотят обсуждать ее всерьез, должна встать в центре всей российской внешней политики.

Например, что бы ни говорили сейчас в Москве о сдержанности и «понимании» Китая в украинском вопросе, Пекин сильно озабочен ситуацией вокруг Украины. Китай прекрасно понимает: российский политический инструментарий на Украине может оказаться универсальным. Лозунг «своих не бросаем», лежащий в основе путинской политики, вполне может быть применим на всем постсоветском пространстве — в Казахстане, Киргизии… А у Китая свои интересы в Центральной Азии и, кроме того, свои проблемы с сепаратистами в Синцзян-Уйгурском автономном районе.

Интересы

Европа не откажется от импорта наших энергоносителей с завтрашнего дня — процесс займет несколько лет. За это время Россия может перенаправить значительную часть энергоэкспорта в Китай, форсируя технологические решения вопроса — построив новые трубопроводы, улучшив портовую инфраструктуру и т. д. Проблема здесь в другом.

Европа — это не просто один из самых экономически развитых регионов мира. Европа — это экономика, которую можно назвать постиндустриальной. Китай таким уровнем развития похвастаться не может, он — «всего лишь» крупнейшая и наиболее динамичная на планете, но все же индустриальная держава.

Россия — пока даже не индустриальная страна. Переориентация от постиндустриального стратегического клиента к индустриальному означает для нее сокращение доходов и, что важнее, в определенной степени потерю перспективы.

Если бы Россия начала осознанный переход от своего нынешнего состояния сырьевого придатка к чему-то большему, то есть к индустриальному статусу, европейцы ее бы поддержали — они заинтересованы в мощной индустриальной базе на востоке континента. Собственно, в этом и заключается европейская идея: пусть Россия становится индустриальной державой, нам есть, какими заказами ее загрузить, какие технологии ей дать. Индустриальная Россия — позитивный стимул для ЕС. Именно поэтому и предлагалось «партнерство ради модернизации».

Китай — совершенно другое. Он никогда не будет заинтересован, чтобы в России развивалась промышленность. Китай, повторюсь, сам — индустриальная страна. Он заинтересован в том, чтобы мы так и остались бензоколонкой, лишь бы качали нефть и газ. Да, мы можем переориентировать экспорт нашего сырья на Китай, но в технологической, промышленной сфере от сотрудничества с Пекином ожидать какого-то серьезного прорыва в будущее в принципе невозможно.

Когда европейцы поймут, что мы уходим, они нас за фалды держать не будут. Европа сейчас занята поиском и развитием альтернативных источников энергии, а нашу долю сырьевого рынка легко займет Катар и другие ближневосточные эмираты. Зато Китай, услышав от России сигнал «Мы идем к вам», сразу же сделает вывод: у России нет промышленного экспорта, а теперь нет альтернативы и сырьевому — так что ее можно спокойно «отжимать» по ценам на энергоносители.

Издержки

Оптимисты ссылаются на резкий рост товарооборота между РФ и Китаем в последние 20 лет. (Владимир Путин во время «Прямой линии» назвал текущую цифру $87 млрд, по данным посольства КНР в РФ объем двусторонней торговли в 2013 году достиг $89,21 млрд.) Однако рост товарооборота идет за счет увеличения китайского экспорта в Россию, а не нашего в Китай. Вот цифры: в 2000 году объем китайского экспорта в Россию был равен $950 млн, в 2012-м — $51,7 млрд. Аналогичные цифры по российскому экспорту в Китай: $4,5 млрд — в 2000 году, $16,3 млрд — cейчас. В первом случае рост в 55 (!) раз, во втором — всего лишь в 4,5. Рост торговли происходит за счет наращивания китайского экспорта в Россию — и я даже не говорю о том, что доля промышленных товаров в наших поставках в Китай меньше, чем соответствующая доля в наших поставках в Европу.

Разменять зависимость от Европы на зависимость от Китая легко, особенно сейчас, на волне антизападной риторики. Но если завтра конъюнктура изменится и нам понадобится развернуться в обратном направлении, что тогда? Ведь может так оказаться, что менять «азиатский путь» будет уже и не на что — ведь и в мире в целом, и в каждом регионе существует определенный уровень потребностей в энергоносителях. Сейчас Европа и Китай вместе потребляют примерно 25 млн баррелей нефти в сутки (ЕС — чуть меньше 15 млн, Китай — чуть больше 10 млн). 4,5 млн баррелей идет в Европу из России. Мы не можем вдруг взять и перенаправить эту нефть в Китай — ему не нужно столько нефти в дополнение к потребляемым 10 млн баррелей. Если это случится, Китай откажется от части поставок с Ближнего Востока и из Африки, которые, в свою очередь, легко заместят тот объем, который Россия недопоставит в Европу. Отвернувшись от Европы, мы ее не «подставим»: добыча нефти соответствует спросу, продавцы всегда найдутся. Более того, вся нефть и весь газ, которые потребляет Европа, на сегодняшний день составляют приблизительно 4% от ВВП ЕС. Если энергосырье подорожает даже на 20% от текущих уровней, это будет не 4% от ВВП, а 4,8%. Потеря 1% ВВП — чем не цена защиты от российской «энергетической политики»?

А вот для России резкий крен в сторону Китая может обернуться реальными издержками. Разговоры о подписании контракта по поставкам российского газа в Китай идут с 2006 года. Каждый раз обещают подписать «через месяц». И так — без конца. Раз соглашения нет, стало быть, стороны отчаянно торгуются. Ясен и вопрос торга — цена. То есть уже 8 лет (!) идет согласование цены. Было ли нечто подобное у «Газпрома» в отношениях с европейцами, для которых поставки российского газа — вопрос реального жизнеобеспечения? Не было. А вот Китай может позволить себе торговаться годами.

Сейчас Китай видит: отношения с клиентами в ЕС у «Газпрома» портятся. И если и впрямь накануне путинского визита в Поднебесную появились предпосылки к достижению соглашения (об этом сейчас заговорили китайские официальные лица. — The New Times), то наверняка за счет российских уступок. Контракт с Пекином чреват для «Газпрома» как минимум 20-процентной потерей выручки по сравнению со среднеевропейскими ценами. В 2013 году «Газпром» поставлял газ в дальнее зарубежье (читай — в ЕС) в среднем по $387 за тысячу кубометров. На 2014 год монополия прогнозирует цену в $372. Переговоры с Китаем идут все эти годы в обстановке полной секретности, но если мы договоримся на цену выше $300–310 за тысячу кубометров, лично я сочту это большим успехом для России. Приплюсуем сюда дополнительные издержки в виде строительства трубы.

Изначально большой стратегической ошибкой Москвы был выбор Европы как основного потребителя нашего энергосырья. Идея диверсификации поставок сама по себе хороша, скажем, 75% нефти и газа идут в ЕС, остальные 25% — в Китай. Но диверсификация и переориентация — разные вещи. Китай, как показывает та же длинная судьба газового контракта, — гораздо более сложный и непредсказуемый партнер. Рассматривать его единственной альтернативой европейскому рынку было бы верхом наивности.

Александр Лукин, проректор Дипломатический академии МИД России, доктор исторических наук:

В украинском вопросе Китай в целом поддерживает Россию. И в высказываниях официальных лиц, и в статьях в партийной печати, в частности в газете «Жэньминь жибао», и в сообщениях агентства «Синьхуа» все эти недели проводилась мысль о том, что кризис на Украине спровоцирован Западом, российский ответ вполне закономерен. Больше того, говорится, что Запад, и в особенности США, недооценили решимости России отстаивать свои интересы.

Единственное, что Китай не поддерживает официально, — это присоединение Крыма: Пекин всегда отстаивает принцип территориальной целостности всех государств, и от своей принципиальной позиции он не отходит. Ее он придерживался и во время российско-грузинского конфликта в 2008 году. Это объясняется собственными проблемами Китая, связанными с сепаратизмом.

*Китай воздержался при голосовании по резолюции в СБ ООН по Крыму.

С другой стороны, даже по крымскому вопросу Китай открыто не осудил Россию, заняв нейтральную позицию*. Россия выстраивает партнерские отношения с Китаем в течение 30 последних лет — «на основе партнерства и взаимодействия», согласно договору 2001 года. Европа и США технологически превосходят Китай, но если они в результате санкций перекроют России высокотехнологичный импорт, мы сможем частично переориентироваться на страны Азии, прежде всего — на Китай. Пусть не по всем позициям, но почти по всем. В Китае сейчас, по большому счету, производится все — от компьютеров и ширпотреба до трубопроката. Россия же нужна Китаю как поставщик не только энергоносителей, но и, например, вооружений, которые из-за санкций ЕС и США он не может закупать у других стран. Впрочем, Москва и не ставит вопрос о полном отказе от сотрудничества с Западом.

Россия и Китай — стратегические партнеры, но до уровня военно-политического союза это партнерство вряд ли дойдет. Этого не хотят ни в Москве, ни в Пекине — обе страны проводят самостоятельную внешнюю политику.

Большинство населения в России в ментальном, культурном и бытовом отношении тяготеет к европейской цивилизации. Речи о переориентации страны на азиатские конфуцианские ценности идти не может. А вот понимание международной ситуации, международных отношений и их дальнейшего развития у нас, на уровне элит во всяком случае, ближе к китайскому. Это вызвано реальными внешнеполитическими интересами наших стран. Россия и Китай — сторонники концепции многополярного мира, в котором есть несколько центров силы и влияния. Однополярный мир, в котором мощнейший центр отказывается прислушиваться к их голосу, им не подходит.

Запад должен понять: чем больше он будет отталкивать от себя Россию, тем активнее она будет двигаться в восточном направлении, в сторону Китая, других азиатских стран с быстрорастущими экономиками. У России просто не будет другого выбора.