Президент «Башнефти» Александр Корсик — о друзьях и врагах в непростой для компании период

Арбитражный суд Москвы 30 октября решил вернуть государству принадлежащие АФК «Система» акции нефтяной компании «Башнефть». Основной владелец АФК Владимир Евтушенков уже знает об этом решении и пребывает в хорошем настроении, сказал адвокат бизнесмена. Сам Евтушенков, которого Следственный комитет обвиняет в отмывании денег при покупке предприятий ТЭКа Башкирии (см. врез) у структур Урала Рахимова, больше не сможет ходить на работу. Какие поручения Евтушенков давал менеджменту «Башнефти», что происходит в нефтяной компании, пока ее владелец под следствием, в интервью Forbes рассказал президент «Башнефти» Александр Корсик.

Forbes: Когда вы поняли, что все серьезно?

Александр Корсик: После домашнего ареста Владимира Петровича. До этого он, по моим наблюдениям, виду не подавал, что есть какие-то проблемы.

Но до домашнего ареста Евтушенков побывал на допросе. Вы согласовывали с ним какой-то план на случай негативного сценария развития событий?

Был очень короткий разговор. Я спросил: «Что будем делать?» Он ответил: «Продолжай работать как прежде». Так что мы работаем по бизнес-плану, он не менялся.

Как арест Владимира Евтушенкова сказывается на работе «Башнефти»?

Психологически ситуация крайне неприятная. Это очевидно. Если говорить о бизнесе, то влияние пока незначительное. Некоторые наши партнеры начали проявлять определенную сдержанность. Наверное, это рациональное поведение — они оценивают потенциальные риски, это их право.

Какие у вас отношения с Евтушенковым?

Владимир Петрович — выдающийся предприниматель и, на мой взгляд, абсолютно незаурядный человек. Если говорить об отношениях в социальном плане, то я всегда чувствую себя с ним абсолютно комфортно. Потому что, несмотря на все свои достижения, он не вознесся, не стал небожителем и абсолютно адекватно воспринимает окружающий мир. С точки зрения бизнеса для меня Владимир Петрович не самый простой руководитель. Или, может быть, это я неудобный подчиненный. Но так или иначе, я с ним работаю уже пять с половиной лет. Я не ушел, а он не предлагал мне уйти.

Евтушенков сильно вмешивался в оперативную деятельность компании?

Он очень активно участвовал в принятии ключевых решений — по стратегии, корпоративному управлению, структуре, назначению высшего менеджмента, планированию всех глобальных реорганизаций, через которые уже прошла «Башнефть». Если говорить об операционной деятельности, то его участие минимально. Нужно отдать Владимиру Петровичу должное: он занимается теми вопросами, которыми и должен заниматься основной акционер.

А правда, что интерес к «Башнефти» проявляли «Роснефть» и «Независимая нефтегазовая компания» Эдуарда Худайнатова?

Я об этом слышал только из СМИ. Другой информации на этот счет у меня нет. Наверное, «Башнефть» многим интересна, потому что это очень успешная, динамично растущая компания.

Когда планировалось SPO «Башнефти» в Лондоне, была версия, что это защита от Сечина.

Игорь Иванович, если не ошибаюсь, публично заявлял, что «Роснефть» не заинтересована в поглощении «Башнефти». Если же вести речь о каком-то абстрактном поглощении, то цель SPO была совершенно иная — радикально повысить ликвидность акций компании, принять жесткие дополнительные обязательства по корпоративному управлению, сделав «Башнефть» более привлекательной для инвесторов, что, естественно, должно было привести к росту ее стоимости. И, конечно, заработать деньги.

На рынке ходят разговоры о том, что Евтушенков вынужден отдать государству «Башнефть» сейчас, так как актив получил на время. Но так драматично ситуация стала развиваться из-за того, что Владимир Петрович попросил вернуть ему сумму большую, чем та, что он отдал за башкирский ТЭК. Можете прокомментировать?

На рынке циркулирует огромное количество слухов. Я стараюсь на них не реагировать. Предпочитаю делать выводы только тогда, когда у меня есть информация.

На другой мотив в этой истории, политический, указывает Игорь Сечин (в интервью Bloomberg). В контексте истории вокруг «Башнефти» он рассказал о разбирательстве по итогам приватизации хорватской INA. Тогда владельцем «теневой доли» в компании оказался премьер-министр страны.

Я вряд ли могу что-нибудь добавить к предыдущему ответу. Я не склонен фантазировать. Мне едва хватает времени для того, чтобы заниматься тем, за что я отвечаю.

В случае смены собственника «Башнефти» возможны два варианта развития событий. Один: это будет укрупнение одной или нескольких государственных компаний за счет активов «Башнефти». Другой: это будет, например, еще один частный игрок, но другой владелец. Что лучше для индустрии в целом?

Я хотел бы, чтобы «Башнефть» осталась независимой компанией, поскольку всегда считал, что в нефтяной отрасли, как и в любой другой, должно быть много игроков. Уменьшать их количество, ограничивать конкуренцию, мне кажется, было бы неправильно.

Даже у тех, кто определяет направление развития отрасли, всегда должна быть возможность сравнения. Вот есть, например, компании Х, Y и Z. Первая компания делает так, вторая — так же, третья — по-другому, но у нее все как-то намного лучше получается. Может быть, у первой и второй компаний проблемы? Этого не узнать и ошибки не исправить, если нет возможности сравнить.

А как на происходящее реагируют сотрудники «Башнефти»?

Я попросил всех коллег следовать простому принципу: то, что происходит за пределами компании, — абсолютно вне сферы нашего влияния, и мы ничего здесь изменить не можем. Я был приятно удивлен выдержкой и работоспособностью наших сотрудников в этой ситуации. Я горжусь своей командой.

Безусловно, люди напряжены. Они думают о будущем, и это совершенно естественно. Но дембельских настроений в плохом понимании этого слова, к счастью, нет, и я не сомневался, что их не будет.

Как к событиям относятся ваши партнеры? «Лукойл», с которым у вас СП по разработке месторождений им. Требса и Титова?

У нас очень хорошие отношения с «Лукойлом». «Лукойл» я могу назвать надежным партнером. Они переживают, они заинтересованы в том же самом, что и мы, — чтобы нынешняя история завершилась с минимальными потерями и как можно быстрее. Никакого изменения в отношении к нам со стороны «Лукойла» я не почувствовал. Со стороны некоторых других партнеров чувствую, но это другая история.

Вы имеете в виду банки?

В том числе.

Госбанки занимают большую часть нашего банковского рынка. Сдержанность по отношению к вам — это индивидуальные решения или государственная линия?

Не думаю, что это государственная линия. Это совершенно точно обычная практика банков, в том числе частных. Понимаю, что они должны думать о рисках и соизмерять свои действия в соответствии с ними. Но при этом всегда ведь есть простор для маневра: можно сделать чуть меньше или чуть больше. И желание сделать чуть больше мы, конечно, учтем, когда ситуация наладится.

Пункт о смене собственника, влияющий на условия кредитования, присутствует в большинстве кредитных соглашений, поэтому в связи с возможностью пересмотра итогов приватизации банки проявляют сдержанность, объясняет источник Forbes, близкий к «Башнефти». Основные кредиторы «Башнефти» — Сбербанк, ВТБ и Газпромбанк. «Трудности существуют как в обслуживании уже выданных кредитов, так и с привлечением новых средств», — говорит источник, близкий к «Башнефти». Переговоры о привлечении новых кредитов банки ведут неохотно. Например, рассказывает Александр Корсик, в том числе из-за сдержанности банков может «зависнуть» сделка по приобретению одной из сетей АЗС. У АФК «Система» пока никаких проблем с банками нет, уверяет президент компании Михаил Шамолин: «Все взятые на себя обязательства банки исполняют».

Полная версия интервью – в декабрьском номере Forbes.

«Я хотел бы, чтобы «Башнефть» осталась независимой компанией»