фото ИТАР-ТАСС, Дудин Евгений для Forbes

Миллиардер Петр Авен и бывший вице-премьер Олег Сысуев рассказали Forbes, как участвуют в благотворительности, во сколько оценивается рынок и какие социальные проблемы могут решить большие деньги

Председатель совета директоров группы «Альфа-банк» Петр Авен – один из основателей благотворительного фонда помощи тяжелобольным детям «Линия жизни» (создан в 2004 году). В 2008 году в Латвии Авен открыл частный благотворительный фонд "Поколение", который занимается в том числе поддержкой детского здравоохранения. Первый зампред совета директоров Альфа-банка Олег Сысуев руководит советов фонда «Линия жизни» и курирует в Альфа-банке благотворительное направление. В 2014 году акционеры Альфа-банка запустили программу помощи детям с заболеваниями эндокринной системы «Альфа-Эндо», в которую планируют вложить несколько десятков миллионов долларов.

Петр Авен

Я всегда понимал, как и все нормальные люди, что деньги надо не только зарабатывать, но и отдавать. Мы всю жизнь кому-то давали деньги. У меня не было никакой особенной истории, которая привела меня в благотворительность. А вот моя жена однажды попала в детское онкологическое отделение в латвийской больнице, и с тех пор она активно занимается нашим латвийским фондом “Поколение”. Это мой небольшой личный фонд с бюджетом около $1 млн в год, который занимается и образованием, и детской медициной, и культурными программами. Мы открыли его в Латвии, потому что у меня латышские корни.

В России мы сознательно не хотели делать «собственные» фонды, особенно имени кого-то из нас, а были нацелены на создание системы сбора средств. Всем понятно, что помогать медицине в России естественнее, чем помогать детям в Африке.

Олег Сысуев

Если предположить, что российские миллиардеры потратят даже не половину, как их коллеги на Западе, а все деньги, это не будет оценено народом. Все равно люди считают, что все деньги наворованы, добыты нечестным путем.

Но мы и не ставим задачи оправдаться за материальное благополучие.

Хотя есть такие фонды, которые именно для этого и существуют. Кроме того, еще часто встречается другой мотив у благотворителей, когда люди пытаются оправдаться не перед Богом, а перед государством. Называется это «социальная ответственность бизнеса», то есть благотворительность по приказу, когда тебя призывают быть благотворительным, например помочь построить объекты к Олимпиаде в Сочи.

Меня лично многому в благотворительности научила Ольга Алексеева, ныне покойная уже, в прошлом директор российского отделения фонда Charities Aid Foundantion. С точки зрения понимания благотворительности и ее процессов она сыграла для меня выдающуюся роль. И для Михаила Фридмана в том числе. Мы начинали вместе "Линию жизни", она была автором идеи этого фонда и названия. Благодаря ей я понял, как важны системные изменения в благотворительности.

Нам бы хотелось влиять на сам институт благотворительности в России, придать ему цивилизованные нормальные черты. Именно поэтому у наших фондов системный подход.

"Прошло время, когда люди стеснялись говорить о благотворительности"

Олег Сысуев

Если нашей стране есть чем гордиться за последние 10 лет, так это успехами в благотворительности, а не количеством "мерседесов" на улицах Москвы. Появился цивилизованный рынок благотворительности– это важное достижение.

Я хорошо знаком с историей российской благотворительности и понимаю все ее родовые травмы, связанные с 1990-ми, бурными годами накопления капитала и прочими негативными событиями. Сейчас по-прежнему много неэффективных фондов, мошенников и стереотипов в головах людей. Часто большие корпоративные бюджеты идут на не очень эффективную помощь.

Когда я был вице-премьером, я занимался теми же социальными проблемами, только со стороны государства. А после взглянул на проблему с другой стороны. Очень важно, что наконец изменилось законодательство и налоговая система в этой сфере, и теперь никто не заставляет маму, которая получала деньги на операцию ребенка, платить подоходный налог.

Петр Авен

Раньше благотворительности не было вообще, а сейчас ее объем оценивается в $4 млрд, это большая сумма. Кроме того, прошло время, когда люди стеснялись говорить о благотворительности, хотя всегда помогали. Мы тоже, когда начинали фонд “Линию жизни”, не говорили, что за ним стоят наши деньги. А сейчас уже можем.

Олег Сысуев

Не говорили именно потому, чтобы не отпугнуть других благотворителей, которые тоже могли помочь проекту. Чтобы они не сказали, что мы делаем это для собственного пиара. Нам было важно, чтобы это не казалось проявлением “социальной ответственности бизнеса”. Важно не путать корпоративную благотворительность и благотворительность частных лиц, акционеров - как в случае с нашими фондами.

Здесь нет еще одного отца-основателя - Михаила Фридмана. А ведь “Линия жизни” началась с того, что Михаил пошел в больницу к приятелю, и ему врач показал детей, сказав: “Если не найти деньги, вот этот умрет завтра, вот этот — послезавтра”. Так была выбрана острейшая проблема – детские тяжелые заболевания. Проект встал на ноги, доля акционеров была 90%, сейчас – 20%, не более, а сумма сборов росла, сейчас это – $10-12 млн. Это большие деньги.

"Массовая медицина у нас плохая"

Петр Авен

И теперь мы запустили новую программу, это тоже пример долгосрочной благотворительности. Мы давно хотели сделать медицинскую программу, чтобы продолжить путь успешной “Линии жизни”. Здравоохранение – одна из наиболее социально значимых проблем. Кроме того, это та сфера, где деньги и опыт могут принести большую пользу на долгое время.

У нас была программа по строительству клиник в рамках компании “Альфа-страхование” - бизнес-проект, который показал, какие большие проблемы у нашего здравоохранения. Мы не могли найти кардиологов в наши областные центры. Люди элементарные тесты не сдавали. Массовая медицина у нас плохая, хотя, конечно, есть и гениальные, и хорошие врачи.

Когда мы думали, какую программу начать, то все мы, акционеры, говорили с врачами. Поняли, что много актуальных проблем в эндокринологии, ортопедии, травматологии. Причем ситуация в эндокринологии становится сейчас все острее. Это связано и с экологией, и с образом жизни. Среди детей большое количество заболеваний, и цифры растут. Кроме того, в этой сфере большой разрыв между Россией и Западом, а с помощью денег можно сделать качественно очень большой рывок.

Олег Сысуев

В здравоохранении главная проблема – нет врачей, лечить некому, даже увешанные регалиями профессора и доктора наук не читают современных медицинских журналов, актуальных исследований на английском языке.

Что нужно, чтобы это исправить? Инициатива государства. Это должна быть одна из самых жестких и актуальных государственных реформ, с применением жестких бизнес-моделей. Деньги должны идти за пациентом, учреждения и медучреждения должны конкурировать за пациента, победитель должен вознаграждаться соответствующе.

Мы не подменяем государство, не пытаемся играть на его поле, но хотим качественно изменить одну из сфер здравоохранения. Поэтому появился благотворительный проект «Альфа-Эндо» - программа помощи детям с заболеваниями эндокринной системы, которую мы ведем вместе с Фондом поддержки и развития филантропии «КАФ» и с Федеральным государственным бюджетным учреждением «Эндокринологический научный центр» Минздрава России (ЭНЦ).

Программа «Альфа-Эндо» долгосрочная. Акционеры вкладывают в нее десятки миллионов долларов – это уникальные деньги для подобных проектов, но зато это возможность что-то действительно изменить. Конечно, пока мы думали над проблематикой, было много желающих, особенно из официальной медицины: постройте корпус новый, купите помпы для больных диабетом. Мы бы за полгода точно эти деньги освоили, и что дальше?

Петр Авен

Работать вдлинную в таких сложных областях гораздо лучше. Вообще, на мой взгляд, серьезные рывки могут сделать только частные деньги. Именно поэтому мы взялись за здравоохранение. Хотя, безусловно, чтобы здравоохранение было эффективно, нужно эффективное государство. Но опыт последних лет и мировых стран показывает, что частные лица создают лучшие музеи, лучшие клиники, университеты. Посмотрите, все лучшие университеты мира – частные: Гарвард, Принстон, Йель. Российская экономическая школа существует отчасти на частные деньги, в медицине скоро будет то же самое.

Благотворительность и эффективность

Олег Сысуев

Все больше бизнес-моделей переносится в благотворительный сектор. У наших фондов есть KPI, все правила четко описаны, оперативные расходы не превышают положенных законом процентов, а доля основного акционера с течением времени снижается.

Если мы улетим на Марс, то можем быть уверены, что фонды проживут без нас.

Обычно российские фонды работают иначе, почти всегда чувствуется «благотворительный надрыв», когда надо всем миром собраться и спасти. При этом плохо оценивая эффективность расходования собранных денег. У нас другая модель, которая предполагает жесточайший контроль эффективности и адресности.

Зачем российские миллиардеры занимаются благотворительностью