Топ-менеджеры компаний "Русагро", Cisco и Ostrovok о том, почему сознательно предпочли западной карьере работу в России и готовы остаться, несмотря на кризис

Максим Басов, 39 лет, генеральный директор группы компаний «Русагро»:

Моя мама всегда хотела уехать из России. И она прикладывала все усилия, чтобы отправить за границу меня — для начала учиться. После окончания 23-й московской спецшколы я уехал в Штаты, в лютеранскую школу в пригороде Детройта, которую моя семья могла себе позволить.

Идея учиться в Америке казалась мне правильной, но я не хотел уезжать. Кому в 17 лет хочется терять друзей и встраиваться в новую среду? Хотя это интересно, а я экстремально любознательный и активный человек.

Надо сказать, что в Штатах очень слабое школьное образование.

Когда я приехал, все были в шоке — школьник из России занимает призовые места на олимпиадах по истории США.

Но я не за знаниями туда ехал. Мне нужно было успешно сдать тесты, чтобы поступить в хороший вуз. Вот уж университетское образование в Америке — лучшее в мире. А если смотреть на перспективу, то у эмигрантов гораздо больше шансов достичь высоких бизнес-результатов в США, чем, к примеру, в Великобритании или Германии, где общество в целом и бизнес-среда в частности более закрыты. Наверное, такими мотивами руководствовалась моя мама, настаивая на продолжении моей учебы в Америке. Сейчас я понимаю, что это было очень правильное решение, но тогда я не получал большого удовольствия и воспринимал происходящее просто как путешествие.

Три года я много, быстро и успешно учился в Нью-Йоркском университете, в Штерновской школе бизнеса (одной из двух лучших бизнес-школ) на диплом бакалавра. На ее выпускников большой спрос. Меня еще студентом приглашали на интервью в разные инвестиционные банки. И почти каждый раз я на миг задумывался — а вдруг стоит согласиться и остаться? За четыре года в Америке я хорошо понял страну, она близка мне своей динамичностью, тем, что дает сильному быть сильным, всячески поощряет конкуренцию. И я чувствовал, что могу там адаптироваться, могу стать американцем.

Но у меня всегда, с раннего детства была очень четкая идентификация с Россией, я всегда хотел вернуться и участвовать в ее судьбе. Так что, получив диплом, я на следующий же день улетел домой.

В 1996-м, когда я вернулся, казалось, что Россия стала олигархической страной. И мне это не нравилось. Я считал, что управлявшая тогда «семибоярщина» угрожает и государству, и мне как человеку, который себя с ним идентифицирует. Россия шла к развалу. И если бы не случился поворот в сторону автократии, Россия как субъект международной политики и, возможно, как государство прекратила бы свое существование. Так что начало централизации я оценивал и оцениваю положительно. Это было важно и даже необходимо.

Мое мнение о том, что происходило дальше, менялось.

Когда посадили Ходорковского, но не только по этой причине, я уехал на Украину. Мне показалось, что там можно построить богатую либеральную Россию.

Такой «Остров Крым» Аксенова в реальности. И три года в Днепропетровске и Киеве я был очень доволен, чувствовал себя счастливым. Огромные возможности для бизнеса и феноменальное качество жизни. Но после оранжевой революции понял, что страна идет не туда. И вернулся.

Это был второй срок Владимира Путина. В тот момент казалось, что у общества есть запрос на повышение эффективности страны, что люди моего поколения будут востребованы. Я стал работать в очень крупной сырьевой компании «Металлоинвест» Алишера Усманова. Но в какой-то момент понял, что поддался приятному посылу, но мои представления не соответствуют реальности. Страна управляется, может, и результативно, но не эффективно.

Моя российская идентичность вступила в конфликт с моими ценностями и с моими амбициями.

Примирился этот треугольник двумя способами. Во-первых, я нашел в экономике место — агробизнес, которое удовлетворяет всем моим требованиям. И амбициям, и ценностям, и моей причастности к России. Я уже пять лет в «Русагро», меня все полностью устраивает. Компания за это время выросла в 5 раз и будет расти дальше. Наш рост в основном основан на эффективности. А введение санкций только повышает оптимизм в нашем секторе. В среднесрочной перспективе нам выгоден дешевый рубль. Тем более государство обещает поддержку производственным отраслям. И даже высокая кредитная ставка не помешает нам развиваться. Просто в тяжелое время слабые игроки уйдут с рынка, останутся только эффективные, как наша, компании.

И во-вторых, последние события вокруг России отчасти примирили меня с политикой нашего государства. Со многими аспектами внутренней политики я не согласен, а внешняя политика, считаю, наиболее правильная в сложившейся мировой ситуации. А события вокруг Крыма, присоединение которого я поддерживаю, лично меня сильно будоражат, мобилизуют, мотивируют еще больше работать.

Сейчас президент решил играть независимую от США и от западного мира игру, а за это надо платить.

И то, что сейчас происходит, — расплата за это решение. И только время покажет, в состоянии ли мы вести такую игру и платить эту цену или нет.

В последнее время ситуация стала острее, но принципиально ничего не изменилось. Возможностей стало больше и рисков тоже. Но все, что происходит, было ожидаемо. Причем мы находимся далеко не в конце пути, какие-то вещи сложно предсказать, но вектор очевиден. В чем еще есть неопределенность кроме цены на нефть — как наша власть будет реагировать на эту ситуацию. Если президент решит начать экономические реформы, дать свободу обществу, решит опереться на предпринимательство и создать хоть бы ограниченную внутреннюю конкуренцию, то есть будет вести себя, как Александр I Освободитель, то страна только выиграет от всей этой тяжелой ситуации.

Если никаких действий сделано не будет, будет попытка подморозить инициативы, как сделал Александр III, то тогда ничем хорошим этот кризис не кончится и через какое-то время будет новый взрыв, экономический и политический крах.

И это будет очередная трагедия в истории России.

Сейчас выбор за президентом, его окружением. И для меня это самая большая неопределенность. Предпосылки для позитивного решения есть. Большинство моих знакомых считает, что это маловероятно. Но я в это верю. Я верю, что будет сделан выбор в сторону освобождения, потому что стратегически другого пути нет. Это поможет сохранить власть.

Но, конечно, есть вероятность того, что это не произойдет.

Для меня сейчас не стоит вопрос, почему я в России, а не где-то еще. Таких профессиональных возможностей для бизнеса, как есть сегодня, для русского человека нет ни в одной большой стране. В 27 лет я возглавил 12-тысячное предприятие. Для меня это было бы невозможно ни в США, ни в Британии.

Не могу себе представить условия, при которых я бы уехал. Тут семья, которая хочет жить в России, мы не раз говорили об этом с женой, друзьями. Да, многие мои товарищи уехали, и некоторые успешны за границей. Но я уверен, что в России они добились бы большего.

Самое популярное объяснение уезжающих — «мы не хотим, чтобы наши дети росли в России». У меня такого желания нет. Хотя, наверное, у моих детей не будет столь сильной российской идентичности, как у меня, у них другое, более открытое миру детство.

Последние 20 лет были для страны в каком-то смысле безвременьем, посеяли разлад в головах многих людей, запутали их. Россия — страна с ресурсной экономикой, слабой демократией и определенными культурными традициями. Это ее суть, она не может поменяться. Но люди зачем-то придумали себе мифическую Россию, которой страна никогда не была. А когда эти иллюзии стали забирать, они запаниковали.

Важно понять, что Россия никогда не станет Германией или Америкой.

Хочешь жить в другой стране — уезжай и живи, хочешь менять свою страну — прими ее идентичность и работай, а не трать время на крики, что кто-то растоптал что-то, чего никогда и не было.

pagebreak

Сергей Черноволенко, 48 лет, директор, «Сиско Россия и СНГ»:

В 2004 году компания Xerox, где я тогда работал, предложила мне позицию генерального директора турецкого представительства. И мне, и моей семье было интересно попробовать что-то новое. Я понимал, что на адаптацию потребуется время, но мне хватило примерно полгода, чтобы понять страну, людей, освоить язык — все публичные выступления я готовил на турецком. Коллеги потом шутили, что я наполовину стал турком.

На самом деле у нас много общего. Теплота отношений, открытость, эмоциональность. Простой пример. В Америке вопрос «How are you?» ничего не значит, это просто приветствие. А в Турции, как и в России, спрашивая «Как дела?», вы должны быть готовы услышать в ответ полноценный рассказ. А турки любят очень много говорить. Занимаясь бизнесом, нужно принимать это во внимание.

Через три года мне предложили повышение в рамках компании — должность директора по Центральной и Восточной Европе, и мы переехали в Англию, в пригород Лондона. И это абсолютно другая страна, другой уклад, другое качество жизни. Она очень хорошо организована, очень консервативна, со своими правилами. И это тот случай, когда со своим уставом приходить не стоит — вас не примут. В Великобритании вообще очень сложно добиться, чтобы вас приняли в какой-то круг, нужно создавать свой.

С одной стороны, в Великобритании ты всегда чувствуешь, что аура вокруг тебя, твое персональное пространство защищено — все стараются жить так, чтобы не доставить дискомфорт другому человеку. К примеру, приглашать на вечеринку лично не принято, нужно отправить открытку по почте, оставляя адресату пространство для маневра. Вот такие негласные правила жизни важно выяснить, чтобы чувствовать себя в Англии комфортно.

Я очень люблю Британию. Она — как музей: все разлиновано, подстрижено, на все есть инструкция. Если, к примеру, вы припарковали машину в неправильном месте, можно быть уверенным, что через 10 минут на ней будет квитанция о штрафе. Но сколько можно находиться в музее? Час, два, день, неделю?

Мы прожили там восемь лет. И, когда вернулись в Россию, сразу ощутили, чего нам не хватало все это время. Есть такое выражение — «душа развернулась».

Вот в России она реально разворачивается. Здесь можно вздохнуть по-другому.

Предложение компании Cisco возглавить бизнес компании в России нашло меня очень вовремя. Подходил к концу мой очередной контракт, и я размышлял, чем хочу заниматься дальше. Рассматривал разные варианты продолжения карьеры – например, в рамках Xerox за океаном. Но возможность реализовать свой бизнес-опыт в родной стране перевесила. Считаю, настал тот момент, когда нужно вернуться и помочь России двигаться в правильном направлении.

За 10 лет, что я работал за границей, Россия сделала огромный шаг вперед. Изменились принципы ведения бизнеса, стало больше профессионалов. Даже московские пробки выглядят иначе, чем в 2003-м. Видно, что проблему пытаются решить. И я очень позитивен в том, куда страна идет, понимаю логику ее развития.

Я не вижу проблемы ущемления свобод в России. Скорее наоборот. Свобода в России шире, чем где бы то ни было.

Хотя, конечно, это игра определений. Если, к примеру, посмотреть наш интернет, то о каком ограничении свободы слова может идти речь? Люди позволяют себе говорить о выборных менеджерах, руководящих страной, такие вещи, которые за пределами нашей страны расценивались бы совершенно иначе.

И вообще, сравнивать современную Россию и, к примеру, современную Великобританию неправомерно. Вот если взять Англию в XVIII веке — не благосостояние, а уровень развития мысли, тогда все встанет на свои места. И не нужно забывать, что западный мир развивался с оружием. Демократия насаждалась жестко и даже жестоко. Они прошли период накопления опыта, знания, капитала и период сохранения накопленного.

И теперь, спустя 200 лет, у них реальная демократия. А 20 лет в исторической перспективе — это ничто.

У нас сейчас происходит накопление опыта, постепенное изменение сознания. В какой-то момент мы подойдем к ситуации, когда чиновник, живущий на налоги, будет понимать, что воровать — стыдно. Единственное, что мы не в силах поменять, – это погода, а остальное постепенно изменится к лучшему.

Вот я вижу, к примеру, что образованность человека становится ценностью. Для многих это важнее, чем счет в банке или марка машины. Люди инвестируют в собственное образование. Это и есть движение вперед.

А законодательство — это небыстро. Возможно, должно смениться несколько поколений, чтобы заново сформировались четкие понятия, что хорошо, а что плохо.

Но России не нужно революций, потрясений. Пройдет лет 40-50, и страна будет совсем другой. Все должно развиваться поступательно.

Сергей Фаге, 28 лет, сооснователь и CEO Ostrovok.ru:

Я с детства стремился к самостоятельности и независимости. Долго уговаривал родителей отправить меня в школу-интернат. Мне было 12, когда я уехал учиться в старейшую школу Англии — Винчестер Колледж. Там на стене в библиотеке можно было найти нацарапанную надпись типа Henry was here 1685. Это тот случай, когда вандализм превращается в историю. В 14 я увлекся интернет-коммерцией. Прочел одну интересную книжку про интернет-бизнес в 90-х — Boo Hoo: A Dot.Com Story from Concept to Catastrophe. Это история интернет-стартапа в европейском фэшн-ритейле. Мне показалось интересным, что люди очень быстро делают что-то, что влияет на большую аудиторию. Мне тогда нравился онлайн-аукцион eBay. В какой-то момент я обнаружил, что люди вывешивают свои вещи, к примеру айподы, и очень плохо их рекламируют. Или без фотографий, или заканчивают аукцион в 3 часа ночи, что неудобно. Я начал покупать плохо разрекламированные вещи, правильно их промоутировать и забирал себе разницу в цене. Это было интересно и позволяло зарабатывать существенные деньги — до $10 000 в месяц. Потом мы с другом-программистом написали программу, которая отслеживала нужные нам объявления, и в последний момент мы могли скупать вещи по дешевке и перепродавать их.

Университет я выбрал в США, потому что там более практическое образование. Корнелл — один из самых сильных технических вузов. Но половину времени я проводил в Кремниевой долине, где пытался запустить различные стартапы.

Потом я поступил в бизнес-школу в Стэнфорде. Думаю, они взяли меня за историю с айподами. Там при поступлении пишешь эссе о том, что для тебя самое важное. Я писал про предпринимательство. Через год начались стажировки. Меня пригласили в несколько консалтинговых компаний, но я с одним из моих друзей стал делать стартап на тему видеокоммуникаций. За лето в наш проект инвестировали $4-4,5 млн, и в школу я уже не вернулся. Мы работали, совершали ошибки, учились. Но в итоге инвестору было интересно развивать проект в сторону B2B, а нам – в B2C. И мы решили продать свой бизнес крупной компании Telefonica.

Мне было 22 и у меня было два варианта — продолжать что-то делать в Штатах или вернуться в Россию. Я выбрал второе. По нескольким причинам.

Когда ты что-то делаешь в Кремниевой долине, параллельно с тобой работают еще 5-6 сильных команд, потому что рынок более развит. Успешными, как правило, становятся проекты, которые предлагают что-то абcолютно новое. А чтобы создать что-то новое, необходимо больше времени. Кроме того, важную роль играет фактор удачи.

В России крупный рынок, но еще много неосвоенных кусков электронной коммерции. Зная, какие бизнес-модели хорошо работают в других странах, можно сконцентрироваться на исполнении и сделать успешный проект. У нас соотношение между размером рынка и уровнем конкуренции в сфере электронной коммерции — лучшее в мире. В Китае, Индии или Бразилии рынок больше, но и конкуренция выше.

Второй момент — в России проще найти разработчиков. У нас очень много талантливых людей, а спрос на них относительно невелик. А в Кремниевой долине много стартапов по $50 млн, и все хотят одного и того же человека.

Кроме того, мне хотелось приключений, чего-то нового, более динамичного. Я часто переезжал и давно ощущаю себя человеком мира, мне везде комфортно. Но, к примеру, Англия для меня дико скучная страна. Мне не нравится стабильность и спокойствие. И то, что в Англии с 1620 года и до приезда Абрамовича одна и та же семья была самой богатой — это зло. Америку нельзя обобщать, она разная. В Сан-Франциско очень высокая концентрация умных людей, которые делают уникальные вещи. Но там скучно с точки зрения социальной жизни и очень плохо с красивыми девушками. Это отличное место, чтобы учиться, но использовать знания лучше где-то в другом месте.

Если бы я говорил по-китайски, то, возможно, поехал бы в Китай. Для успеха на локальном рынке нужно знание языка и какая-то культурная связка, чтобы понимать аудиторию.

В России сейчас интересно. Есть ощущение, что все развивается, меняется. А я люблю хаос и стресс. Стабильность — это отсутствие возможностей.

Посмотрите на Россию 15 лет назад и сейчас. Это две разные страны.

Доходы населения выросли в 7 раз, и это после учета инфляции.

Мои ожидания в плане бизнеса в России оправдались. Задумывая новый проект четыре года назад, мы рассматривали разные бизнесы. И увидели, что на многих развивающихся рынках локальный игрок в сфере бронирования часто выигрывает конкуренцию у глобального.

Конечно, многое пошло не так, как мы предполагали. Например, мы думали, что пользователю будет важно бронировать авиабилеты и отели в одном месте, но оказалось, что клиенту это безразлично. Мы довольны развитием. Проект растет, у нас появились локальные инвесторы, и через 3-4 года мы сможем сделать компанию публичной.

С началом кризиса в России стало еще интереснее.

Я не очень хочу гадать про то, "что будет", но скажу, что бизнесу нужно спокойно анализировать, что меняется в окружающей его среде, и эволюционировать, адаптируя себя под новую реальность. Кризисное время — это время больших возможностей для гибких и стрессоустойчивых, для тех, кому комфортно во времена перемен и непредсказуемости. Мы в "Островке" пережили немало внутренних кризисов, и стрессоустойчивости у нас хватает, чтобы продолжать спокойно работать.

Пожалуй, единственное, что шокировало меня в России, – это негативное отношение многих людей, особенно в интернете, к своей стране.

Мы приехали сюда, создали сотни рабочих мест, привлекли извне $50 млн инвестиций, но сколько же было негатива по отношению к нам! Ни в одной стране мира такого нет. Я не вижу такого отношения моих друзей в Китае, где политическая цензура намного жестче, а люди зарабатывают в среднем сильно меньше. Но каждый раз, когда я туда приезжаю, у меня есть ощущение, что каждый китаец гордится своей страной. То же самое в Индии, дико коррумпированном и закрытом государстве, и в Бразилии. И просто удивительно, как много русские жалуются на собственную страну.

Бизнес без чемоданов: почему стоит жить и работать в России