Выставка "Моя Польша. Вспоминая и забывая", открывшаяся в Тарту и посвященная Холокосту, вызвала международный скандал. Художников обвинили в кощунстве, и кураторы спешно сняли из экспозиции спорные экспонаты. Журналист Наталия Осс считает, что выставка опять ставит Европу перед сложным вопросом: есть ли пределы у свободы слова?

Фото: Ирина Бужор, Коммерсантъ / купить фото

Куратор выставки Юлия Полуяненкова поясняла: "Юмор и ирония – один из способов пережить травму". На видео голые люди играют в пятнашки в газовой камере, старику предлагается обновить татуировку, сделанную в Аушвице... Нет такого куратора, который не мог бы объяснить что угодно. Белые буквы "Холокост", пародирующие надпись "Голливуд" на хрестоматийной калифорнийской картинке можно же трактовать как протест художника против медийных спекуляций. Наверное, можно даже пояснить, что выставка высмеивает штампы о Холокосте.

Рефлексия на тему Холокоста — табу в современных европейских СМИ, но если быть деликатными, то один из глухих неофициальных упреков тем, кто хранит память о трагедии еврейского народа, — в монополизации страдания, в том, что Холокост вытеснил из медиа геноцид других народов. Но евреев ли, потерявших 6 миллионов человек, упрекать в этом? Пусть другие народы сделают то же для памяти о своей боли. Меряться жертвами недостойно, и каждый человек может сочувствовать жертвам любого геноцида, но тем не менее — именно в тему Холокоста целят первым делом. Когда обсуждались карикатуры Charlie Hebdo, критики еженедельника заявляли: а давайте они пошутят про Холокост.

Шутить про Холокост — это куда-то в Иран. В 2006 году иранская газета устроила конкурс карикатур на Холокост в ответ на публикацию карикатур на пророка в датской газете. Второй конкурс на лучшую карикатуру, отрицающую Холокост, проходит прямо сейчас — он был объявлен в Иране после парижского теракта.

Европа выстроила свою концепцию толерантности, отталкиваясь от крайней точки дегуманизации – Холокоста, сделав маргинальными шовинизм, национализм, расизм. Память о трагедии работала как общеевропейская скрепа, пока страны Восточной Европы, освободившиеся от коммунизма, не начали строить пантеон своих национальных героев. А для этих героев тема Холокоста часто разоблачительна.

В итоге возникло противоречие, которое прорвалось очередным скандалом: смеяться можно над всем, чем угодно, только что Франция и с ней мировое сообщество, выйдя на миллионную манифестацию в Париже, настаивало на праве рисовать карикатуры на троицу, на пророка. Но если можно смеяться над ними, то почему такой же смеховой атаке не может быть подвергнут Холокост?

Выставка в Тарту оказалась проверочной для этого тезиса. Экспозицию спешно отредактировали: шарлить в Европе можно не над всем. Но тактичность по отношению к жертвам Холокоста тут же возвращает к дискуссии о том, где заканчивается свобода одного кощунствовать над святыней другого. Пока у европейцев нет убедительного ответа на вопрос – почему про Холокост нельзя, а про пророка можно. Исключительно в рамках права, как показывает история с выставкой, этот вопрос неразрешим. Есть вещи поважнее закона — например, гуманизм.

"Шарлить в Европе можно не над всем"