В прокате - экранизация второй из двух знаменитых японских повестей бельгийской писательницы Амели Нотомб

Про Японию и принципиальное отличие японской культуры и японского менталитета от европейского писали и снимали многие. Конечно, прежде всего сами японцы. Стоит посмотреть одни только фильмы Нагисы Осимы, чтобы понять, что Запад есть Запад, Восток есть Восток, а Япония — это нечто вообще особое.

Едва ли не самый любопытный сторонний взгляд на Японию продемонстрировала бельгийка Амели Нотомб в повестях «Страх и трепет» и «Токийская невеста». Обе полны очарованием Японии — и безумным в ней разочарованием. Обе — автобиографические. «Страх и трепет» Нотомб сочинила в 1999-м, «Токийскую невесту», чьи события обрамляют «Страх и трепет», — в 2007-м. Первую повесть экранизировал в 2003-м французский мэтр режиссуры Ален Корно, вторую теперь — менее известный Стефан Либерски.

О ЧЕМ ЭТО

О 20-летней наивной бельгийке, которая приезжает в Японию, чтобы стать японкой. Она с детства влюблена в страну, где жила до пяти лет: отец был дипломатом.

Героиня считает, что освоить японский будет легче, если она станет преподавать местным французский. Так у нее появляется первый и последний ученик, красивый университетский юноша, с которым у нее начинается бурный роман. Действие развивается примерно в течение двух лет — кто-то этого не заметит, поскольку пропущен год, описанный в «Страхе и трепете». К концу второго года юноша жаждет жениться, хотя японцы, как объясняет одна из случайных знакомых, редко вступают в брак с европейскими женщинами, боясь их независимости (а вот европейцы, гайдзины, наоборот, часто берут в жены японок).

Но к этому времени успевают измениться и сама героиня, и ее отношение к стране, которая ее восхищала.

ЧТО В ЭТОМ ХОРОШЕГО

Экранизация «Токийской невесты» верна повести Нотомб, что для кино редкость (верна, увы, до определенного момента). Это одновременно красивая любовная история с потрясающей парой молодых актеров Полин Этьен и Таичи Ину (таких замечательных любовных сцен, достаточно откровенных, я не видел давно) и ироничная комедия. Главные объекты иронии героини: она сама и разница культур.

Она не понимает увлечения японцев якудзой и кровавыми фильмами про нее. Не понимает родителей своего парня. Не понимает, о чем тот думает, когда молчит. Один из самых забавных эпизодов, когда парень приглашает ее в свой дом в отсутствие родителей на, как он выразился, типично японскую вечеринку. Оказывается, типично японская — это когда за столом одни мужчины. В данном случае — молодые приятели парня. Причем его самого за столом нет, он лишь подносит еду. И все молчат. И почему-то никто не ест. Зато начинают дружно уплетать принесенное, стоит героине — единственной женщине за столом — произнести хоть одну фразу. При этом уплетать все так же молча.

Постепенно героиня понимает, что ей отведена роль хозяйки, а среди обязанностей хозяйки — развлекать гостей разговором: японские мужчины не считают возможным одновременно есть и говорить; еда — это святое, но за столом должна сидеть развлекающая их женщина. Раньше эту роль выполняли гейши. Осознав свою миссию, героиня-бельгийка начинает грузить гостей подробным рассказом о сортах бельгийского пива. Кстати, весьма познавательным.

«Токийская невеста» — куда менее жесткая повесть по сравнению со «Страхом и трепетом», о событиях которой Нотомб отзывается так: это был ад — пошлый и банальный. «Страх и трепет» переполнен сатирой. Там героиня (как выяснится из «Токийской невесты», примерно через год после приезда в Страну восходящего солнца) идет на ответственную должность в крупную корпорацию. И сразу проявляет инициативу, разработав какой-то проект и найдя для него надежных партнеров в родной Бельгии. Она думает, ее похвалят. Не тут-то было.

Проявлять инициативу в Японии не принято: нужно строго выполнять указания начальства, даже самого тупого, а по ступенькам карьеры ты поднимаешься в соответствии не с талантом и заслугами, а с выслугой лет. Вместо поощрения героиню начинают гнобить, а в итоге и вовсе назначают уборщицей — мыть сортиры.

Все это тоже рассказано с самоиронией. Экранизация «Страха и трепета», пусть сатирическая, но комедия. Режиссер Ален Корно когда-то поведал в интервью автору этих строк, что токийская публика во время показов фильма на фестивале французского кино громко хохотала: все ситуации были узнаваемы. К тому же японцы с ходу понимали то, что не понимала публика в других странах: все просчеты, которые совершает европейская девушка, не знающая японской корпоративной этики. Публика хохотала, но фильм для проката в Японии не купили.

В «Токийской невесте» нет столь серьезных обобщений по поводу страны с солнцем на белом флаге. Но и тут можно найти пару примечательных абзацев — о японской системе высшего образования. Героиня замечает, что ее парень не перетруждается в университете, не знает толком ни сокурсников, ни расписания занятий.

Почему? А потому, что университетское время — единственное, когда японцы могут позволить себе быть более или менее свободными. С трех до восемнадцати они в ежовых рукавицах школы. С двадцати пяти до шестидесяти, до выхода на пенсию, пашут как проклятые. Университет — единственная отдушина в жизни.

Если поверить Нотомб, то не вполне понятно, каким образом именно Япония стала столь технологически продвинутой державой. Ну да, японцы вкалывают как никто другой. Но как возможен технологический прогресс в ситуации, когда инициатива на службе наказуема, а студенты университетов валяют дурака?

Но суть «Токийской невесты» в размышлениях Нотомб не столько о Японии, сколько о самой себе. Это повесть о свободе, которой лишены японцы, и разумном эгоизме. Почему героиня перестает хотеть стать японкой? Потому что — простая мысль фильма и повести — не надо пытаться стать кем-то другим: это лишит тебя свободы и может вообще уничтожить. Если что-то мешает быть собой, надо бежать. Это, конечно, женский взгляд на вещи, но весьма здравый. Нависает смерть — беги. Страдаешь — беги. Смысл жизни — в движении. Убегать вроде бы стыдно. Но именно побег дает ощущение свободы, которое не даст ничто иное.

Героиня в итоге бежит.

СТРАННОСТИ

В финале режиссер Стефан Либерски все-таки напортачил. Он перенес действие повести из конца 1980-х в наши дни: землетрясение, цунами, авария на Фукусиме. Он явно не желал, чтобы его фильм повторил в Японии судьбу «Страха и трепета». В результате ироничные, но вполне безобидные наблюдения над разницей культур и странностями японцев уравновешены в финале гимном японскому стоицизму. Побег героини, в повести фактически бежавшей из рабства, на которое она себя едва не обрекла (где все равно: быть японской служащей или японской женой), в фильме выглядит нелогичным и глуповатым. Да и ее токийский парень, в повести идеальный, предстает вдруг в странном свете.

НАШ ВАРИАНТ РЕКЛАМНОГО СЛОГАНА

Японцем быть трудно — ты ничего не знаешь о Японии (фраза из фильма).

Развод по-японски: фильм недели – «Токийская невеста»