Курица — не лев
Кто заслуживает большего внимания, чем застреленный в Зимбабве лев Сесил
В конце июля мы узнали про легендарного зимбабвийского льва Сесила и про жестокого американского дантиста Уолтера Палмера, который этого льва застрелил. Палмер утверждал, что он понятия не имел ни о популярности льва (Сесил был главным животным в национальном парке Хуэндж), ни о незаконности охоты, но его все равно теперь все ненавидят. На фоне массовой скорби по льву многие британские и американские издания возмутились: как можно шуметь по поводу одного африканского животного и не обращать внимания на куда более серьезные проблемы? «Медуза» выбрала главные темы, которые, по мнению журналистов и активистов, незаслуженно оказались в тени из-за истории с Сесилом.
Слоны
27 июля, когда скандал вокруг убийства Сесила только разворачивался, в другой африканской стране — Кении — браконьеры убили пятерых слонов. Это произошло в национальном парке Тсаво Уэст: браконьеры приехали из соседней Танзании, убили слониху и ее потомство, отпилили клыки и быстро убрались восвояси.
Как отмечает The Washington Post, в отличие от истории с Сесилом, об убитых слонах практически никто не написал. Это тем более обидно, что слоны находятся в куда большей опасности, чем львы: с 2010-го по 2012-й браконьеры убили более 100 тысяч африканских слонов, поставив их под угрозу уничтожения.
Кроме того, в середине июля 2015 года в национальном парке Гарамба в Конго убили целых 40 слонов (стоит ли говорить, что это событие осталось незамеченным).
«Хотя популяция африканских львов тоже находится под угрозой, это в основном связано с разрушением сферы их обитания фермерами и строителями, а не охотой на животных».
Курицы
Издание Vox пытается пристыдить тех, кто беспокоится о судьбе Сесила, но продолжает есть мясо: «Есть курицу с точки зрения морали еще хуже, чем убивать льва Сесила». Автор статьи Дилан Мэттьюс указывает, что средний американец в 2015 году съест 30 сухопутных животных, включая 28 куриц.
При этом судьба этих самых куриц незавидна: за последние полвека селекция увеличила размер средней особи с 905 грамм до 4,2 килограмма (речь идет о курицах одного возраста, одинаково выращенных). При этом птицы растут в ужасающих условиях, страшной тесноте и в собственных отходах. Они даже толком не могут ходить из-за боли в суставах.
Майкл Спектер из The New Yorker так описывал происходящее на бройлерной ферме: «Там было тридцать тысяч куриц, тихо сидящих на полу передо мной. Они не двигались, не кудахтали. Они были почти как статуи куриц, живущие почти в полной темноте, и они проведут так каждую минуту своих шестинедельных жизней».
Vox объясняет своему читателю, чем он хуже Уолтера Палмера: дантист ранил Сесила, прожившего больше, чем средний лев, и заставил его страдать 40 часов. А поедатель курицы поощряет недели мучений, в которой живет птица перед тем, как быть забитой.
«Чуть больше 8,5 миллиарда бройлерных куриц было убито в 2013 году. Суммарно ради мяса, яиц и молока каждый год забивают 11 миллиардов животных. Для понимания: каждый час убивают примерно миллион куриц».
Авторов Vox поддерживает колумнист Market Watch Бретт Арендс: в прошлом году он перестал есть мясо (хотя иногда употребляет в пищу рыбу), поскольку не смог мириться с мыслью, что ради его обеда кого-то убивают. Арендс рассказывает, почему убийство зимбабвийского льва допустимо сравнивать с убийством куриц и коров:
— да, львы находятся под угрозой уничтожения, а курицы и коровы — нет. Но под угрозой уничтожения находится 20 тысяч видов, а шумихи по их поводу не видно;
— можно сказать, что мы хотя бы едим животных, которых убили. Но вряд ли бы что-то изменилось, если бы Уолтер Палмер съел Сесила;
— можно утверждать, что Сесил был знаменитым животным и любимцем публики. Колумнист возражает: «Если бы лев был непопулярным или неизвестным, все было бы в порядке?»
«Если Палмер умный человек, он продолжит скрываться и абсолютно ничего не скажет в следующие пару месяцев. Ничего из сказанного или сделанного им не поможет ему, пока эта шумиха не закончится. Я надеюсь, что он никогда больше не будет охотиться на животных. Но еще я надеюсь, что все остальные перестанут безосновательно убивать животных. Но шансы так себе, увы. Приятного аппетита».
Мигранты в Кале
Британские СМИ указывают на другую актуальную проблему, о которой мало кто говорит: бедственное положение тысяч мигрантов, желающих нелегально попасть из Франции в Великобританию. Уже несколько месяцев они находятся в районе города Кале и постоянно пытаются пролезть в Евротоннель.
Как раз в те дни, когда публика скорбела по убитому льву, в тоннеле погиб мужчина из Судана — он попал под колеса грузовика.
Журнал NewStatesman опубликовал колонку Франсес Райан, специализирующейся на вопросах неравенства, в которой она критикует неравноценное отношение к мигрантам и к африканскому льву. «Я бы хотела назвать имя погибшего в тоннеле мужчины, — пишет Райан, — но британская пресса предпочитает расплывчатые определения („суданец“ и „25-35-летний“). Возможно, если б он был львом по имени Сесил, все было бы иначе».
Райан обращает внимание на первую полосу газеты Daily Mail: вверху заголовок «Последние часы агонии короля льва, убитого из-за смертоносного тщеславия этого мужчины», а ниже — «Кале: введи войска». Подбор фотографий и даже шрифтов (нижний набран заглавными буквами) усиливают впечатление: лев уязвим и нуждается в сочувствии; мигранты опасны и заслуживают презрения.
Репортер британской версии International Business Times Шейн Краучер вспоминает, как премьер-министр Дэвид Кэмерон охарактеризовал мигрантов в Кале словом «рой» — и видит в этом не оговорку, но политическое решение. Чтобы заставить нас сопереживать животному, медиа очеловечивают его, называя по имени — и, наоборот, безликие мигранты низвергаются до животных, которым сочувствие не требуется, пишет он.
«Мы все знаем, какова коннотация слова „рой“: насекомые. Вредители. Животные. Люди могут толпиться. Но обычно употребление этого слова вызывает в голове образы насекомых. <…> Мы очеловечиваем животных, которые нам нравятся, и превращаем в животных людей, которые нам не нравятся».
Сравнение Сесила и Кале выставляет в нелицеприятном свете не только британские СМИ, но и интернет-пользователей. Huffington Post UK проанализировал Twitter и установил: с одним только хэштегом #CecilTheLion было написано более 264 тысяч твитов за сутки; про Кале написали всего 3,7 тысячи раз. Слово «мигрант» упомянули в 3,9 тысячи твитах.
Чернокожие в США
Рассказывая про убийство Сесила и призывая поддержать экологов, юморист Джимми Киммел запнулся; было заметно, что ведущий вот-вот расплачется. И его тут же в этом укорили: писательница и активист Лавви Эджайи написала у себя в фейсбуке: «О ком еще он плакал? Или этот уровень грусти зарезервирован для убитых животных?»
В твиттере Эджайи объяснила, что именно ее смущает в общественной ненависти к убийце зимбабвийского льва: когда захотят, люди могут рассердиться по какому-то поводу. Но почему-то этот повод — не несправедливое отношение, например, к чернокожим. Даже за убийство собаки американских полицейских наказывают серьезнее, чем за убийство чернокожего, намекает писательница.
И Эджайи не одинока в своих мыслях: писательница Роксэн Гэй горько пошутила, что будет теперь выходить из дома в костюме льва — если ее пристрелят, людям будет не все равно.
Похожими соображениями делились и другие интернет-пользователи. Журналист новостного издания The Raw Story Дэвид Фергюсон попытался обратить особое внимание на отношение к цветным женщинам в США: он указывает, что люди почти единогласно осудили охотника-дантиста, но при этом пытались найти оправдание смерти афроамериканки Сандры Бланд (она покончила с собой в тюремной камере). Фергюсон перечисляет серию случаев, когда задержанных полицией чернокожих женщин обнаруживали мертвыми в камере — и все эти случаи приходятся на последние две недели.
«И в то время, как африканские львы могут быть под угрозой, не пора ли нам признать, что здесь, в США, жизни чернокожих тоже под угрозой?»
Нерожденные дети
В июле в США произошел серьезный скандал, связанный с некоммерческой организацией «Американская федерация планирования семьи» — в 2010 году в ее клиниках сделали 330 тысяч абортов. Активисты опубликовали в Сети записи скрытой камерой, на которых сотрудники и менеджеры организации обсуждают методы проведения абортов, которые позволят сохранить части плода, наиболее востребованные для дальнейших исследований, и возможность продажи органов, оставшихся от нерожденных детей.
На фоне этой истории схлестнулись защитники прав животных и противники абортов — они обвиняли друг друга в неуместной шумихе. Борьбу двух точек зрения в СМИ описала Los Angeles Times.
Консервативные медиа указывали, что за один день тележурналисты уделили больше внимания льву Сесилу, чем за две недели — истории с абортами (на дисбаланс указал и кандидат в президенты США Марко Рубио). Ответ левых медиа был жестким: Salon съехидничал, что «отчаянные консерваторы пробуют новую тактику, стремясь заставить американцев переживать об их маленьком рекламном трюке». А бывший главный политический обозреватель сайта Cosmopolitan Джилл Филипович написала в твиттере: «Да, я думаю, что подкуп кого-то и нелегальное убийство дикого животного хуже, чем проведение легальных медицинских исследований, спасающих жизни».
Впрочем, автор заметки на Los Angeles Times, преподаватель биоэтики в Форемском университете Чарльз Кэмоузи, призывает не ссориться и постараться увидеть общее в этих двух историях: мотивацию людей, которые защищают природу и выступают против абортов. Зверей защищают потому, что сами они беспомощны и за себя сказать не могут. Нерожденных детей — по той же самой причине.
Кэмоузи надеется, что вскоре подобные бессмысленные споры утихнут. Он указывает, что новое поколение (те, кого называют поколением Y) сильно отличается от тех, кто постарше: среди молодых американцев и британцев много вегетарианцев и сторонников запрета абортов после двадцатой недели. К тому же эти люди крайне скептично относятся к медицинским исследованиям на животных.
«Вместо того чтобы раздраженно отвергать друг друга, защитники животных и противники абортов могут обнаружить, что их общие ценности могут дать начало сложным и полезным моральным спорам. В культурных войнах проигрывают все — особенно уязвимые и безмолвные».
Профессор английского в университете Либерти Карен Суоллоу Прайор написала колонку для Washington Post: в историях со львом и абортами она обнаружила другое сходство — умышленное незнание. Прайор задается вопросом: освобождает ли дантиста, убившего Сесила, от моральной ответственности то обстоятельство, что он не знал о масштабе личности этого льва? А тот шок, который испытало общество после публикации видео об абортах, — он от осознания того, что нас все время обманывали? Или от того, что общество решило отвести глаза и пойти по пути умышленного незнания?
«Мы с легкостью принимаем то, что вместе со знаниями приходит ответственность. Но жаркие споры и вокруг „Федерации планирования семьи“, и вокруг льва показывают, что в какой-то момент даже наше умышленное незнание дает вес моральной ответственности».
Зимбабвийцы
Похоже, убийством главного зимбабвийского льва возмущался весь мир, кроме, собственно, жителей Зимбабве. Когда репортер Reuters попросил министра информации страны Присцы Мупфумиры прокомментировать ситуацию с Сесилом, он услышал в ответ: «Какой лев?»
30 июля, в разгар шумихи вокруг неудачного сафари американского дантиста, зимбабвийские газеты прятали свежие новости об этом инциденте на внутренних страницах. Одна из газет вынуждена была ссылаться на зарубежные агентства, поскольку ей не удалось отправить своего репортера в суд, где избиралась мера пресечения для двух местных помощников Уолтера Палмера.
Жительница Хараре, столицы Зимбабве, спросила у репортера Reuters: «Вы хотите сказать, что вся эта шумиха поднялась вокруг убитого льва? В этой стране львов убивают постоянно. Что особенного в этом?» Другой местный житель недоумевал: «Почему американцы озабочены больше нас? Мы никогда не слышали, чтобы они обсуждали убийство деревенских жителей львами и слонами».