В интервью немецкому изданию Bild президент России Владимир Путин изложил свое видение демократии. Как оно соотносится с российской политической реальностью?

Марксистская демократия

Корреспондентов популярного немецкого издания Bild интересовали преимущественно актуальные темы: Сирия, Украина, плачевное состояние российской экономики. Однако были в этом интервью моменты, выходящие за рамки политической рутины. В частности, отвечая на вопрос о том, не беспокоит ли его перспектива новой волны «критики в отношении развития демократии, соблюдения прав человека в России», Путин не только дал понять, что совершенно не беспокоит, но и пустился в обстоятельное рассуждение о демократии. Изложенные им представления мало отличаются от тех, которые можно найти в головах большинства российских обывателей. Но именно потому, что Путин — не простой обыватель, а пользующийся огромной властью лидер нашей страны, эти взгляды заслуживают интереса.

В фундаментальном смысле, как выяснилось, его концепция демократии — вполне марксистская (не удивительно, если учесть, в какие времена будущий президент изучал обществознание). Концептуальная основа укладывается в одну фразу президента: «О свободе, как правило, говорят правящие классы для того, чтобы мозги запудрить тем, кем они управляют». Такое видение демократии — слишком куцее, хотя в основе лежит верная мысль. Действительно, демократия (как, впрочем, и любой политический режим, за исключением революционных периодов) служит поддержанию существующего социального устройства, включая сложившуюся модель социального неравенства. При этом демократия (как, опять-таки, любой политический режим) стремится сделать эту модель приемлемой для непривилегированного большинства, и это, в общем, содержательно соответствует простонародной формулировке «запудрить мозги».

Но даже если смотреть на демократию исключительно с точки зрения правящего класса — а Путин, хоть и излагает мысли на простонародном языке, должен смотреть именно так, — то демократия делает кое-что, чего президент не замечает. А именно, она служит единственным механизмом, который позволяет различным группам правящего класса состязаться за власть и чередоваться у власти, не прибегая к насилию. Одна из задач этого механизма состоит в том, чтобы предотвратить ситуацию, в которой власть имущие совершают ошибки, угрожающие привилегиям и благосостоянию правящего класса в целом. Наделал глупостей — уходи. Другие будут, возможно, глупее и ленивее тебя, но зато над ними не будет довлеть груз твоих просчетов. Им будет легче все исправить и идти дальше.

С точки зрения Путина

Главная проблема с таким механизмом состоит в том, что он почти не работает без внешнего по отношению к правящему классу арбитра. Внутри правящего класса всегда есть самый сильный игрок, и это именно тот, у кого власть. Если дело дошло до крайности, то устранить его можно, скажем, путем государственного переворота — если не говорить о более радикальных средствах, — но такие методы чреваты колоссальным риском как для исполнителей, так и для правящего класса в целом, и идут на них крайне неохотно. Гораздо проще переложить бремя обязывающего решения о том, кто останется у власти, а кому пора уходить, на народ, то есть на всю массу граждан, подавляющее большинство которых к правящему классу не принадлежит. В этом и состоит суть либеральной демократии, которую Путин не видит или не называет.

Вместо этого Путин придерживается, так сказать, грамматического понимания демократии как «власти народа». И это, конечно, прекрасное понимание. Но все-таки действующий президент выгодно отличается от одного из советских лидеров тем, что ясно видит непригодность кухарки к делу государственного управления. А без веры в сверхспособности этой самой кухарки фраза о «власти народа» остается абсолютно пустой, не обеспеченной реальными механизмами. Поэтому Путин сразу уточняет, что речь идет не о власти как таковой, а о «влиянии» народа на власть, и поясняет: «77 партий у нас сейчас могут принять участие в парламентских выборах. Мы вернулись к прямым выборам губернаторов».

Вообще-то трудно представить себе политический режим, который совершенно не испытывал бы влияния народа. История показывает, что к народному мнению тщательно прислушивались даже самые тиранические, тоталитарные режимы. Делали это по-своему, например с помощью целой армии стукачей, но не гнушались и более вегетарианских механизмов, вроде референдумов и социологических опросов. Демократия для этого не нужна. Разговаривая с западными собеседниками, Путин козырнул тем, что им будет понятно: отсюда — акцент на «77 партий» и «губернаторские выборы», то есть на институты либеральной демократии, знакомые корреспондентам Bild.

С точки зрения народа

Вопрос лишь в том, действительно ли эти самые партии и выборы служат средствами влияния. До сих пор мы смотрели на демократию с точки зрения правящего класса. Теперь посмотрим с точки зрения народа. Понятно, что для среднестатистического россиянина ни партии, ни выборы ничего не значат. Демократические институты не превращаются в формальность только при условии, что на выборы всерьез выносится вопрос о власти. Ведь это единственный вопрос, по которому народ способен высказаться ясно и обязывающим образом, а тем самым на деле повлиять на власть. Ничего иного народу не может предложить даже самая лучшая демократия. Но современная российская система этого не предлагает.

Смешно даже и говорить о том, сможет ли Путин проиграть президентские выборы, если выставит свою кандидатуру. Мы хорошо знаем, что доля голосов, поданных за «Единую Россию» на следующих думских выборах, будет самой большой, и даже если она будет меньше 60%, то одномандатники помогут сохранить парламент в подконтрольном состоянии. Мы знаем, что действующий губернатор проиграет выборы только тогда, когда Кремль это позволит. Уместны ли в таком случае рассуждения Путина в том же интервью о том, что на выборах в Америке правит доллар? Возможно. Но в России, независимо от избирательной системы и состояния политических финансов, да и вообще вне зависимости от каких бы то ни было институтов, правит президент. И этим все сказано.

Проблема не в том, что во главе страны находится человек, который как-то неправильно трактует демократию. Он не философ. Думаю, если тесно пообщаться с многими мировыми лидерами, особенно в странах БРИКС, то найдутся по-настоящему странные идеи. Но от того, чтобы высказывать такие идеи на публике, политики обычно воздерживаются. И это не случайно, а именно потому, что в реальной жизни демократии — если они остаются демократиями — функционируют по сходным правилам, публичное оспаривание которых не способствует политической карьере. В основе этих правил — идея сменяемости власти. Реальная проблема России состоит в том, что в нашей стране утвердились другие правила, которые к реальной демократии никакого отношения не имеют.

Об авторе

Григорий Голосов Профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в разделе «Мнения», может не совпадать с мнением редакции.

Власть по Марксу: на чем основана российская концепция демократии