Фото: из личного архива

Любовь к показухе и недвижимости, слабый рубль и умные школьники — что мешает, а что помогает развивать в России инновации?

Дмитрий Медведев в очередной раз обратил внимание на российские институты поддержки инноваций. Он заявил, что система далека от совершенства, и анонсировал создание новой госкорпорации для инноваций.

Что не так с российскими госинициативами в технологических индустриях?

Плохой сценарий: фундаментальные проблемы

Усовершенствование того, что вообще не должно существовать. Главная проблема множества попыток организовать, а потом реорганизовать государственную систему поддержки инноваций — это сама сфера вложения усилий. Незачем пытаться делать лучше то, чего делать вообще не стоит.

Сколько компаний топовой капитализации в Штатах стартовало с гранта или госинкубатора — Apple, Google, Facebook, может, Tesla или SpaceX? Ни одна из них, хотя, признаем, компании Илона Маска на поздних этапах привлекали немало государственных денег.

Давайте посмотрим на Россию. Кто лидеры — «Яндекс», «ВКонтакте», Mail.ru, Parallels? Ни одна из этих компаний не начиналась с господдержки. Госпрограммы развития есть везде в мире. Чего я не видел, это значимых, мирового масштаба побед в результате.

Программа развития РБК Pro Лидерство: первый навык Словарик диктатора: какие 6 фраз выдадут авторитарного управленца Руководитель, от которого не уходят: как заслужить лояльность подчиненных Психология в бизнесе: 6 типов деструктивного руководства Новое лидерство: как управлять бизнесом в условиях неопределенности Сила окружения: как лидеру расти вместе с командой Рост пирога. Как великие компании достигают целей и получают прибыль

Государство, как правило, неэффективно и должно работать лишь там, где без него нельзя. Это правило. За примерами не нужно ходить далеко. Возьмем недавнюю инициативу сделать Россию лидером по экспортной электронной коммерции. Чиновники ссылаются на опыт Alibaba, и это замечательно. Но когда государство в РФ берется за задачу, происходит следующее. Вместо того чтобы интегрироваться в существующие площадки, с трафиком и потребителями, строим свою с нуля. Вместо того чтобы использовать готовую платформу, пишем с чистого листа. Любой мало-мальски грамотный менеджер среднего звена в IТ скажет: «Все программы уже написаны». Но государство — это не про эффективность, здесь «шашечки важнее, чем ехать».

Борьба за моногамию в стрип-клубе. Бывают случаи, когда госинституты в России действительно неплохо берутся за задачи улучшения климата для IТ. Однако изолированные усилия по улучшению бизнес-климата для IТ — это борьба за моногамию в стрип-клубе.

Проблемы российского технологического бизнеса не имеют вообще ничего общего с технологиями. Это проблемы бизнес-климата как такового. Как член экспертного совета Минкомсвязи я часто слышу замечательные предложения, например: «как нам сделать, чтобы IТ-компании инкорпорировались в России, а не в офшорах». Рецепты самые разные — и реализация механизма опционов, и изменения в авторском законодательстве… Но ведь не в IТ дело совсем. IТ в России в лучшей ситуации, чем другие бизнесы, потому что в силу минимизации физического присутствия индустрия меньше сталкивается с госрегулированием, чем традиционные бизнесы.

Проблемы инновационного бизнеса в России — зарегулированность всего, несовершенство судебной системы, непредсказуемость и непрофессионализм власти, изоляционистский политический курс и приоритет пропаганды над обучением. Технологические прорывы создаются личностями, а не станками. А когда в самом ДНК государства прописано неуважение к личности, эта самая личность стремится улизнуть в Болгарию, Германию или Таиланд.

«Потемкинская долина». Триумф окологосударственного инкубатора — это когда есть что показать начальству и в телевизоре. «Уникальное, нигде в мире, только у нас, разработано прямо здесь». Но разработки эти не окупаются, продукты не становятся массовыми, а экономический эффект отсутствует.

Мне неважно, что думает про мою работу приехавший чиновник. Есть миллион способов понравиться чиновнику, а мне нужно понравиться миллионам пользователей. И я знаю, что есть лишь один объективный индикатор: пользователи мне заплатили.

Зависимость от государственных институтов развития — зависимость от того, понравишься ли ты проверяющему. Это ориентирует компании в сторону от создания настоящей ценности для пользователей. Это вредит всему рынку, а не только компаниям, спонсируемым государством.

Накачка госденьгами нерыночных компаний приводит к оттоку кадров. Ориентированные на потребителя компании подвержены объективным экономическим ограничениям и платят сотрудникам столько, во сколько эту работу оценивает потребитель. Когда же модель компании освоить финансирование, продемонстрировать и забыть, себестоимость не имеет большого значения. Продукт на выброс получается дороже того, что реально мог бы сработать.

Ментальность «Макдоналдса». Бизнес сети «Макдоналдс» не гамбургеры, а недвижимость. Точки быстрого питания расположены в самых привлекательных местах, и операторы франшиз вынуждены за эти места всерьез платить. Так же в России пытаются развивать инновации. Первый шаг — строительство здания инкубатора. Это всегда девелоперский проект по недвижимости. Почему? Так понятнее. Отлаженная схема, поток денег, строительство — есть что показать приехавшему чиновнику.

Что работает для «Макдоналдса», не работает для «ботаников». Прорывные компании Кремниевой долины: Hewlett Packard, Apple, Facebook — все они стартовали в маленьких одноэтажных частных домах. А частные дома эти были в теплых аграрных деревеньках на юг от Сан-Франциско, которые сейчас называют Кремниевой долиной.

У СССР был другой подход — это инициатива сверху и «шарашка». Строим загон для инженеров, они выкуют победу. В индустриальном мире это еще работало, но как только передний край ушел в информационную составляющую, подход привел к немедленному отставанию. Программисты — они как спортсмены. Невозможно натренировать людей к победе в загоне. Незачем эти загоны строить. Инкубаторы не являются драйверами технологических прорывов.

Хороший сценарий: что уже работает?

Критиковать легко, сложнее найти те институты и явления, которые помогают бизнесу. Я столкнулся с несколькими.

Фонд Бортника. Я бы, наверное, никогда не стал связываться с государством, если бы не репутация Фонда Бортника. Вот что я о них слышал: люди дают реальные деньги, на реальные проекты, не «грантоежкам». И дают так, что с этими деньгами реально можно что‑то построить. Обычный процесс работы с грантами столь забюрократизирован, что рыночная организация просто не может эффективно их применить. Но вроде бы с Фондом Бортника все иначе? Мы рискнули проверить слухи: подали заявку — и выиграли.

Главное достижение этого фонда — гранты достигают цели. Денег, конечно, было немного, и почти все в конце концов было построено «со своих». И да, грант наполовину растаял вместе с падением рубля. Но все же это был реальный триггер, который простимулировал разработку мобильных технологий электронной коммерции.

Минкомсвязи. Это не инкубатор, а регулятор. Но что они сделали за недавнее время — это банально заставили работать «Почту России». А без почты нет государства. Экспертный совет при Минкомсвязи реально работает, потому что в нем состоявшиеся представители индустрии. Такие инициативы, как сохранение налоговых льгот для IТ по ЕСН, одна из причин, почему не все еще программисты свалили за рубеж или ушли в подполье.

Минкомсвязи является одним из самых прогрессивных министерств — положение обязывает. Если бы не серая тень Роскомнадзора, ставшего инструментом политической цензуры, Минкомсвязи было бы просто абсолютным образцом эффективности поддержки IТ.

Школьное образование. Моим первым бизнесом была платформа электронной коммерции X–Cart. Это был первый в мире коммерческий движок для магазинов на PHP. Без поддержки и внешних инвестиций платформа выросла до объема, когда магазины на ней делают больше $2 млрд в транзакциях каждый год. Как это получилось у вчерашнего школьника?

Давайте признаем: высшее образование в России безнадежно отстало. Мы не починим его быстро. Если мы через пять лет даже научимся учить тому, что сейчас актуально, за эти пять лет учить нужно будет чему‑то еще. А вот математике и английскому массово научить можно в школе.

Революция в образовании уже состоялась — это англоязычная Coursera. Поэтому лучший способ быстро нагнать отставание — научить выпускников школ пользоваться доступными и бесплатными интернет-курсами. Именно массовое владение английским стимулировало бум IТ-экспорта в Индии.

Ульяновская область. Регион уникален в своем подходе к развитию IТ. Здесь нет многомиллиардных проектов, здесь не пытаются построить новое «Сколково». IТ-успехи здесь «одноэтажные», как в Кремниевой долине.

Как обычно происходит взаимодействие государства с экспертным и бизнес-сообществом? Сгружаются инициативы к обсуждению и одобрению. Нет одобрения — ищется другое экспертное сообщество. В Ульяновске все работает иначе. Вместо того чтобы выходить с сомнительными инициативами, правительство слушает индустрию. В результате вместо потока затратных, но не приносящих результата инициатив есть максимальный результат при практически нулевых финансовых вложениях.

С приоритетами тут тоже полный порядок. Вместо того чтобы наводить порядок в одном отдельно взятом IТ, регион занимается бизнес-климатом в целом. И занимается успешно, о чем свидетельствует первое место в рейтинге Ease of Doing Business in Russia Всемирного банка. Ульяновск хорош для IТ потому, что он хорош для жизни. Именно такой должна быть фундаментальная стратегия власти: здоровая среда, а не здоровая подкормка.

Слабый рубль. Дешевая нефть уже была в нашей недавней истории — вспомните развал СССР. Разница между дешевой нефтью в 1990‑х и дешевой нефтью сейчас — это разница между нищетой в юности и нищетой в старости. Советская инфраструктура развалилась, человеческий капитал растерян беспрецедентной эмиграцией, образование и промышленность отстали, капитал выкачан. Сверхдоходы тучных лет не были своевременно использованы для рывка вперед.

Обычно такое состояние компенсируется притоком инвестиций. Но при изоляционистской политике инвестиций нет. Промышленность без инвестиций не поднять. А вот IТ — можно. Многие блестящие технологические гиганты современной России родились именно в 1990‑е. Сейчас наступает новая возможность для рывка в IТ.

Слабая национальная валюта и слабый внутренний рынок усложняют маленький локальный успех, но упрощают большой глобальный. И именно таких будет все больше в российских IТ сейчас.

Работящий сценарий: один ответ на все

Работайте и не думайте о господдержке.

А что же делать чиновникам, которым уже и задачу развивать технологии поставили, и бюджет выделили? К сожалению, вариант «вернуть деньги обратно налогоплательщикам» — утопия. А ведь он правильный. Но есть другой способ — вернуть налоги тем, кто их заплатил. Чтобы выживать и побеждать, нужно поддерживать сильных, а не слабых.

В гонке на выживание вкачивать деньги до победы — напрасная трата ресурсов. Непонятно, где эти ресурсы окажутся. Поддержку нужно оказывать доказавшим право жить — успешным IТ-компаниям. Все прочее — перекачка средств из того, что работает, в то, что не работает. Каждая копейка, которую у работающего бизнеса взяли в бюджет, ослабляет его по сравнению с конкурентами из других стран. Каждая копейка, направленная на создание и администрирование очередного госцентра развития, приводит к проблемам — ограничивает действующий бизнес и создает кормушку.

Нужно поддерживать работающее. Вот и весь рецепт.

Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в разделе «Мнения», может не совпадать с мнением редакции.

Три сценария развития IT в России