«Я не хочу кокаина и буддизма»: новый спектакль по Вырыпаеву появился в театре Афанасьева

Буддисты-геи, разговоры с призраками, убийство на почве ревности и проповеди о любви ко всему живому и о том, что страдания быть не должно, хотя все вокруг страдают — Сергей Афанасьев поставил в НГДТ позднюю пьесу Ивана Вырыпаева. Тайга.инфо посмотрела спектакль «Dreamworks» (ФОТО).

Художественный руководитель Новосибирского городского драматического театра Сергей Афанасьев

не в первый раз

поставил у себя в подвале на Вокзальной магистрали пьесу Ивана Вырыпаева, на этот раз «Dreamworks», написанную в 2013 году.

«Придумавший эту историю Вырыпаев был некогда одним из самых радикальных авторов „новой драмы“ — его ранние тексты и

пьесами-то

не все согласны считать. „Dreamworks“ — это уже вполне себе пьеса: конвенциональная буржуазная драма, где герой сначала ненавидит героиню от всей души, а потом, естественно, в нее влюбляется, —

писала

о пьесе Colta.ru по случаю выхода одноименного спектакля в МХТ. — Все персонажи — богатые американцы, то есть нездешние, не вполне настоящие люди».

У главного героя — Дэвида — (в НГДТ — Андрей Яковлев) от рака умирает жена, что не мешает ему разговаривать с ней на протяжении трех месяцев после ее смерти. Хорошая работа главным редактором в научном журнале и веселые друзья, которые по выходным собираются, чтобы поговорить о буддизме, выпить виски, покурить марихуаны и понюхать кокаину, не помогают ему справиться с депрессией. Дэвид очень любил Мэрил и продолжает любить, жизнь без нее постепенно теряет для него всякий смысл.

Но голос Мэрил в голове (Вера Бугрова на сцене) настойчиво убеждает его позвонить друзьям и присоединиться к вечеринке: «Я не хочу кокаина и буддизма, я хочу побыть один», — говорит ей измученный Дэвид. «Ты очень устал быть один», — отвечает ему призрак жены.

Друзья — книжный издатель и рохля Тэдди, бизнесмен и пьяница Фрэнк с женой Салли и любовницей Бетти, а также богатый покровитель американских буддистов Максимильян со своим парнем Джоном, буддийским ламой американского происхождения — тем временем сами появляются на пороге его квартиры. Шумная компания приводит с собой скромную девушку Элизабет — естественно, чтобы познакомить с ней Дэвида и отвлечь его от горестных размышлений.

Позже оказывается, что эти «ожиревшие и отупевшие от своего буддизма и кокаина люди» (как называет их Дэвид) буквально наняли Элизабет, чтобы та провела время со скорбным вдовцом. Впавший в бешенство Дэвид пытается задушить гостью, но друзья вовремя оттаскивают ее, и он прогоняет их всех. Еще чуть позже вскрывается, что это сама Мэрил за месяц до смерти одобрила кандидатуру Элизабет в качестве женщины для своего Дэвида, который, как она понимала, будет страшно по ней тосковать.

Вторая линия сюжета — это любовный треугольник записного мерзавца, но обаятельного мужчины Фрэнка («без виски и кокаина ты хорошим человеком не являешься, Фрэнки»), его жены Салли (которая ушла ради него от Тэдди) и любовницы Бэтти. Третья — терзания геев Макса и Джона, особенно примечательные тем, что лама Джон на то и лама, чтобы не терзаться и загадочно улыбаться на протяжении всего действия.

Мелодраматическая завязка пьесы Вырыпаева и типичные для него многословные проповеди о любви, предназначении и смысле помножены в спектакле на выбранный режиссером язык гротеска и стиль

60-х

. Конечно же, как это обычно бывает у Афанасьева, все персонажи в

какой-то

момент начинают петь. Особенно хорошо это удается исполнительнице роли Салли Нине Сидоренко.

«Устами своей героини Элизабет Вырыпаев проповедует сомнительные, зато несложные, удобоваримые истины. Современные мужчины, дескать,

чего-то

расклеились, позволяют себе плакать и признаются, что им бывает страшно. Но на

самом-то

деле у мужчины не должно быть времени на горе и страдания, — пишет о пьесе критик Антон Хитров. — А знаете, какова в этом нормативном мире функция женщины? Женщина нужна, чтобы помочь мужчине найти свое предназначение. Хочет того автор или нет, но он потакает среднестатистическому российскому потребителю культуры, идеализируя само понятие любви, а к вопросам гендера подходя с сугубо консервативных позиций».

Не вполне понятно, безусловно ли принял ли пафос драматурга режиссер, но допускаем, что

все-таки

подверг его известной критике. По крайне мере этот самый монолог Элизабет о мужчинах и женщинах под конец вызывает смешки в зале, который старается дистанцироваться от нравоучений. Досадно, что ни одну эмоцию не получается дочувствовать до конца: ты едва проникаешься скорбью Дэвида (например, когда он говорит Мэрил: «Это был очень тяжелый месяц: каждый день терять тебя» или «Если бы только ты не умерла, все было бы

по-другому

»), как следует

какой-нибудь

смешной или не очень гэг или песня. Потом в рваный ритм вживаешься, но ощущение, что зрителю недодали ни трогательного, ни

по-настоящему

веселого, остается.

«Чтобы открыть любовь, нужно полюбить мир. И себя в этом мире. А это сделать непросто. Поэтому мы любим то, что нам нравится и не любим то, что нам не нравится. Любим то, что удобно и не любим то, что неудобно. Любим сладкое и не любим невкусное. И от этого разногласия мы строим свою жизнь», — эти слова Вырыпаева театр вынес в

описание

спектакля. Хочется возразить цитатой из Гребенщикова: «Слишком много любви». И тезис Мэрил о том, что настоящая любовь не может сделать человека несчастным — тоже, кстати, очень спорный.

Текст: Рита Логинова Фото: Наталья Гредина