Как первый царь едва не похоронил Россию
В последние месяцы имя первого русского царя Ивана Грозного упоминается в СМИ едва ли не чаще, чем фамилии действующих политиков. Установка памятника Грозному в Орле вызвала дискуссию о месте царя в российской истории. В патриотической среде принято считать Грозного великим правителем, заложившим основы российской государственности; в противоположном лагере напоминают о реках пролитой крови и разорении страны, создавшем предпосылки для Смуты. Slon Magazine расспросил о достижениях, поражениях и просчетах Ивана Грозного специалиста по истории России XVI–XVII веков, профессора Высшей школы экономики в Санкт-Петербурге Адриана Селина.
– Как Иван Грозный, его личность и деятельность воспринимались на разных этапах российской истории? Почему вдруг сегодня эта фигура оказалась в центре внимания?
– Иван Грозный получил достаточно резкую оценку уже вскоре после своей смерти. Даже во многих произведениях московской книжности XVII века его фигура далеко не идеализируется. Я говорю «даже», потому что пришедшие к власти Романовы с первых лет подчеркивала свое родство с царем Иваном и его сыном Федором, и сам язык (деловой) той эпохи применительно к умершим государям использовал приставку «блаженные памяти». Но панегириков царю в это время мы не встречаем. «Синодик опальных» Ивана Грозного – памятник царскому террору – использовался в богослужебной практике XVI–XVIII веков. Нет героизации Грозного и в исторических произведениях XIX века – от Карамзина до Ключевского. Отсутствует фигура Грозного, как известно, и на установленном в Новгороде в 1862 году памятнике «Тысячелетие России».
Мне кажется, сегодняшнее внимание к фигуре Ивана Грозного – это навязанная обществу дискуссия. Имя этого царя – одно из немногих, которые имеют мировую узнаваемость. Да и в нашем культурном каноне Иван Грозный более чем заметен. Но обращение к этой фигуре в медиа, в «исторической политике» власти видится мне в значительной степени искусственным. Да, с его фигурой связана большая исследовательская литература, но очень многие возникающие сегодня на русском языке тексты создают сегодня такого «поп-Грозного», упрощенную фигуру, героизированную или демонизированную. Мы видим Грозного в пропаганде либо победителем, «твердой властью», «расширяющим державу», либо царственным безумцем, ввергшим страну в пучину катастрофы. Думаю, что обыватель не готов смотреть на эту (или другую) личность через природу человека XVI века, ожидать этого не надо. Но без участия властей и медиа о Грозном обыватель вряд ли вспомнил бы в начале XXI века.
Спустя неделю после открытия памятника Ивану Грозному в Орле неизвестные ночью надели царю на голову мешок и украсили характерной подписью
Фото: «Типичный Орел [KONUBRI]» «ВКонтакте»
– Петр I «прорубил окно в Европу», Александр I победил Наполеона, Александр II освободил крестьян. Что можно отнести к главным достижениям Ивана Грозного?
– Фигура Ивана Грозного, несомненно, фигура тирана и убийцы, доходившего до безумия в насилии над обществом, которое происходило при нем, его именем и очень часто по его личной инициативе. Это квинтэссенция его внутренней политики. В течение ХХ века тому государству, которое оставил Грозный, часто стали придавать атрибут «централизованное». У меня серьезные сомнения в уместности этого атрибута. Слабо управляемое, неладно скроенное при Грозном, Московское царство было почти сметено Смутой.
Что касается внешней политики, то при Иване Грозном Московское царство чрезвычайно расширилось, прежде всего в Поволжье и Предкавказье. Но попытка захватить Ливонию и отвоевать у Литвы восточные области не только перенапрягла силы народа, но и привела к демонизации Московского царства в западных странах, прежде всего в германских землях. Во время войны слабая Литва объединилась с Польшей в Речь Посполитую, что привело к серьезным территориальным переделам в этой части Европы, заложило мину будущих конфликтов.
– Европа признала Грозного царем. Воспринимался ли он и его держава западными государями как равные?
– Царский титул московских великих князей далеко не всеми в Европе признавался – его обоснование было достаточно шатким. Церемония венчания на царство, кстати, была довольно своеобразной и крайне неточной репликой византийской обрядности. Но это была мечта Грозного (как и его деда Ивана III) – быть в равных отношениях с «римским кесарем» (императором Священной римской империи. – Slon). Оба они искали повода, чтобы вступить в равные отношения с императорами: тут в дело шел и арест ганзейцев – подданных императора в конце XV века, и нападение на Орден, также находившийся под суверенитетом империи. Московские государи ждали, когда на них обратят внимание.
В конце концов обратили, но это выразилось в резкой антимосковской пропаганде в немецких «летучих листках» (прообразе газет), сообщавших о жестокости «московита». Да, конечно, это была пропаганда, там много карикатурного, но пропаганда, спровоцированная нападением.
А. Литовченко. Иван Грозный показывает свои сокровища английскому послу Горсею
РИА Новости
– Можно ли утверждать, что именно Грозный своими успехами на Востоке и неудачами на Западе предопределил то, что сейчас называют «евразийским путем» России?
– Можно и так утверждать. Если не считать, что такой путь был в принципе предопределен. Именно он и развивается с XVI века. Но мне кажется, что развилок (и до, и после) было значительно больше, и в 1580-е годы ничего не предопределилось. С другой стороны, я бы в целом немного иначе оценил соотношение восточной и западной активности царя Ивана. Движение на Восток и на Юг связано с ордынским наследием. Иван покоряет владения Чингисидов, те политические образования, которые столетиями находились в сложных, переплетенных отношениях с Москвой, которым Москва долго подчинялась, а позднее наравне с ними была одним из субъектов, на которые распалась Орда.
Что касается движения на Запад, в Ливонию, то тут следует отметить, что оно было одним для Москвы и совершенно другим для Запада. Для Ивана Грозного походы в Ливонию – это продвижение, расширение царства, попытка включить в его состав новые населенные крестьянами земли, которые можно раздать помещикам. Для Северной Европы (не только в Ливонии) московиты, двигающиеся на Запад, – это попытка овладеть портами (Ревель, Рига, куда дальше?). А порт для европейского государства раннего Нового времени – это единственный залог великодержавия. В Москве про порты никто не думал, никто этого не понимал. Впрочем, Ливонская война – в значительной степени позднейшая конструкция (как показал А.И. Филюшкин). Значительная часть тех столкновений, которые принято объединять в «Ливонскую войну», – это война с Литвой, противостояние с которой не при Грозном началось и не при нем закончилось. Так что я тут особенного «рождения евразийства» не вижу.
– Каковы личные заслуги царя в успехах русской армии на Востоке, в противостоянии с крымскими ханами и победах, которые были на первом этапе Ливонской войны?
– Это оценить достаточно сложно. Можно говорить скорее не о личной заслуге, но о реально существовавшей царской инициативе, царском участии. Иван Грозный – активный государь. Кстати, в Ливонской войне он был активен как раз не на первом, а на втором этапе, начиная с 1570-х годов и особенно в 1577–1578 годах.
– Был ли царь психически адекватен?
Подпишитесь, чтобы прочитать целиком
Оформите подписку Redefine.Media, чтобы читать Republic
Подписаться [Можно оплатить российской или иностранной картой. Подписка продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.]