Туризм или браконьерство: алтайцы выбирают свой путь

Убийства ирбисов и аргали в Республике Алтай можно прекратить, дав местным жителям работу в сфере туризма, считают эксперты. Население региона оказалось перед выбором: традиционная охота и браконьерство или работа с приезжими и сохранение особых природных территорий.

Республика Алтай остается одним из худших регионов России по качеству жизни, сказано в исследовании РИА.Рейтинг за 2015 год. Население зарабатывает, в основном, за счет туристов. В 2015 году регион, в котором живет около 215 тыс. человек, посетили более 1,8 млн человек, в 2016-м власти ожидают 2 млн, заявил замминистра экономического развития республики Алексей Мискин.

В отдаленных районах — Кош-Агачском, Улаганском, Онгудайском и других, не избалованных турпотоками Чемала и Маймы, люди должны охотиться, чтобы пережить зиму. Проблема в том, что именно в труднодоступных районах проживают краснокнижные снежные барсы, аргали и еще десятки редких видов животных — на добыче некоторых можно заработать, другими накормить семью. Как рассказал Тайге.инфо один из сотрудников Сайлюгемского нацпарка, на каждый частный дом республики в среднем приходится по два-три ружья.

Представитель алтайского правительства на условиях анонимности назвал цифру «несколько преувеличенной». В то же время МВД республики ежегодно проводит операцию «Оружие», когда жители сдают стволы в обмен на деньги — до 6 тыс. рублей. «Конечно, [у алтайцев] остался менталитет кочевников, но сейчас в основном оружие используют, чтобы отбиваться от волков, которые нападают на скот. Охотники просто так не поедут без бумаг, они идут за разрешениями», — отметил чиновник в беседе с Тайгой.инфо.

Чтобы сохранить ценные виды животных, в регионе созданы десятки особо охраняемых природных территорий — и с федеральным, и с местным статусом. Они занимают 25% территории региона.

«Как только начинает создаваться ООПТ (особо охраняемая природная территория), начинаются проблемы,— рассказала пресс-секретарь Алтае-Саянского филиала WWF (World Wildlife Fund) Татьяна Иваницкая — Люди боятся, что появятся десятиметровые заборы, тут же приходит бизнес со своими интересами, разные ведомства. Начинается поиск компромисса». Экологи рассказывают местным жителям, какие именно ограничения влечет статус ООПТ, а также пропагандируют бережное отношение к природе. Кроме того, у WWF и фонда Citi есть проект по выдаче беспроцентных микрозаймов местному населению на проекты в сфере туризма. «Человек, заработавший летом на туристах, зимой уже подумает, идти ли ему охотиться», — считает Иваницкая.

Некоторые заповедные территории создаются по инициативе самих жителей, например каракольский парк «Уч-Энмек». Иногда местные принимают участие в управлении ООПТ — на территории Алтайского государственного природного заповедника, охватывающего южную половину Телецкого озера, работает общественный совет поселка Яйлю, отметила замдиректора ГПБЗ «Алтайский» Светлана Щигрева.

«Совет, в который входит директор заповедника, местный депутат, фельдшер, директора школы и клуба собираются и обсуждают местные вопросы: кто-то захотел построить баню, кто-то гостевой домик, еще что-то, — рассказала Тайге.инфо Щигрева. — Они, конечно, не могут самостоятельно решать, что строить на федеральной земле, но какое-то общее понимание находят. Еще работает общий совет Телецкого озера — это 10–12 человек, среди которых депутаты и бизнесмены. Здесь обсуждается изменение режима заповедника, инициативы инвесторов. Например, совет оказался резко против золотодобычи на одной из рек, и это была даже не инициатива дирекции заповедника».

Но охранный статус территории часто ничего не значит для коренного населения, которое привыкло охотиться и заниматься отгонным животноводством. «С местным населением было очень трудно, — вспоминает директор Сайлюгемского нацпарка Сергей Пищулин. — Жители воспринимают так: поставили забор и никого не пустили. Это очень серьезный барьер для понимания целей и задач парка. Понятно, что аргали — это традиционный вид, который использовался для питания. Это самый крупный вид барана, поэтому он также является желанным трофеем для охотников».

По словам эксперта, жители не только сами отстреливают архаров, но и подрабатывают у богатых приезжих охотников. В 2016 году впервые за 10 лет дирекция парка вместе с пограничниками смогла поймать с поличным такого «профессионала», которому помогали местные. «Доказательный процесс по таким делам очень сложный, потому что охотник может издалека убить барана, а потом послать за ним местных жителей. Те уже высылают ему трофей» — добавил директор нацпарка.

Пищулин отмечает, что на снежных барсов, которых в республике осталось около 40, специальную охоту сейчас никто не ведет. За последние годы большинство ирбисов погибли в петлях, расставленных на кабаргу. Мускус этого копытного, охота на которого запрещена, чрезвычайно дорог. Снежные барсы часто пользуются теми же тропами, что и кабарга, пояснил он.

Бороться с браконьерством со стороны местного населения запретительными мерами бесполезно, считает Пищулин: «Надо дать альтернативу». Он знает людей, которые раньше охотились, а теперь водят туристов по экологическим маршрутам Сайлюгемского нацпарка. Инспектор парка получает 20 тыс. рублей — чуть ниже средней зарплаты по региону (22–23 тыс.). Средняя официальная зарплата в сфере охоты, по данным Алтайстата, составила в 2015 году 12,2 тыс. рублей. «Мы можем и не устраивать охотников на работу, но мы создаем им точку притяжения», — уточнил Пищулин, уточнив, что нацпарк проводит семинары о том, как местным жителям зарабатывать на туристах.

Община «Оток» коренного малочисленного народа теленгитов, например, уже приветствует туристов на Джумалинских ключах — самой популярной точке въезда на легендарное плато Укок. При этом сам природный парк «Зона покоя Укок» площадью 254 тыс. га имеет региональный статус и соответствующее минимальное финансирование.

«Нет специальных кадров, нет высокопроходимых транспортных средств, нет научного отдела, — рассказал начальник отдела „Зона покоя Укок“ дирекции особо охраняемых природных территорий Леонард Таханов. — У нас работают три человека: начальник отдела, специалист по экопросвещению и один инспектор». В районе плато Укок, по его словам, скотоводы устраивают палы травы, чтобы она лучше росла в следующем году. Им сложно объяснить, что этого нельзя делать в природоохранной зоне.

Местное население нужно переориентировать на туризм, но следует помнить и о первоначальной цели охраняемых зон, отметил Таханов. Задача ООПТ — проложить наименее вредные экологические маршруты, на которых турфирмы при участии жителей могли бы зарабатывать. С 2017 года республиканская дирекция особо охраняемых природных территорий планирует тарифицировать эти маршруты, увеличив собственные доходы.

Эксперты предполагают, что на следующем этапе важно найти баланс между сохранением заповедных территорий и повышением туристической привлекательности отдаленных районов Алтая, в том числе, ради занятости местных жителей.

Ярослав Власов

Использованы фотографии Сайлюгемского нацпарка и природного парка «Зона покоя Укок»