Политика парты
The New Times cобрал среди подписчиков своих групп в соцсетях 22 истории о том, как учителя влияют на наше мировоззрение со школьной скамьи
Фото: kak.znate.ru
«...Когда в Москве начались митинги и мы всем курсом решали, идти-не идти, наш преподаватель пришел к нам и сказал приблизительно следующее: «Мне бы хотелось поговорить с вами по-человечески. Я не знаю, должны ли вы завтра идти на митинг — это каждый решит для себя сам. Но я хочу, чтобы вы берегли себя и тех, кто находится рядом. А если кто-то пойдет, я хочу, чтобы вы вернулись оттуда целыми и невредимыми». И это было так ценно, ведь с нами еще никто так откровенно не разговаривал о политике. А со мной — вот вообще никогда». Матвей Ларичев
*
«…Помню, у нас проводили еженедельные политинформации; там было только одно мнение, а о других никто не спрашивал». Татьяна Бусыгина
«...Будучи зеленым школьником, я застал самый расцвет культа личности Сталина. При этом ни я, ни остальные третьеклассники не имели четкого представления о том, кто это такой. Но уроки политической муштры наша классная руководительница проводила так: каждое божье утро она обносила класс, как иконой, портретом Сталина и говорила: «Представьте, что сегодня вы будете отвечать не мне, а ему!» Никто не понимал, почему, но один вид этого усатого мужчины внушал подкожный трепет. И так до сих пор: как увижу где-нибудь портрет Сталина, не по себе становится». Виктор Петрович Заворошкин
Фото: daypic.ru
«...Когда в Беларуси прошел референдум, разрешающий президенту избираться неопределенное количество раз, на главной площади Минска собрались недовольные люди и простояли там несколько суток. В институте нас предупредили, чтобы мы туда и шага не ступали. На вопрос, почему, наш профессор ответил следующее: «Вы, разумеется, свободные люди и вправе поступать так, как велит ваше сердце. Но если вы пойдете туда, мне придется быть бессердечным по отношению к вам. Но я нашел выход: постарайтесь заставить себя жить какое-то время в таких предлагаемых обстоятельствах, будто нас никто не обманывал, и этот кромешный ад когда-нибудь закончится». Потом оказалось, что сын профессора был на стороне оппозиции и серьезно пострадал при зачистке площади ОМОНом. Но его «урок» о политике я, наверное, запомню навсегда». Алла Кудрявцева
«…Помню, как в 6 классе вылетел с политинформации за вопрос о выборе из одного кандидата». Александр Лычагин
«…Я оканчивал школу в 1992 году, поэтому в начальных классах учитель Козлов активно агитировал нас за коммунизм, а уже к выпускному классу он стал ярым демократом. К счастью, в той же школе преподавал незабвенный Алексей Алексеевич Малышев, благодаря которому вся агитация сработала на мне вхолостую». Дмитрий Лобацевич
«…В школе были пионеры, «комса», агитирующие лозунгами «Будь готов! Всегда готов!» На уроках рассказывали об их геройстве, а во время политинформации — о «злых акулах капитализма», о героях Чили. Приходя домой, мы слушали старые радиоканалы и «Голос Америки», где крутили отличную музыку и раздавались такие фамилии, как Солженицын и Сахаров». Юрий Поляков
Фото: gk170.ru
«…Я оканчивала школу в самую Перестройку. Историю преподавал отставник Леонид Петрович Ковзик, который ходил в школу в военной форме. Естественно, на уроках он шел по пути партии и правительства, а тут растерялся — что говорить? К его (и нашему) счастью, экзамен по истории отменили». Татьяна Лебедева
«…Я оканчивал школу в 1983 году. Чуть раньше, когда почил Брежнев, на собрании в школе наш директор явился в коротких брюках, оголявших икры, и в пиджаке из велюра, сшитом из профсоюзного знамени. По бумажке он зачитал траурную речь и вполне серьезно заплакал. А так — к «коммунистическому воспитанию» в нашей школе относились спустя рукава: атмосфера была такая, что над происходящим не смеялся только ленивый». Макс Минченко
«…Примерно в 7–8 классе мы стали «проходить» труды Ленина. Не помню название, но это была тоненькая книжица в мягкой обложке. Я была отличницей, поэтому старательно ее прочитала. Помню, меня удивило, что одну и ту же мысль Владимир Ильич повторял несколько раз, через пару страниц еще и еще. Все утверждали, что Ленин — гений. И я подумала, что, наверное, это признак гениальности — повторять одно и то же». Татьяна Зубкова
«…Преподавателям в нашей школе удавалось избегать апологии советской политики (а это 1970–1980-е годы). Помню, самой политизированной была учитель химии: она отдала урок под трансляцию XXV съезда и аплодировала речи Брежнева. Откровенной антисоветчины не было, конечно, но легкий дух фронды витал — родители у многих «ездили». Елена Байкина
«…В 6 классе (1987 год) в школе проходили выборы в совет дружины. Класс нарочно выбрал отпетого раздолбая, чем привел в бешенство классного руководителя. С учителями, в основном, везло: историки учили нас «думать своей головой». Из старших классов больше всего запомнился военрук: будучи пламенным коммунистом, он все же пытался донести до нас свое видение при помощи аргументов, а не палки. До сих пор помню его слова: «И ваша демократия — это, в первую очередь, ответственность». Артур Клинк
«…Политическую историю нам не преподавали, нам ее втюхивали! И только попробуй не согласиться…» Valerij Sidorenko
«…Помню, как в 6 классе вылетел с политинформации за вопрос о выборе из одного кандидата». Александр Лычагин
«…Во время румынской революции 1989 года нам было по десять лет, и на уроках только и говорилось, что об этом. Однажды нас собрали на внезапную линейку, где взволнованная завуч рассказала нам, что в Бухаресте стреляли по детям, которые шли в школу. Дома мы ловили румынское радио вместе со взрослыми, а потом обсуждали с учителями услышанное. В последующие годы в нашей стране часто бастовали и митинговали — за язык, за письменность, за зарплаты и пенсии. Мы приходили на первые два урока, а потом либо шли домой, либо — на площадь с флагами. Когда все это начиналось, учительница истории сказала, что на наших глазах творится история и у нас есть шанс в ней поучаствовать. А нынешнее поколение, мне кажется, растет более равнодушным». Eghzarw d'Eghzarw
Боевые действия в Бухаресте в декабре 1989 года. Фото**: all-pix.com
«…В институте мне больше всего нравились лекции по философии. Преподаватель весьма интересно рассказывала о каждом философе в контексте его времени. В дни, когда в Москве случился теракт на Дубровке, я помню тишину в начале ее лекции — нам всем было крайне важно, чтобы с нами обсудили случившееся. Очень важно! Но она просто прочитала лекцию, ни слова не сказав о трагедии, волнующей тогда всех. Для нас это стало потрясением. Я до сих пор считаю это малодушием с ее стороны». Мария Волгуш
«…Про политику не разговаривали никак. Вообще. За что огромное спасибо. Я даже комсомолкой не была: все как-то тихо развалилось». Anna Sapogova
«…Помню, как старые, хвастливые, выжившие из ума преподаватели читали нам лекции, рассказывая о своих военных подвигах. Они требовали уважения к себе, но все над ними только смеялись... А вот матанализ нам читал добродушный дедушка, который впоследствии оказался полковником и командиром танкового соединения все четыре года войны. Он был героем Раниенбаумского плацдарма и почетным гражданином нескольких европейских городов... Скромный доцент, никогда не говоривший о войне...» Александр Медник
«…Я был сыном обычного токаря, и нам никто не рассказывал про политику. Мы просто верили в порядочность, воспитание и уважение. Было знание того, как нужно жить, чтобы совместными усилиями построить лучший мир, который мы называли коммунизмом». Salvis Dišlers
«…Социализм 1970-х годов пришелся на мои старшие классы: мы проходили «Малую землю», «Целину», «Возрождение» Брежнева. Помню, в одной из книг было написано, что у коммунистов нет другой привилегии, кроме как идти в бой в первых рядах. Однажды на уроке истории мы проходили культ личности Сталина, и я спросил, а нет ли сейчас культа личности Брежнева? И учителя остановилось дыхание. После, на перемене, со мной проводила воспитательную беседу классный руководитель». Иван Лихтенштейн
Фото:udora-vt.ru
«…Политическую историю нам не преподавали, нам ее втюхивали! И только попробуй не согласиться…» Valerij Sidorenko
«…Когда умер Брежнев, все старшие классы собрали в спортзал на линейку. Учителя были в смятении. Некоторые из них плакали, заражая своим отчаянием учеников. Я смотрел на это с изумлением: умер человек, заменить которого мог почти любой. Его жалкие выступления по телевизору и по радио тоже все слышали, и вот теперь боятся, что будет хуже? Да куда уж хуже!? Помню, мы боялись войны, боялись, что Америка нападет, пока страна переживает «невосполнимую утрату» без «руководящей и направляющей силы коммунистической партии Советского Союза» — именно это нам говорили на той линейке.
«…Когда умер Сталин, я училась в 5 классе. О его смерти мне утром сказала мама. Меня, конечно же, охватило волнение. Но в школе оно сменилось другим чувством. На учителей, с их покрасневшими, заплаканными глазами, я смотрела с некоторым сомнением. Их слезы не казались мне искренними. И вот начался урок ботаники. Вошла учительница Варвара Васильевна Немчикова, которую я никогда не любила. Но в этот раз я даже вспотела от охватившей меня любви к ней. Она выглядела как обычно и спокойно вела урок. Она не притворялась! Я запомню это на всю жизнь». Роза Щеглова
«…Жутко устал выслушивать пропутинскую пропаганду, которая лезет в ВУЗах из всех щелей. Вчера я получил «тройку» за свой доклад по истории: нас заставили смотреть пропагандистский фильм, снятый священником, приближенным к Путину. Я искренне написал то, что я думаю, на что получил от преподавателя следующую рецензию: «Сложилось чувство, будто я читаю разговоры каких-то бабок в автобусе. Запомните: если Путин уйдет, все развалится». Алексей Трофимов