«Буран» — машина глобальной войны
Тридцать лет назад, 15 ноября 1988 года, свой первый и последний полет совершил космический корабль многоразового использования «Буран». Он выглядел настоящим техническим чудом даже для своего времени, поэтому отказ от дальнейшего развития проекта продолжает вызывать вопросы. И как-то забывается, что для «Бурана» не существовало никаких иных задач, кроме военных.
5 января 1972 года президент США Ричард Никсон объявил о создании новой ракетно-космической системы Space Shuttle. Поскольку одним из ее заказчиков выступал Пентагон, советские специалисты решили, что американский корабль планируется использовать для развертывания боевых комплексов на околоземной орбите. Кроме того утверждалось, что шаттл будет способен совершить «нырок» над Москвой и сбросить вниз термоядерный заряд, преодолев таким образом наземную систему обороны.
В качестве ответа на стратегическую инициативу был предложен проект аналогичного многоразового корабля, запускаемого сверхтяжелой ракетой. Головным предприятием для его реализации стало Научно-производственное объединение «Энергия», возглавляемое знаменитым конструктором Валентином Петровичем Глушко. Проектированием «Бурана» руководили Игорь Николаевич Садовский и Павел Владимирович Цыбин. В течение пяти лет были проработаны пять вариантов конструкторских схем. Одновременно выпускалась документация и велась подготовка производства. Окончательный вариант системы был утвержден Глушко 12 декабря 1976 года. Летные испытания предполагали начать во втором квартале 1979 года. При создании «Бурана» объединили усилия 1206 предприятий и организаций, почти ста министерств и ведомств1.
В конечном виде корабль «Буран» (11Ф35) представлял собой орбитальный самолет (космоплан), выполненный по схеме «бесхвостка». В носовой части находилась герметичная кабина общим объемом 73 м3, в которой располагались экипаж численностью до десяти человек и основная часть аппаратуры. Полная длина «Бурана» — 35,4 м; высота при выпущенном шасси — 16,5 м, стартовая масса — до 105 т; масса полезного груза — до 30 т. Корабль был рассчитан на сто рейсов и мог выполнять полеты в пилотируемом и беспилотном вариантах2.
Для отработки технологии сборки корабля и примерки его с наземным оборудованием были созданы два полноразмерных макета: ОК-МЛ1 и ОК-МТ. Для атмосферных испытаний был построен специальный аналог БТС-002 ГЛИ (ОК-ГЛИ), оснащенный турбореактивными двигателями. 10 ноября 1985 года состоялся его первый двенадцатиминутный полет. Всего до апреля 1988 года было проведено 24 полета3. Первым испытателем корабля-аналога стал Игорь Петрович Волк — руководитель группы кандидатов в космонавты, готовившихся по программе «Буран». Он сам побывал на орбите в составе экипажа «Союза Т-12», а после приземления сразу совершил полет на «Ту-154» и «МиГ-25» по маршруту Байконур — Ахтубинск — Байконур, доказав тем самым, что пилот способен управлять летательным аппаратом, проведя перед тем двенадцать дней в космосе.
Первый полет корабля «Буран» в беспилотном варианте был запланирован всего на два витка. В период с 14 января по 2 февраля 1988 года над ракетой «Энергия-1Л» проводились работы на старте с целью комплексной проверки систем. Фактически ракета была готова полететь в марте; сложнее обстояли дела со сборкой и испытаниями корабля.
9 октября работы по подготовке комплекса «Энергия — Буран» были завершены, и утром 10 октября огромный установщик массой 3500 т с помощью четырех мощнейших тепловозов направился в сторону старта. 28 октября, когда начались подготовительные операции к заправке ракеты, Госкомиссия и техническое руководство прибыли на командный пункт. К утру следующего дня, за десять минут до старта, начались автоматические операции по набору готовности. Но за 51 секунду до команды к началу движения «Энергии» процесс был остановлен: одна из площадок обслуживания не отошла от ракеты.
Устранение технических проблем и новая заправка носителя заняли довольно много времени. Следующая попытка запустить комплекс была назначена на 15 ноября. На этот раз циклограмма предстартовой подготовки прошла без замечаний. В 6:00 мск «Энергия» оторвалась от стартового стола и сразу ушла в низкую облачность. Через восемь минут завершилась работа ракеты, и «Буран» начал самостоятельный полет, выйдя на рабочую орбиту высотой 250–260 км. Бортовой вычислительный комплекс рассчитал и сообщил наземным пунктам параметры тормозного маневра. Уточненные данные о скорости и направлении ветра были переданы на борт. «Буран» стабилизировался кормой вперед и вверх. В 8:20 включился маршевый двигатель. Корабль начал снижение и через полчаса вошел в атмосферу. На высоте десяти километров он лег по траекторию, отработанную аналогом БТС-002 ГЛИ.
Несмотря на плохие погодные условия, к «Бурану» направился самолет сопровождения «МиГ-25», пилотируемый Магомедом Омаровичем Толбоевым. На экране ЦУПа появилось четкое телевизионное изображение корабля, который вернулся из космоса целым и невредимым. В 9:24, после выполнения орбитального полета и прохождения 8000 км в верхних слоях атмосферы, опережая всего на секунду расчетное время, «Буран» мягко коснулся посадочной полосы и, совершив небольшой пробег, замер в ее центре. Программа испытаний была выполнена полностью4.
Планы по дальнейшему развитию программы «Энергия — Буран» предусматривали еще три беспилотных полета. В 1994 и 1995 годах должны были состояться четыре рейса третьего экземпляра корабля (изделие 2.01) с космонавтами. Для этих миссий НПО «Энергия» собиралось изготовить исследовательские модули, которые пристыковывались бы с помощью дистанционного манипулятора корабля к боковому узлу модуля «Кристалл» орбитального комплекса «Мир»5.
Реализация намеченной программы оценивалась в 5 млрд руб. в ценах 1989 года. И первоначально она была поддержана Советом обороны, поскольку меньшее финансирование привело бы к стагнации и развалу ракетно-космического комплекса. Однако в том же 1989 году началась мощная общественная критика всей космической отрасли с призывами сократить непомерные расходы. Действительно, быстрой экономической отдачи от такой сложной и дорогой системы, как «Энергия — Буран», ожидать не приходилось. По оценке специалистов, она стала бы окупаться не раньше 1995 года, а приносить прибыль — лишь к 2003 году. И это в условиях плановой экономики!
Проблемой стала и высокая зависимость программы от военных заказов. «Буран» создавался прежде всего в интересах Министерства обороны, и вместе с кораблем проектировались полезные нагрузки для него. С целью поражения вражеских космических объектов были разработаны два боевых аппарата на единой конструктивной основе, оснащенные различными типами бортовых комплексов вооружения — лазерным (комплекс «Скиф») и ракетным (комплекс «Каскад»). Чтобы поражать наземные цели, в грузовой отсек «Бурана» собирались установить катапультную установку револьверного типа: она «выстреливала» планирующими ядерными модулями-бомбами. Пять таких бомб могли стереть всё живое с поверхности Земли в полосе шириной до 3000 км. Под «Буран» разрабатывались и высокоточные ракеты «Болид» в ядерном исполнении: они должны были атаковать бункеры и подземные базы, поэтому их бетонобойная боевая часть могла перед взрывом внедряться на глубину до 30 м.
Другой вариант использования «Бурана» в качестве носителя ударных средств предусматривал размещение на его борту орбитальных головных частей ракеты «Р-36орб», каждая из которых состояла из корпуса, приборного отсека с системой управления, тормозной двигательной установки и боевого блока с термоядерным зарядом. Блоки должны были выводиться на низкие орбиты ожидания высотой 150–180 км, при сходе с которых автономная система управления обеспечивала высокую точность попадания в наземную цель. «Буран» в одном полете мог вывести в космос до пятнадцати блоков, заменив аналогичное число ракет «Р-36орб» (для сравнения: в СССР было развернуто всего лишь восемнадцать шахтных пусковых установок этой ракеты).
Есть отрывочные сведения и о других военных аспектах применения советских космопланов. В частности, в рамках «асимметричного ответа» американской программе «Звездных войн» (Стратегическая оборонная инициатива, СОИ) рассматривались вопросы минирования околоземного пространства. Космические аппараты этого проекта, получившие наименование «Камины» (от «космические мины»), могли использоваться как в обычном, так и в ядерном снаряжении. Кроме того, для них предусматривался особый вариант снаряжения, способного создавать орбитальные бризантные облака, быстро и полностью «вычищающие» от искусственных объектов весь космос до высот 3000 км.
Помимо доставки на орбиту ударных средств (что могло пригодиться только на пороге глобальной войны на взаимное уничтожение), «Буран» собирались использовать для технической поддержки других военных проектов. Например, параллельно шли работы над орбитальным комплексом многоспектральной разведки «Сапфир». Его основой должен был стать оптический телескоп с диаметром основного зеркала 3 м. Проект успел продвинуться до изготовления летного образца. Согласно технологической карте, стеклянная заготовка зеркала должна была медленно остывать в печи несколько лет, но к моменту ее остывания распался Советский Союз, и «Сапфир» стал не нужен6.
Разумеется, после триумфального полета «Бурана» западные эксперты догадались о его подлинном назначении. Однако они могли не переживать по поводу того, что СССР воспользуется преимуществом в «звездных войнах»: глава государства Михаил Сергеевич Горбачёв взял курс на «разрядку», и судьба космических систем, имеющих военное назначение, была предрешена.
Горбачёв сам заявил о своем выборе во время визита на Байконур в мае 1987 года. Главный конструктор ракеты «Энергия» Борис Иванович Губанов вспоминал: «Михаил Сергеевич остановился, ожидая, когда подойдет основная группа, и, глядя на „Буран“ (композиция ракеты и корабля пока называлась одним именем), сказал: „Ну… видимо, кораблю мы навряд ли найдем применение… Но ракета, мне кажется, найдет свое место…“ Молчание. Откровение вслух звучало как приговор. Не думаю, что эти фразы родились у него лично и только что. Остальные „молчавшие“ не возражали. Значит, они продолжали начатый не сейчас разговор»7.
Конечно же, тема применения комплекса «Энергия — Буран» обсуждалась и позднее — в июле 1987 года на Совете обороны под председательством Горбачёва. Оказалось, что целевых грузов для «Бурана» пока нет, а в свете сокращения военного бюджета их создание не планируется.
При новом экономическом укладе, который возник после развала СССР, о сохранении и развитии комплекса нечего было и мечтать. Система «Энергия — Буран» была переведена из Программы вооружений в Государственную космическую программу решения народнохозяйственных задач. В дальнейшем Российское космическое агентство приняло решение о прекращении работ по «Бурану» и консервации созданного задела — как выяснилось, навсегда.
Часто спрашивают, почему наша страна не собирается возрождать столь мощную и высокотехнологичную ракетно-космическую программу. Ответ прост: если мы не готовимся к глобальной войне, то нет смысла заново тратиться на дорогостоящий проект, который в принципе не способен окупиться. Оказалось, что грузы куда дешевле выводить на орбиту с помощью обычных ракет-носителей, которые при желании тоже можно сделать многоразовыми. Кроме того, печальный опыт Space Shuttle показал, что использование космопланов в пилотируемым варианте не обеспечивает достаточную безопасность для экипажей, а любая серьезная авария с человеческими жертвами на годы остановит развитие космонавтики и, вполне вероятно, потребует очередного пересмотра всей ее стратегии. «Буран» был прекрасен, но ему, к сожалению, так и не смогли найти достойное применение.
Антон Первушин
1 Ракетно-космическая корпорация «Энергия» имени С. П. Королёва: 1946–1996 / Под ред. Ю. Семёнова. — М.: Менонсовполиграф, 1996.