Культура запрета. Предварительные итоги патернализма в России
В книге «Изюм из булки» Виктор Шендерович вспоминает позднесоветскую быль: член Политбюро ЦК КПСС Арвид Пельше в 1981 году пришел на Гостелерадио – инспектировать детский хор. Дети спели весь бравурный репертуар, дошли до известной песни Шаинского. Пельше, однако, велел убрать ее из праздничного концерта – из-за строчки «раз дощечка, два дощечка – будет лесенка». «Раз дощечка, два дощечка – будет гроб!» – строго сказал товарищ Пельше.
Механизм изнашивания тоталитарной системы не до конца изучен, но, вероятно, возрастающая абсурдность запретов в культуре – один из его симптомов. Начиналась советская культура, как мы помним, с вселенских претензий, – с преобразования Земшара и исправления природы человека, – а закончила, условно, придирками к детской песенке. В 1969 году секретарь Московского горкома партии Алла Шапошникова, курировавшая культуру, едва не запретила спектакль «Разгром». Ее смутило, по словам Марка Захарова, что в спектакле партизанским отрядом руководит «некто по фамилии Левинсон» – хотя роман Фадеева считался тогда каноническим, его проходили в школе. Подобные «мелочи», по воспоминаниям современников, были бичом 1970-х – 1980-х: сто, двести вот таких же замечаний к пьесе или к фильму – обычный счет цензуры на излете советской власти. Никто уже не понимал смысла претензий, никто не пытался вычислить логику запретов – было только усиливающееся ощущение абсурдности происходящего.
Принципы запрета
Нынешний гибридный режим гораздо более адаптивен, но главной культурной новостью сегодня опять становится не сам факт искусства, а попытка его запретить в той или иной форме. Несмотря на все разнообразие, эти запреты можно свести к нескольким базовым принципам.
Подпишитесь, чтобы прочитать целиком
Оформите подписку Redefine.Media, чтобы читать Republic
Подписаться [Можно оплатить российской или иностранной картой. Подписка продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.]