Произошедший в порту Бейрута взрыв, который, вероятно, можно считать крупнейшим не только в современной истории Ливана, но и всего Ближнего Востока, спровоцировал очередную волну протестов в стране, которые с переменным успехом то утихают, то вновь вспыхивают с осени прошлого года. Правительство Хасана Диаба ушло в отставку.

Нельзя сказать, что взрыв в Бейруте обнажил нечто новое как в политическом процессе, так и в протестной активности. Современная история Ливана – череда гражданских войн, внешних вмешательств, революций и перманентный политический кризис. Но инцидент в порту вновь актуализировал хроническую проблему неэффективности ливанской политической власти, которую пытаются реформировать уже не одно десятилетие.

Политическая система Ливана основывается на компромиссе и хрупком балансе сил огромного количества этнических и религиозных групп. В крайне пестром с конфессиональной точки зрения Ливане еще до официального оформления государственности сложилась консоциативная система, предполагающая распределение власти между 18 конфессиональными группами. В результате политические ливанские партии выродились, говоря словами ливанского политика Шарля Ризка, в подобие «конфессиональных кланов».

Подписанные в 1989 г. Таифские соглашения декларировали главной целью демонтаж конфессиональной системы, как основной дестабилизирующей причины в стране. Однако этого до сих пор не произошло. Вспыхивающие последние три десятилетия массовые протесты и революции неоднократно поднимали этот вопрос, требуя кардинальных перемен в ливанской политической системе. В то же время, казалось бы имеющийся консенсус относительно неэффективности консоциативной системы отнюдь не гарантировал взаимопонимания в отношении того, как жить ливанскому обществу вне консоциации.

В связи с этим слова бывшего премьер-министра Ливана Хасана Диаба, что взрыв в Бейруте стал следствием многолетней системной коррупции, – точный диагноз всей ливанской политике. Ответственность за этот врыв лежит без исключения на всех ливанских политических акторах, предпочитающих инерционное движение реформам и кардинальным переменам.

Бейрутский порт – без преувеличения важнейший инфраструктурный объект страны, через него проходило 60% ливанского импорта, в том числе 80% продовольствия, на его территории располагалось еще и крупнейшее в Ливане зернохранилище, – наглядный пример того, во что обходятся стране временщики во власти. Сложные межрелигиозные и межобщинные противоречия привели к тому, что нет конкретной структуры, обеспечивающей безопасность и повседневную работу порта. Его курировали попеременно и шиитская «Хезболла», и представляющая мусульман-суннитов «Мустакбаль», и многие другие. И каждый использовал портовую инфраструктуру в своих интересах (например, для поставки вооружения в соседнюю Сирию).

Ливанские протесты, которые после взрыва в Бейруте стали заметно более радикальными, чем прежде, вряд ли приведут к серьезным переменам. Хотя бы потому, что отставка правительства (уже состоявшаяся) и досрочные парламентские выборы (о чем заявлял Диаб) не изменят в целом ничего.

Во-первых, страна уже давно находится в состоянии глубокого экономического кризиса. Во многом именно экономические предпосылки вынуждали ливанцев выходить на улицы городов в последние годы. Рост безработицы и инфляции, сокращение инвестиций из стран Залива, объявленный в марте 2020 г. дефолт, приток сирийских беженцев, ставших непосильным бременем для ливанской экономики, коллапс системы здравоохранения, оказавшейся не готовой к эпидемии коронавируса, а также взрыв, ущерб от которого исчисляется миллиардами долларов, – все эти проблемы требуют срочного решения. Но в ливанских реалиях едва ли возникнет правительство, которому будет под силу справиться с социально-экономическими вызовами. Особенно учитывая, что у оппозиции в Ливане всегда есть возможность свести эффективность принятых исполнительной властью мер к минимуму.

Во-вторых, никуда не денется влияние внешних акторов, ставшее следствием того, что Ливан долгие годы был местом столкновения геополитических интересов региональных держав. В результате ливанские политики по сути стали проводниками чужих интересов, что существенно осложняет возможность компромисса и национального согласия. Сирийский кризис в последнее десятилетие только усилил эту тенденцию. Следствие – паралич политических институтов. К примеру, в Ливане президентское кресло может оставаться вакантным на протяжении нескольких лет, пока политические партии не придут к консенсусу. Судя по соперничеству между внешними акторами – кто больше предоставит гуманитарной и экономической помощи после взрыва в порту, фактор иностранного влияния лишь усилится в ближайшее время.

Наконец, в нынешних условиях в Ливане гораздо выигрышнее быть в оппозиции, нежели находиться у власти. Деятельность любого правительства в нынешней политической системе ограничена и внутренними, и внешними факторами и обречена на гнев народа.

В связи с этим быть у власти в Ливане – верный путь к политическому аутсайдерству. И если ничего большего, чем отставки правительства Диаба, ливанский протест не добьется, если не состоится демонтаж всей политической системы, не исключено, что страна вновь погрузится в состояние политического вакуума. Иными словами, в Ливане в очередной уже раз оппозиция будет существовать без власти.

Взрыв в порту как диагноз ливанской политике