Вообще это было понятно с самого начала, что в интернете кто угодно может писать что угодно, а с появлением социальных сетей в середине нулевых годов этот процесс значительно ускорился, но всю серьезность проблемы фейковых новостей мировые элиты осознали лишь после президентских выборов в США в 2016 г.

Оказалось, что можно целенаправленно создавать неправду в промышленных масштабах и распространять ее с разными корыстными целями – от бизнесовых до политических.

Разного рода политические лидеры, умудренные сединами своего опыта, – от американских сенаторов, пытающих Марка Цукерберга на слушаниях, до скучающих евробюрократов из Брюсселя бросились как-то решать эту проблему. И кнут (штрафы и угрозы), и пряник (гранты и контрмеры) пока что не сработали.

И вряд ли сработают. Дело в том что проблема фактчекинга имеет два измерения — внутреннее и внешнее.

Для начала: штучный фактчекинг сейчас так же эффективен, как мануфактуры XVII века против конвейера Форда. Каждый день в мире появляются миллиарды миллиардов информационных сообщений — от коротких нецензурных комментариев до больших портянок умных текстов. Проверить их системно невозможно, потому что посадить столько людей-операторов невозможно, а искусственный интеллект пока не умеет считывать хотя бы иронию (и еще десятки других слоев коммуникации).

И это только внутреннее измерение. Во внешнем еще хуже. По дефиниции, фактчекинг работает только с фактами. Но никак – с мнениями и оценками. Разве мнение может быть ложным? Мнение может быть вредным (например, не надо делать прививки детям), но ложным быть не может. Более того, большинство либеральных демократий обороняют как основу своих основ право человека на мнение.

К тому же мнения есть не только у людей, но и у коллективов, например журналистских. Я не говорю про специально размеченные полосы «Мнений», вроде той, где вы сейчас читаете этот текст. Я говорю про так называемую картину дня. Выбор событий и их приоритезация. Это всегда дело субъективное. Можно, например, доказать, что издание фактически неверно назвало количество участников оппозиционного митинга, но невозможно доказать, что оно лживо поставило новость о нем маленькой заметкой сразу в архив.

Вам кажется, что это важно, а им кажется, что нет. Попробуйте доказать обратное!

Именно в этом ключе я и предлагаю смотреть на новость, что Владимира Путина номинировали на Нобелевскую премию мира. Новость вошла в топ новостей дня по версии алгоритмов «Яндекса», ее переписали сотни изданий — от лоялистских до яростно оппозиционных (с разной интонацией, конечно: от сервильного умиления до едкой насмешки, но тем не менее).

Как в структурной лингвистике, здесь следует разчленить два смысловых блока: означающее и означаемое. Означающее – крайне простое. Есть такой не очень известный писатель Сергей Комков, уже в который раз он шлет письмо в Осло с предложением номинировать президента России на Нобелевскую премию мира. По его собственным словам, он отслеживает посылку, пока не убеждается, что она дошла. Затем собирает пресс-конференцию в Москве и с торжественным видом сообщает общественности. Это его звездный час, его пять минут славы. После этого на несколько лет Сергей Комков пропадает : пишет книги с названиями вроде «Год сурка» или «Ослы на переправе».

Кроме Комкова, Путина в прошлые годы на эту же премию выдвигали Иосиф Кобзон, Международная академия духовного единства и глава французского Центра политических и международных отношений Фабьен Боссар. Дело в том, что каждый год сотни и даже тысячи разных людей по всему миру выдвигают кого угодно на эту премию. Сама по себе номинация не значит примерно ничего.

Судя по сдержанной реакции Кремля, это очевидная самодеятельность писателя Комкова. Если бы уж верили в победу, нашли бы человека посерьезнее, скажем так.

Но почему же, если это распоряжение сверху, об этом так активно пишут все издания, включая независимые?

Тут мы подходим к означаемому. Да, любой фактчекер вам подтвердит, что лжи в этом сообщении нет. Сергей Комков действительно отправил письмо в Осло и провел пресс-конференцию. Но любой опытный новостной редактор вам точно так же подтвердит, что это не важная новость, но вместе с тем новость, которая «зайдет». Новость, которую будут читать, будут обсуждать. Новость, которой будут рады или из-за которой будут ругаться. Словом, это трафик, это лайки, это комментарии. То, для чего сегодня живут почти что все медиа.

Мало у кого хватает нервов крикнуть на всю редакцию: «А на черта мы стали писать эту чушь?». Все понимают, зачем они пишут эту чушь. Хотя их даже не заставляли, вот что грустно. И никакие гранты на фактчекинг и никаких пытки Цукерберга в Сенате от этого пока что не спасут.

Нобелевская премия за информационный шум