5 книг о том, как теории заговоров работают в политике — «Горький»

Самое главное, что нас интересует в этой многократно переиздававшейся книге, — заглавное эссе про американскую параноидальную традицию, в котором Ричард Дж. Хофштадтер первым обратил внимание на две вещи.

Во-первых, на длительность американской традиции придумывать теории заговора. Например, он продемонстрировал, что, если заглянуть в источники XIX века, можно увидеть, как часто к теориям заговора обращались участники популистских политических течений. Или что теории заговора нередко достигали пика популярности в период интенсификации эмиграционных процессов: часто заговорщиками считали то католиков — итальянцев и ирландцев, — то евреев, а то и русских.

Во-вторых, что особенно важно, Хофштадтер был первым, кто применил психологический термин «паранойя» для описания феномена. Хофштадтер оговаривался, что он историк, а не психолог, и может не точно применять термин, однако лучшего варианта не нашел. У этого словоупотребления есть далеко идущие последствия.

Мы должны отдавать себе отчет в том, что проще всего дезавуировать взгляды человека, который верит в теории заговора, заявив, что это паранойя. Это эффективно, но не продуктивно, потому что, как показывают исследования социальных психологов, есть определенные социальные, культурные и личностные предпосылки для веры в те или иные теории заговора. Используя медицинский термин, мы стигматизируем собеседника, выводим его из поля легитимного знания, понижаем его точку зрения до нуля. В этом опасность термина «паранойя», так как понятно, что если человек психологически нестабилен, то его и слушать не надо.

Наконец, Хофштадтер был первым, кто очень хорошо описал мир человека, верящего в теории заговора. Строго говоря, с тех пор в этом описании мало что изменилось. Тот самый мир, где все переплетено, где идет бесконечная битва абсолютного добра с абсолютным злом, где есть жизнь на грани конца истории, где нет предела для раскрытия заговора, т. е. заговорщики всегда побеждают. Мощь книги Хофштадтера заключается именно в этом: он сформулировал образ конспиролога, который до сих пор с нами. И, собственно, показал, как этот образ работает в американской политике.