Задержанным во владимирском ИВС не оказывали медпомощи и не давали воды

Вчера прошли суды над активистами, задержанными на протестной акции в поддержку Алексея Навального. 25 января на свободу вышел помощник депутата Заксобрания Владимирской области Максима Шевченко Кирилл Алексеев. Он рассказал об условиях, в которых провел двое суток.

25 января около 15:00 Кирилла Алексеева выпустили из спецприемника. Ранее в Октябрьском райсуде проходило слушание по его делу. На Алексеева составили протокол по части 6.1 статьи 20.2 КоАП РФ: Кириллу вменяют участие в несанкционированном митинге, который препятствовал нормальной работе транспорта и движению пешеходов.

Слушания по делу Алексеева продлились примерно полчаса. Помощник депутата Заксобрания Максима Шевченко попросил вызвать для допроса в качестве свидетелей нескольких человек, включая составившего на него рапорт майора полиции Полибина. В итоге, заседание перенесли на 29 января (10:00).

Сегодня Кирилл рассказал о том, как прошли двое суток его ареста.

“Задержанные 23 января делятся своими впечатлениями от произошедшего в тот день на улице, в спецприемнике и отделах полиции.

Оцениваю число участников прогулки примерно в 2000 человек. Это рекордно для того, что именуется «несогласованной акцией», по меркам Владимира. Много было людей за 50, пенсионеров, что отличает её от предшествующих событий по линии Навального.

У памятника голосу диктора Левитана на меня напали неизвестные мне люди в гражданской одежде. Первый из подошедших крикнул мне «Вот ты и попался» или что-то похожее с таким рыком, будто я его семью по миру пустил.

Затем они скооперировались ещё с 3 или 4 сотрудниками полиции в форменной одежде, которые не представились, не заявили мне никаких требований и издевательски кричали, что они меня задерживают для проверки документов, а я якобы нахожусь в розыске. На видео после этого я как раз орал, что являюсь помощником депутата Заксобрания Максима Шевченко.

Меня пытались закинуть в автозак спиной, но у лестницы автозака я упал. Меня пнул по левой ноге ещё один полицейский. Тогда я сказал, чтобы меня прекратили бить, что я сам поднимусь по лестнице внутрь.

Боковым зрением я видел, как меня пытались защитить другие горожане, которых вслед за мной закинули в автозак.

16-летнему парню разбили губу до крови. Дал ему вытереть лицо влажной салфеткой.

Нас не возили в отдел полиции. Сразу направились в спецприемник.

Первым делом меня попытались сфотографировать. Я заявил, что моя личность установлена. При мне были паспорт, свидетельство о регистрации по месту пребывания, служебное удостоверение, медицинский полис, СНИЛС банковские карточки.

Затем мне предложили подписать протокол, в котором было указано, что я якобы не изъявил желания совершить звонок. Я зачеркнул частицу «не», полицейский поднял шум и больше мне не давал в руки протокол.

В качестве наказания за историю с протоколом меня отправили в камеру №2 («сцена»). Я убедился в этом, когда остальные поступившие туда 8 задержанных тоже предъявляли претензии к оформлению протоколов, указывали на отсутствие понятых, внесённых в документ, отказывались подписать протокол.

Это была штрафная камера.

На входе в неё меня обдало стойким запахом мочи и кала. Сначала – от параши, в которой не работает смыв воды. Далее – от «сцены» (настила из досок). Где-то 2 на 6 метров. Не как в дворце Путина – с шестом для стриптизерш. На нём, судя по всему, чилили бомжи, справившие нужду под себя.

На досках приходилось сидеть, лежать (невозможно же весь день стоять или ходить по полу), спать. Без матрасов. Было холодно.

Меня доставили в 15:15. В первый день нас не кормили.

Чистая вода в бутылке и пачка зефира «Шарлиз» были у меня. Разделили по-братски. Остальные сокамерники попали туда без еды.

Питьевой воды не давали. Чай не приносили. Полицейские через дверь ржали, говоря нам, что наш компот – из-под крана.

Кран, кстати, нормально не открывался. Надо было лезть под раковину. За это мы её прозвали аквадискотекой.

На следующий день на завтрак принесли холодную скукожившуюся пшенку и кусочек хлеба.

Перед этим устроили обыск в коридоре. Какой-то полицейский кричал нашим собратьям по несчастью, что раньше бы нас расстреляли и вывезли бы на «Урале» куда-нибудь.

Заставили фотографироваться под угрозой применения физической силы. Потом они сообразили, что им нужны люди в верхней одежде, и погнали всех, кроме меня, фоткаться в куртках. Так легче распознать на видео, которые снимали полицейские в гражданском во время движения колонны от Театральной площади до площади Победы.

На обед принесли рыбный суп из консервов с перловкой. На второе досталась котлета из говядины, наверное, снова перловка и тёртая свекла.

Развозил еду мотавший двое (?) суток за распитие водки побитый жизнью персонаж, которого мы нарекли Мишленом”,

– написал Кирилл в своем телеграм-канале.

“Когда нас привезли, то нам говорили, что мы сможем совершить звонок родным. Мне сообщили, что не дадут мне в камеру взять свои зубную щетку, расчёску и ручку, но потом можно это всё получить у них. Воду тоже обещали.

Но сколько ни нажимай на специальную кнопку в камере, сколько ни стучи по двери, ничем это не заканчивалось. Отвечали, что будет, а дальше ищи-свищи.

В спецприемнике оказался человек с ВИЧ, его поместили в медицинский изолятор. К нему же подселили мужика с ишемической болезнью сердца, но затем перевели к нам. Он рассказывал, что задержанному с ВИЧ не давали таблетки в камеру. В соседней камере бился в истерике клаустрофоб.

Что касается сидельцев, то на нашей «сцене» 8 из 9 ранее никогда не участвовали в прогулочной активности. Многие пришли с супругами, детьми и друзьями. Только жён и детей отправили в отдел полиции, а их – в спецприемник.

У всех изменилось восприятие «правоохранителей». Если раньше они допускали, что мент может быть и честным человеком, то теперь такому предположению не было больше место.

Ну а как иначе относиться к ситуации, когда что высокий чин, что сержант в этом спецприемнике тебе постоянно врут, угрожают, орут на тебя, глумятся над тобой, не рассказывают, какие там правила.

Хочешь позвонить жене – тебе отвечают, что предоставят такую возможность. Напоминаешь о своей просьбе в первый день – тебе говорят: «Завтра». Повторяешь с утра – сдерживая скрежет зубовный, тебе сообщают, что после обеда. Потому как у них график такой. Кстати, какой график, не разъясняют. Ещё раз возвращаешься к теме после обеда – погононосца начинает корежить так, что он заявляет, что ты вообще будешь последним в списке на звонок, потому как мы все им мешаем готовить на нас документы. Уточняешь, что хочешь узнать, когда разрешены передачи – тебе говорят, что расскажут потом. Ну да, тогда, когда они уже невозможны по времени, запрещены.

Когда меня и Данилу Белякова (он изначально сидел не в одной со мной камере) перевели в ИВС на третий этаж, то конвоирша на входе вообще провозгласила, что «отсюда не звонят, вы в тюрьме». Через часа полтора-два, после трех серий стуков в дверь, эта же женщина заходит и отводит позвонить с твоего же мобильника.

В ИВС условия были лучше. Ужин и завтрак были уже тёплыми. Приносили кипяток, чай, сахар. Утром в понедельник даже дали батон и буханку черного. Правда, непременная пшенка сохранилась.

Но не врать не могли. Сначала приносят баклашку 5 литров чистой воды, объясняя, что могут выключить воду. А когда прибывает омбудсмен и начальник спецприемника Фомин, то верещат, что это неправда, а воду вообще не собирались вырубать.

И, разумеется, не гасят, не приглушают свет ночью и не требуют соблюдать масочный режим. Ну да, ковида же там существовать не может.

Видимо, понимая, кто они такие, даже не убирают надпись в камере №2 «Все менты – ******** [лица нетрадиционной ориентации]». Она была там, когда Ишутин сидел в 2018 году. Она красуется и по сей день”, – сообщил Кирилл Алексеев.

Другие задержанные поделились своими впечатлениями в телеграм-чате.

Наталья Баранова на вопрос, как все прошло, ответила: «Как на курорте. Вода из крана и туалет под видеокамерой. И спать на досках в ужасном холоде».

Григорий Семкин тоже рассказал, что люди мерзли: “Довольно холодно в камерах, некоторым не разрешили взять куртки (кто сразу не захотел отрезать шнурки, потом уже не разрешили)”.

Егор Казаринов посоветовал, что взять с собой в следующий раз, чтобы скрасить время, проведенное в спецприемнике: “Первые полтора суток у нас была книга в камере, разрешили пронести. А потом отобрали. Там все зависит от настроения надзирателей.

Бумага туалетная, мыло вот прям самое необходимое. Носки на смену и в целом теплые вещи. Можно не самые супер, потому что до нас там явно какие-то бомжи чилили.

Кто-то брал щетку и пасту, но хз, может и не разрешат. Мне разрешили контейнер для линз, но очки не дали.

Возьмите хорошее настроение и какие-нибудь байки, логические загадки, да/нетки и любые словесные игры, так с ума не сойдете”.

При этом Наталья Баранова отметила: нужно быть готовым к тому, что могут забрать все вещи.

Напоминаем, что в ходе акции во Владимире задержали около 50 человек. Часть задержанных отпустили через 3 часа. Около 20-ти человек поместили в изолятор временного содержания.

Ранее мы пообщались с участниками протестной акции, которые выходили из изолятора. В частности, Павел Торговцев рассказал, с какими условиями пришлось столкнуться ему и другим задержанным в ИВС. По словам Павла, условия были ужасные: им не давали воды и средства гигиены. Одному из задержанных стало плохо, но ему не хотели оказывать медицинскую помощь.

По двум активистам, задержанным до начала митинга, суд состоялся еще в воскресенье. Редактору “Довода” Кириллу Ишутину дали 8 суток, активисту Ивану Туманову – 7. В ИВС также остается активист Данила Беляков, который в знак протеста против жестоких условий содержания объявил голодовку. Как стало известно вчера, Данилу также дали 7 суток ареста.