Короткий век сырьевой сверхдержавы. Как американский Юг захотел стать великим, но не рассчитал силы
4 февраля 1861 года – день провозглашения Конфедеративных Штатов Америки, официально оформившего выход южных штатов из состава США. Событие не то чтобы широко отмечаемое ныне прогрессивным человечеством, но интересное в плане поучительного разрыва между радужными мечтами конфедератов о сверхдержавности и ожидавшим их через четыре года сокрушительным военным поражением.
При этом сколь-нибудь объективное сравнение потенциала Севера и Юга США не давало, казалось, особых надежд южанам не то что на легкую победу, а и на победу вообще. Северяне в разы превосходили их по всем параметрам: численности населения, промышленному потенциалу, финансовым ресурсам. За исключением, пожалуй, самомнения: на Юге всерьез полагали, что один тамошний джентльмен в бою стоит десятерых янки. Поговаривали даже, что северяне – это потомки англосаксов, а южане – норманнов, покоривших Англию в XI веке при Вильгельме Завоевателе.
Впрочем, многие из тех, кто праздновал в те дни по всему Югу провозглашение КША, были убеждены, что янки вообще не осмелятся воевать. И дело даже не в их врожденной трусости. Им, заверяли южан их лидеры, этого просто не позволит мировое сообщество. «Ни одна держава в мире не осмелится объявить войну хлопку, – громогласно заявил еще за два года до сецессии сенатор от Южной Каролины Джеймс Хэммонд. – Без единого пушечного выстрела и не обнажая меча, мы можем поставить на колени весь мир… Хлопок правит миром».
Хлопок – двигатель прогресса. Но не везде
В одном сенатор был прав: хлопок для XIX века означал то же, что нефть для ХХ-го. Это было стратегически важное сырье, альфа и омега промышленной революции, которая началась в Англии, а затем охватила весь мир. А на первом этапе этой революции ее движущей силой была текстильная промышленность. Именно текстильщики, обслуживая массовый рынок, повседневные потребности миллионов людей, привлекали и массовые денежные потоки, за счет которых внедряли все новые усовершенствования. Рубежным стало изобретение в 1769 году станка для скручивания хлопковолокна в нить с помощью валиков, что в сочетании с паровыми машинами увеличило объемы производства в сотни раз, снизив при этом цены в десятки. Хлопчатобумажные ткани стали доступны буквально каждому, англичане одели в них весь мир.
Уже в 1806 году на британских текстильных фабриках работало 800 тысяч человек – больше, чем во всех остальных отраслях промышленности, вместе взятых. Потребление хлопка росло по экспоненте, а главным его поставщиком и были США, доля которых в мировом производстве «белого золота» выросла с 0,5% в 1800 году до 66% в 1860-м. Четыре пятых всего хлопка на свои фабрики Англия получала из американских южных штатов. И на Юге, который, в свою очередь, 70% хлопка отправлял на экспорт, многие искренне верили, что Англия на пару с Францией просто не позволят северянам покуситься на благополучие региона, который поставляет критически важное для их промышленности сырье.
Подпишитесь, чтобы прочитать целиком
Оформите подписку Redefine.Media, чтобы читать Republic
Подписаться [Можно оплатить российской или иностранной картой. Подписка продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.]