Демонтаж памятника Феликсу Дзержинскому в Москве, 1991 год Фото: Александр Земляниченко / AP / ТАСС

Призыв вернуть на Лубянскую площадь памятник Дзержинскому, подписанный группой товарищей, нужен, конечно, чтобы отвлечь граждан от чего-то более страшного. От уголовных приговоров за убеждения, отравлений, лагеря в Сахарове.

Не стоило бы и реагировать, если бы памятник не принялись всерьез обсуждать. Стороны договорились аж до референдума. И подогнали кандидатов на замещение места создателя ВЧК на случай, если его кандидатура на пьедестале кого-то не устроит. Стало понятно, что нужен тут уже не конкретно Феликс Эдмундович Дзержинский, отец красного террора. Нужен кто угодно, чтоб торчал под окнами и внушал страх.

Бывшие дети и беспризорный Дзержинский

Этот страх у нас служит символом патриотизма и державности. И Дзержинский, конечно, удобен чиновникам ровно в том грозном виде, в каком изваял его в 1958 г. скульптор Вучетич.

Самое абсурдное, дикое, позорное в этой истории — то, что она в принципе обсуждается. Но раз так, придется вставить пять копеек. И для начала объяснить, что письмо с предложением вернуть Дзержинского на старое место направила в мэрию Москвы и Мосгордуму компания «писателей, журналистов и блогеров» в составе Захара Прилепина, Игоря Молотова, Александра Проханова, Дмитрия Пучкова (Гоблина), Леси Рябцевой и др. В исполнении Рябцевой, родившейся за месяц до снятия памятника с постамента, фраза о работе Вучетича, которая успела «стать безусловной частью исторического и культурного ландшафта нашей столицы», звучит особенно впечатляюще. Писателю Игорю Молотову — тут мы и узнали это имя, «Википедия» называет его колумнистом Russia Today — едва исполнилось тогда пять лет, Захар Прилепин еще не окончил школу, причем не в Москве. Но странным образом все они помнят памятник на Лубянке, без него им в Москве пусто.

Демонтаж памятника Феликсу Дзержинскому в Москве, 1991 год Фото: Александр Земляниченко / AP / ТАСС

Технические возможности референдума

А мне без него окей. И не только мне.

Один в меру популярный медиаресурс затеял в эти дни опрос, кого или что они хотели бы видеть на Лубянской площади. Помимо шести кандидатов с именем — Дзержинского, «объединителя земли русской» Ивана III, победителя тевтонцев Александра Невского (у него как раз юбилей — 800 лет) и генсека КПСС (и председателя КГБ) Юрия Андропова, там упомянут безымянный фонтан. На деле это знаменитый Никольский водоразборный фонтан, созданный скульптором Джованни Витали и установленный перед зданием страхового общества «Россия» на Лубянской площади в 1835 г. Фонтан в этом рейтинге лидирует с большим отрывом — 50% голосов «за». Он и сегодня жив — и все так же поддерживают гранитную чашу четыре бронзовых мальчика. Но давно не на Лубянке, а в Нескучном саду, во дворе Александринского дворца усадьбы Трубецких, где расположился президиум РАН.

Идея вернуть фонтан, который два века назад пользовался любовью у извозчиков, водовозов и винных откупщиков, возникала неоднократно. Однако заместитель мэра Петр Бирюков заявил в 2017 г., что технически это невозможно: «Специалисты доказывают, что мы не можем разместить там фонтан». Позволю себе предположить, что чиновник слукавил — нашей мэрии подвластно все, включая «правильный» подсчет голосов на референдуме, который они предлагают провести на предмет установки памятника на Лубянке.

В 2015 г. коммунисты тоже хотели провести референдум на эту тему, но им заявили, что один вопрос выносить на всеобщее голосование нецелесообразно, и денег на это — 450 млн руб. — тогда не нашлось. А сейчас, в разгар пандемии, видимо, запросто.

Спасение Феликса

Другое дело, что фонтан не станет доминантой площади, какой был Феликс — бронзовый, кстати, вовсе не железный. А в доминанте видит смысл и главный архитектор столицы Сергей Кузнецов. Однако фонтан тут действительно ни к чему — слишком нежное сооружение для гиблого места. Вода все смоет, а не хотелось бы. Хочется снова увидеть, как тогда, 22 августа 1991 г. (в моем случае — по телевизору), Дзержинского с петлей на шее.

Вот как это было. Как только стало ясно, что путч (попытка государственного переворота, если кто не помнит), устроенный 19 августа 1991 г. ГКЧП (Государственным комитетом по чрезвычайному положению), в состав которого входил и тогдашний глава КГБ Крючков, провалился, восторженная толпа ринулась на площадь, еще носившую имя Дзержинского, и едва не повалила монумент. Не верю, что угроза сноса была реальна — все же он весит 11 тонн, но зампредседателя Моссовета Сергей Станкевич во избежание угрозы метрополитену и подземным коммуникациям народ остановил. Моссовет принял решение о демонтаже памятника, и вызванный в ночи кран его снял.

А теперь Станкевич бьет себя в грудь и говорит, что спас Феликса.

Памятник Феликсу Дзержинскому в парке «Музеон» Фото: Агентство «Москва»

Историческая амнезия

Забавно, что 17 февраля откреститься от кровавого чекиста все же решилась Русская православная церковь в лице заместителя управляющего делами Московской патриархии епископа Зеленоградского Саввы (Тутунова). В своем телеграм-канале он заявил, что «возобновление пропаганды в пользу памятника Дзержинскому на Лубянской площади является показателем <…> исторической амнезии». Тут даже непонятно, что круче — мнение иерарха или то, что он пользуется мессенджером, который в России долго и тщетно пытались запретить. В качестве достойных кандидатов на пьедестал церковный чиновник предложил вместе с Иваном III «душителя свобод» Бенкендорфа. Того самого, который отвечал Дельвигу: «Законы пишутся для подчиненных, а не для начальства».

Но изваянные Щербаковым, Ковальчуком или Рукавишниковым, эти персонажи все будут примерно на одно лицо. Безликая доминанта. Таким же выйдет у них и Андропов, чье имя так ловко втиснул в общий список Михаил Швыдкой, когда-то министр культуры. Надо бы спросить у тех, кто младше 40, в курсе ли они, who is Андропов. Да и с какой стати Андропов, когда есть более актуальный кандидат?

Дельную идею насчет гения этого места выдвинул еще в 2002 году архитектор Вячеслав Глазычев, царствие ему небесное. Тогда идею вернуть памятник на место предложил мэр Лужков. А Глазычев предложил вырыть яму, опустить туда Феликса и накрыть клумбой с фонтаном. Хотя, вообще говоря, и лежа в парке Музеон (до 2007 г. памятник лежал), Дзержинский неплохо себя чувствовал. А мы, глядя на него, поверженного, чувствовали себя просто отлично. Но зачем-то его поставили — пока не на пьедестал. Потому что пустой пьедестал как раз адекватный символ. А захочется на него что-нибудь водрузить, можно взять бутылку, как в комедии «Как украсть миллион». Бутылка наше все.

Лагерная доминанта

Если серьезно, можно было бы, конечно, установить на Лубянской площади мемориал памяти жертв ВЧК-ГПУ-НКВД-КГБ-ФСБ. Но мемориалы в Москве не удаются. Как и памятники в целом. А монумент памяти жертв советского террора тут уже есть — Соловецкий камень, у которого каждый год мы читаем имена репрессированных. И едва ли нужен другой.

А если даже нужен, почему это должен быть чей-то портрет? Ничего живого на Лубянке все равно не осталось. Вместо здания «Детского мира» после реконструкции — эрзац. Вместо страхового общества — тайная полиция. Политехнический музей навсегда опорочен первыми показательными процессами над «врагами народа». Да, там читали стихи и снималась «Застава Ильича», но что от всего этого осталось после реконструкции, мы не знаем. И будет ли печальная история отражена в музейной экспозиции? Совсем не факт.

Обсуждая гипотетический памятник, журналист Александр Минкин предложил поставить на его месте лагерную вышку — символ, вполне отражающий репутацию места. Еще более удачное с точки зрения концепции решение предложил художник Никита Алексеев. «Господа-товарищи, если уж вам так нужна доминанта на Лубянке, — написал он на своей странице в фейсбуке, — поставьте там шпалу, упирающуюся аж в луну». Шпалу из песни «Кошмары», которую пела Дина Верни. Тут и доминанта, и фаллический символ. И просто символ. Процитировать не могу — непечатно, обсценная лексика теперь запрещена. А другой применительно к этому месту нет.

Не фонтан