«Черты портрета дорогого, родные каждому из нас». Культ личности Сталина на фотографиях 1930–1940-х годов
Дед Иван, баба Дуня и их четверо детей (моя мама — младшая) жили в поселке Кодыма — на стыке границ Одесской области, Винницкой области и Молдавии. Дед, инвалид войны, работал плотником в воинской части, бабушка сидела с детьми. Самые яркие мамины детские воспоминания — голод 1947 года. Однажды, мама рассказывала, ей на день рождения (это январь) вуйко Антон, бабушкин родной брат, работавший на маслобойке, принес маленькую мисочку макухи — жмыха, остающегося после отжима масла из семечек. Бабушка сварила суп на всю семью, и мама вспоминала, как она гордилась тем, что благодаря ей все поели досыта.
Какое-то время спасались коровой. Однажды ночью корову украли — вывели прямо из хлева. На счастье, в ту ночь выпал первый снег, и похитители оставили следы. Дед схватил топор и отправился в погоню. Нашел корову в соседнем селе Сербы, говорил, что ее уже приготовились резать. Привел домой, но вскоре, корову пришлось зарезать самим: нечем было кормить.
Когда совсем было худо, спас семью дальний родственник — дiд Манюк. Дед Манюк (не знаю, фамилия это или прозвище, а спросить уже не у кого) жил один, неплохо зарабатывал и имел запасы. Он привез в дедов дом несколько мешков муки с условием, что деньги за них можно вернуть по окончании голодного времени, но по ценам голодного времени. Мама рассказывала, что ее бабушка Палазя (моя прабабка), женщина, пережившая коллективизацию, три страшных войны и два голода, указывая на иконы, учила детей молиться так: «Моліться, діти, на Сталіна, на Бога і на діда Манюка». Именно в таком порядке.
Подпишитесь, чтобы прочитать целиком
Оформите подписку Redefine.Media, чтобы читать Republic
Подписаться [Можно оплатить российской или иностранной картой. Подписка продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.]