Гуманитарный терроризм. Любовь к человечеству вообще как ненависть к каждому отдельному лицу в частности
«Ни одно государство … не должно прибегать к таким враждебным действиям, которые сделали бы невозможным взаимное доверие в будущем состоянии мира, как, например, засылка убийц из-за угла (percussores), отравителей (venefici)…». (И.Кант)
Введение. Идея и смысл гуманитарного терроризма
Понятие гуманитарного терроризма не является внутренне противоречивым. Терроризм всегда стремится к гуманитарному самооправданию. Сами логика и природа террора построены на «любви к человечеству». Утверждение о том, что терроризм, в отличие от войны, не может быть «гуманитарным», не выдерживает никакой критики. Если интервенция может быть «гуманитарной», то террор тем более может быть таковым. В этом нетрудно убедиться, если только мы определим, что называют «справедливой» войной. Это война, которая соответствует двум критериям – jus ad bellum и jus in bello (Об этом см. мою статью «Теория справедливой войны. Критика основных начал»). Первое определяет справедливость начала войны. Второе – справедливость методов ее ведения. Первое определяется шестью принципами, из которых наиболее важными являются три: правое дело, добрые намерения и легитимная власть. Jus in bello определяется двумя принципами: пропорциональность и избирательность. Иначе говоря, насилие не должно превышать строго необходимый размер для достижения конкретной цели, и насилие не должно распространяться на всех тех, кто не представляет угрозы. Очевидно, что террор имеет значительные преимущества по сравнению с войной в этом отношении. Он может быть не менее «справедлив» с точки зрения jus ad bellum и может быть куда более «гуманитарен» с точки зрения jus in bello.
Гуманитарный терроризм – это, так сказать, терроризм зрелый, терроризм, претендующий на свое собственное моральное достоинство, стремящийся населить сферу универсальной моральной справедливости. Терроризм называется так, а не иначе, по той причине, что достигает своих средств посредством нагнетания страха и ужаса на противника. Террор при этом становится неизмеримо более значительным и всеохватывающим, если он навлекается во имя морали. Терроризм может иметь два диаметрально противоположных способа своего выражения. Первый из них прибегает к террору всеобщему, неизбирательному и массовому и, тем самым, достигает эффекта нагнетания страха. Однако страх может быть достигнут и прямо противоположным способом, а именно посредством точных и избирательных ударов в отношении исключительно тех, кто считается противником. Точность ударов несет дополнительный устрашающий эффект. Если сравнить эти два лика террора – терроризм неизбирательных нападений и терроризм точечных убийств – второй действует куда более устрашающе. В обоих случаях для террориста недостаточно просто убить врага. Убийство должно быть провозглашено как справедливое, внезапное и уничижительное. Террористы не только стремятся монополизировать силу морального долженствования, они не в меньшей степени стремятся выносить и приводить в исполнение исключительно «правовые» приговоры, и потому всякий раз, когда обстоятельства позволяют, они стремятся наносить удары избирательно и пропорционально. Террористы, в силу логики самого террора, если есть такая возможность, нередко стремятся убивать и карать немногих и только виновных, запугивая тем самым остальных.
Подпишитесь, чтобы прочитать целиком
Оформите подписку Redefine.Media, чтобы читать Republic
Подписаться [Можно оплатить российской или иностранной картой. Подписка продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.]