«Терпи». Этот незамысловатый совет — все, чем смогло поддержать начальство мужа одной из героинь нашего рассказа. Терпел он уже не первый месяц после того, как из-за пандемии его зарплата упала в пять раз до минимальных 12 130 руб. Терпел, надеясь, что к осени все наладится. Не наладилось…

Материал подготовлен VTimes совместно с информационным порталом «Такие дела»

Муж Марины (имя изменено по ее просьбе) работает юристом по интеллектуальной собственности в крупной компании в Москве, занимающейся образовательной деятельностью. Обеспеченная жизнь, стабильный доход — все это оказалось в прошлом. «Очные лекции проводить было нельзя, а онлайн оказался не таким эффективным. Думали, может, к осени все наладится, а осенью началась вторая волна», — рассказывает Марина.

Сейчас основной источник дохода — зарплата Марины, на ее организации пандемия сказалась не так сильно. У Марины с мужем трое детей, и семья пыталась получить пособия как многодетные и малоимущие. Однако им было отказано, поскольку в справках о доходах у супруга Марины была указана хорошая зарплата.

«У нас действительно все было хорошо. Мы живем в своей квартире, есть автомобиль, мы ездили отдыхать. Мы не были готовы к тому, что случилось. Это какой-то сериал на выживание», — говорит Марина. Чтобы выжить, им пришлось обратиться в фонд «Дари еду», который несколько раз помогал продуктовыми наборами. Такова новая реальность, в которой очутились семья Марины, другие герои нашего рассказа и очень многие люди, чья жизнь была разрушена ковидом и кризисом.

Бедность не порог

Как ни странно, но пандемия ковида «пошла на пользу» борьбе с официальной бедностью в России. Она росла весь прошлый год, но в IV квартале наступил перелом (обычно в конце года бедность сокращается). Итог — за 2020-й уровень бедности, по данным Росстата, не только не вырос, а даже снизился — с 12,3% до 12,1%. И это отличает ситуацию от кризиса 2014–2015 гг., когда бедность резко подскочила — до 13,4% с 10,8% в 2013 г.

Помогла поддержка властями наиболее уязвимых категорий населения (см. врез), да и сам удар кризиса был парадоксальным образом смягчен отсталостью российской экономики с ее низкой долей малого и среднего бизнеса и чрезмерной — госсектора.

Но очень многие семьи кризис отбросил к черте бедности — пусть и не все переступили ее. Реальные располагаемые доходы населения упали на 3,5%, а по сравнению с «докрымским» 2013-м — на 10,6%, подсчитали эксперты Центра развития Высшей школы экономики. По опросам «Левада-центра», почти две трети россиян жалуются на снижение достатка (64%) и возможности хорошо зарабатывать (59%).

↓

Что такое бедность

Есть несколько подходов, как измерять бедность. Росстат использует в качестве основного абсолютный показатель, оценивая долю людей с доходами ниже прожиточного минимума. Это абсолютная монетарная бедность. Также Росстат высчитывает уровень относительной бедности — когда доходы сравниваются с их медианным значением. В ЕС это 60% от медианного располагаемого дохода. Таких людей в 2019 г. в России было 25,1%, по данным Росстата.

Немонетарная бедность рассчитывается сложнее — по трем индексам, которые оценивают здоровье человека, его образование, потребление. Немонетарная бедность определяется методом депривации, то есть оценивается нехватка денег на отдельные продукты, одежду, жилье, оплату услуг ЖКХ и т. д., а также способность человека полноценно участвовать в жизни общества. Так, по оценкам Высшей школы экономики, 4/5 семей не всегда могут купить себе бытовую технику. И только 10% самых обеспеченных семей в половине случаев могут купить без проблем телевизор или холодильник, но для них затруднительно приобрести машину.

Еще один показатель бедности — дефицит доходов — это сумма, которой всем нуждающимся не хватает, чтобы перешагнуть официальную черту бедности. В 2019 г., по данным Росстата, эта сумма превышала 720 млрд руб.

Сильнее других пострадал средний класс — господдержка по большей части ему недоступна. Если накануне пандемии к среднему классу относилось 24% занятых, то за время кризиса 8,7% из них потеряли работу, а 3,9% оказались в простое с сохранением дохода не выше минимальной зарплаты. Еще 6,1% представителей среднего класса обеднели, оценивали экономисты Высшей школы экономики (ВШЭ). К среднему классу они относят людей по трем признакам — это высококвалифицированные работники с высшим или незаконченным высшим образованием, чей средний доход не ниже 1,25 медианного дохода (по данным Росстата, в 2019 г. медианный среднедушевой доход был 26 365 руб.). Эта «зона благополучия» — доля населения со средними доходами — сокращалась и до кризиса на протяжении всех 2000-х гг., писала заведующая Центром стратификационных исследований Института социальной политики ВШЭ Светлана Мареева в колонке для Econs.

Из такой зоны благополучия была выброшена жительница Петербурга Мария Лаптева. До пандемии она полтора года отработала главным экономистом в организации, занимающейся проектированием, поставкой и монтажом театрального оборудования. С апреля 2020-го работы стало меньше, сотрудников перевели на удаленку и понизили оклад. Но не помогло — в июле девушку сократили: работы не осталось в принципе. Мария подписала приказ на увольнение по соглашению сторон и получила двойной оклад.

Сразу после сокращения Мария встала на биржу труда для поиска работы и получения пособия по безработице. Ее доход уменьшился в пять раз. «Наша семья жила очень скромно. В августе мы стали получать продовольственную помощь от благотворительного фонда «Русь как малоимущие», — рассказала она. Поиски новой работы шли с трудом. Только через пять месяцев Марии предложили место — преподаватель математики с занятостью два раза в неделю. Зарплата чуть больше выплат в службе занятости, но Марии пришлось согласиться.

Среди пострадавших оказалось немало людей, имевших небольшой бизнес, — кризис лишил их и своего дела, и достатка. «Эта работа кормила меня и мою семью, приносила стабильный, ровный доход», — вспоминает Надежда, которая с 2013 г. держала небольшой магазинчик автоэмалей в Москве. По ее подсчетам, в месяц магазин приносил 450 000–500 000 руб. Но почти с первых же дней пандемии магазин пришлось закрыть — сначала на месяц из-за самоизоляции, а потом совсем. «Нам хоть и дали добро на работу, но все [покупатели] остались сидеть дома, — объясняет Надежда. — То есть работать было не для кого. Аренду никто не отменял. В конечном итоге приняли решение закрыться». По ее словам, больше всего ей было жалко терять место — «хорошее, проходное». Но арендодатель не только не уменьшил ежемесячные платежи, а, наоборот, увеличил.

Сначала Надежда устроилась горничной в гостиницу в Одинцове: «Отработала 15 ночей через день. Получив за этот каторжный труд 15 000 руб., я поняла, что это не мое». Пошла устраиваться в такси «Ситимобил» — сперва трудилась втайне от мужа, потом призналась: «Он, конечно, был в шоке. До сих пор переживает, особенно если я в ночь работаю».

Доходы после закрытия магазина, подсчитывает женщина, сократились на 95%: «В такси чистыми выходит 30 000 руб.». Кроме такси, Надежда подрабатывает курьером и говорит, что успешно. Сейчас в планах у женщины скопить «финансовую подушку» и попытаться возобновить работу магазина.

Тяжело пришлось и фрилансерам, которые лишились с подработкой существенной части дохода. Фотограф из Краснодара Николай Хижняк — штатный сотрудник сайта телеканала «Кубань 24», но основной заработок ему приносила работа на федеральные издания. В первый месяц пандемии спрос на репортажи сильно вырос, и у Николая был хороший заработок. Все изменилось спустя два-три месяца: от всего заработка остался только оклад в 21 000 руб. Сначала они с женой перебивались подработками, спасали накопления. Но когда закончились и они, стало совсем тяжело и Николаю пришлось подрабатывать в такси. «Психологически было тяжело, потому что отношение к профессии таксиста даже у меня было на тот момент высокомерное, — признается он. — Я же весь такой востребованный журналист с наградами. И машина новая, мне было ее жалко. Но в итоге сел, поехал».

Как власти помогали в кризис

В 2020 г. на поддержку населения, бизнеса и системы здравоохранения власти потратили примерно 5 трлн руб., говорил министр финансов Антон Силуанов. Охват социальной поддержкой по сравнению с прошлыми годами вырос, а сама помощь стала более адресной, писали аудиторы Счетной палаты. По их оценкам, до 2020 г. семьи с доходами ниже прожиточного минимума получали только 22–26% всех социальных выплат, а 19–20% малоимущих семей вообще не доставалось никакой помощи. В этот кризис поддержку получили 40% наименее благополучного населения — это в основном семьи с несколькими детьми, а также семьи пенсионеров, писали экономисты Всемирного банка. Расчеты Высшей школы экономики показали, что помощь семьям с детьми и безработным компенсировала около седьмой части «выпавших» доходов и более трети прироста бедности. Так, в семьях с детьми от 3 до 7 лет уровень бедности после выплат снизился с 32% до 24% и почти приблизился к докризисному. Но эффект был краткосрочным. А в семьях без детей бедность хоть и была не так высока, во время кризиса выросла более чем вдвое. Поможет адресность поддержки семей с детьми, с ее помощью можно снизить бедность примерно на 2 процентных пункта, рассчитывает Счетная палата.

Неформальная зона бедствия

Очагом новой бедности стал неформальный сектор, в котором, по оценкам Росстата, трудилось в III квартале 2020 г. около 14,6 млн человек, или 20,7% всех занятых. И большинство из них официальную работу не имели.

Эти люди оказались в самом тяжелом положении, писали эксперты Научно-исследовательского центра социально-политического мониторинга РАНХиГС. Их работодатели не могли получить кредиты на поддержку занятости, а сами работники — даже минимальную зарплату. Беднее стали более половины работавших в теневом секторе (58%), выяснили они, опросив в сентябре 2020 г. более 1000 человек. Если в прошлые кризисы именно теневой сектор помогал выживать части населения, то в 2020 г. люди, работающие неофициально, оказались наиболее уязвимы.

«Примерно до лета я сидела дома без основной работы и денег. К тому же нам не заплатили за то, что мы наработали до этого, — вспоминает Елена, неофициально работавшая в краснодарской студии живописи. — Когда карантин закончился, я снова вышла в студию, но сначала попросила руководителя разобраться с долгом. В общем, он так ничего и не заплатил, и я уволилась».

Еще тяжелее пришлось Зуфару, приехавшему в Москву из Екатеринбурга. До пандемии он официально работал на подмосковной станции техобслуживания и неофициально в магазине одежды: ездил по точкам, растаможивал вещи. Неофициальная работа обеспечивала 80% дохода.

«Когда начался кризис, [в магазине одежды] пошли увольнения. Сначала двоих человек сократили, потом троих, а в конце концов и всю команду», — говорит Зуфар. Найти новую работу в разгар кризиса он не смог, как и снимать хостел, в котором жил до этого. Помогли в центре «Дом друзей»: «Мне предоставили жилье, питание, тепло. Все хорошо, человеческие условия. Если бы не эта организация, я бы остался на улице».

Богатство не просачивается

Экономисты часто говорят, что Россия попала в ловушку среднего дохода. Но есть и другая ловушка — чрезмерного дохода, когда при высоких уровнях бедности и неравенства доходы наиболее обеспеченных людей продолжают расти. А каналы «просачивания богатства» вниз — к менее обеспеченным — закрыты. В кризис 2014-го благосостояние 3% самых богатых россиян продолжало расти, тогда как в среднем у всех россиян доходы падали, выросла и доля финансовых активов, которая принадлежит богатым, говорилось в исследовании Высшей школы экономики и Института исследований и экспертизы ВЭБ.РФ. Если в 2013 г. они владели 84,3% всех активов, то в 2018 г. — уже 89,3%, оценивали они. Ключевой риск — богатые становятся еще богаче, бедные не становятся менее бедными. По оценкам МВФ, если доля доходов самых богатых 20% населения растет, темпы роста всей экономики начинают снижаться, а значит, ресурсов для помощи становится меньше и богатство не просачивается вниз.

Что дальше?

Меры социальной поддержки позволили компенсировать негативное влияние кризиса на бедность. На поддержку некоторых уязвимых слоев населения, например неполных семей, направлены и новые пособия, обещанные президентом Владимиром Путиным в послании Федеральному собранию. Но это не решает проблему низких доходов населения. Благосостояние людей долго сокращалось, и пандемия лишь ухудшила их положение.

Российские власти хотели к 2024 г. снизить уровень бедности до 6,5% — пандемия вынудила их отложить достижение цели до 2030 г. В кризис выросла острота бедности — семьи, которые уже были за чертой бедности, отдалились еще дальше от нее, писали экономисты Всемирного банка. Это результат сокращения занятости (особенно в неформальном секторе) и зарплат. По их прогнозам, разрыв бедности увеличится.

Главные проблемы еще впереди. Ресурс для поддержки населения сокращается, а волна банкротств бизнеса нанесет по людям очередной удар. Так, опрос Финансового университета показал, что в этот кризис доля тех, кто уверен в будущем своего предприятия, снизилась до 36%. В 2011–2019 гг. эта цифра не опускалась ниже 70%. В зоне риска остаются семьи, чей общий доход немного выше прожиточного минимума — то есть формально они не относятся к бедным, но при любом негативном шоке могут оказаться за чертой нужды. И это пугает людей. Больше всего они боятся социальной несправедливости, снижения доходов и невозможности привычных покупок из-за роста цен, показывает опрос ВЦИОМа. Рост цен и снижение зарплат — вот два главных страха, свидетельствует и опрос «Ромира».

Пандемия показала, что социально справедливое государство XXI в. должно не просто перераспределять ресурсы в пользу бедных, но создавать условия, при которых снижаются риски потерять работу и доход, указывала замдиректора Института социальной политики ВШЭ Оксана Синявская в посвященном годовщине пандемии докладе «Черный лебедь в белой маске». Пока властям лучше удается перераспределять…

Новые бедные эпохи коронакризиса