Бессилие силы. Как массовое искусство объясняет причины поражений 1941 года
У нас в кино по-прежнему царит негласное, еще со времен СССР, табу: о 1941 годе предпочитают либо не говорить вообще, либо в рамках сложившихся еще в советские годы концепций
Кадр из фильма "Они сражались за родину". Фото: Мосфильм
Представление большинства о Второй мировой войне сегодня формируется на основе визуальных образов. Советское и российское кино о войне необъятно – но, в основном, посвящено наступлениям и победам 1943–1945 годов. Про поражения, понятно, никому не хочется снимать; впрочем, недавний фильм Кристофера Нолана «Дюнкерк» (2017) опровергает это представление. Мы видим тут войну глазами отступающего английского солдата в 1940 году, во Франции. Два других недавних фильма – «Темные времена» (2018) о Черчилле и «Генерал де Голль» (2020) – также сосредоточены на трагических эпизодах войны.
Почему такой ракурс сегодня востребован зрителем? Во-первых, о победах уже рассказано; во-вторых, в трагическом есть неподдельный драматизм. При этом трагическое ничуть не умаляет – а наоборот, подчеркивает величие подвига. У нас в кино по-прежнему царит негласное, еще со времен СССР, табу: о 1941 годе предпочитают либо не говорить вообще, либо в рамках сложившихся еще в советские годы концепций.
Кадр из фильма «Дюнкерк». Фото: Warner Bros. Pictures
До хрущевской оттепели концепция, объясняющая поражения 1941–1942 годов, была, собственно, одна: внезапность нападения и подавляющее преимущество врага в живой силе и технике. Поскольку тезис о виновности Сталина и высшего руководства в трагедии 41-го года (опровергавший миф о «внезапности») стал одним из пунктов закрытого доклада Хрущева на ХХ съезде партии, казалось бы, это должно было привести к пересмотру прежней концепции. Но, как и в других случаях, «вся правда» о 41-м годе ставила под удар не только авторитет Сталина, но и всю систему в целом. Поэтому вопрос о стратегических просчетах высшего руководства по-прежнему не афишировался; но некоторые трагические подробности лета 41-го все же стали достоянием гласности; в частности, масштабы потерь. Одна из важнейших сцен в фильме «Живые и мертвые» (1964) по сценарию Константина Симонова (режиссер Александр Столпер) – разгром советской авиации, в частности, бомбардировочной, которая без истребительного прикрытия несла в первые дни войны огромные потери. Гибнущие один за другим неповоротливые ТБ-3 наблюдает главный герой фильма, военный журналист Синцов – как наблюдал это сам Симонов в июне 41-го под Борисовом и Бобруйском. Кто-то из публицистов условного «прохановского» круга замечал с горечью, что именно с этой сцены цельность главпуровской пропаганды стала разрушаться.
Кадр из фильма «Живые и мертвые». Фото: Мосфильм
Подпишитесь, чтобы прочитать целиком
Оформите подписку Redefine.Media, чтобы читать Republic
Подписаться [Можно оплатить российской или иностранной картой. Подписка продлевается автоматически. Вы сможете отписаться в любой момент.]