Произвол усадьбы
74-летний иконописец борется за сохранение купеческого особняка XIX века, однако скандалы вокруг памятников неудобны накануне выборов
У города Рыбинска, основанного в 1777 году, много неофициальных названий. В прошлом это и «столица бурлаков», и «хлебная столица Поволжья», и «маленький Петербург». Сегодня он известен благодаря водохранилищу (или, как его здесь называют, Рыбинскому морю), ради создания которого затопили целый город — Мологу. А еще — благодаря колонии, в которой сидит экс-мэр Ярославля Евгений Урлашов, осужденный за взяточничество.
Я подхожу к перекрестку в нескольких кварталах от главной улицы Рыбинска — Крестовой. Многие дома здесь полуразрушены. На углу, заметно выделяясь на их фоне, стоит большой каменный дом, свежевыкрашенный в песочно-желтый цвет. Фасад украшен пилястрами — белыми прямоугольными выступами, напоминающими колонны. Между ними — лепнина: безмятежное лицо богини Фортуны с рогами изобилия. На втором этаже, цепляя взгляды прохожих и автомобилистов, висит ярко-красный транспарант. Надпись на нем гласит: «Рыбинск — единственный город в России, где в федеральном памятнике восемь круглосуточных автомоек».
Памятник, о котором идет речь, — усадьба первой трети XIX века, построенная по заказу первого городского головы Михаила Тюменева. Ее проект разработал великий архитектор Карл Росси, автор Михайловского дворца и здания Главного штаба с триумфальной аркой в Петербурге. Всего для местных заказчиков, мещан и купцов Росси создал 18 проектов (14 домов, фасады двух гостиных дворов и две пекарни), которые, как говорят искусствоведы, «задали масштаб и образ застройки провинциального Рыбинска». Правда, не все из них сохранились до нашего времени: часть зданий или снесли, или перестроили. У дома Тюменева судьба сложилась иначе.
В 60-е годы имение перешло Екатерине Савич, жене уездного врача и гласного городской думы. Она была правнучкой Федора Тюменева — известного рыбинского купца, городского головы и мецената, который много жертвовал на строительство церквей и училищ. На рубеже веков усадьба переходила от одной купеческой семьи к другой, а после революции была муниципализирована. С 1968 по 2011 год здесь располагался медицинский вытрезвитель.
Сейчас особняк принадлежит иконописцу Вячеславу Волкову. Это он вывесил баннер на фасаде дома.
Больше двух лет художник борется за то, чтобы перенести в другое место круглосуточную автомойку, которая находится в соседней пристройке — бывшем конюшенном флигеле.
Он входит в ансамбль усадьбы Тюменева и наравне с домом является федеральным памятником архитектуры. Но из-за работы мойки медленно разрушается.
***
Вячеслав Николаевич Волков родился в Москве. Ему 74 года. Из-под медицинской маски, которая скрывает половину лица, выглядывает поредевшая седая щетина. Пальцы в краске, под ногтями желтеет лак и клей.
Волков — иконописец, но иконописи его никто не учил. Он самоучка. В Москве у художника была своя мастерская, где он занимался реставрацией икон. В 80-е Вячеслав Николаевич приехал в Рыбинск и устроился учителем иконописи в церковно-приходскую школу. Когда та «начала разрушаться», Волкову предложили купить старый, но большой опустевший жилой дом на левом берегу Волги. В нем художник вскоре открыл гостиницу.
Сейчас бизнесом руководит его помощник. Сам Вячеслав Николаевич уже давно на пенсии и бо́льшую часть времени проводит в своей мастерской тут же, при гостинице.
— Там темно, тесно и творческий беспорядок, — отрезает Вячеслав Николаевич на мою просьбу взглянуть на мастерскую. Но тут же скрывается за дверью и выносит оттуда две иконы, покрытые паутиной из трещинок. Я бы подумала, что это работы XVI века, но на самом деле Волков написал их в нынешнем году.
— Я любитель старины и иконы создаю по старому рецепту, — делится художник. — Скупаю у старушек льняные мешки из-под картошки. В старину они служили паволокой — тканью, которую наклеивают на деревянную основу. На нее кладу левкас — смесь мела с клеем и специальными добавками. От них и появляются трещинки. Секрета этого рецепта нет ни у кого, кроме меня.
Волков часто пишет иконы на заказ. Четыре года назад, вспоминает он с гордостью, епископ Рыбинский и Романово-Борисоглебский Вениамин выбрал его «из всех иконописцев Ярославской области», чтобы написать семь икон с изображением адмирала Федора Ушакова (он родился в селе недалеко от Рыбинска, в 2001 году был причислен к лику святых). Работы Волкова «преодолели по воде больше пяти тысяч километров» под эгидой экспедиции «Голубое ожерелье России». Одна икона теперь в деревне Хопылево, где крестили Ушакова, вторая — в Петербурге, третья — в Саранске. Еще четыре — в Севастополе.
В 2019 году Вячеслав Николаевич узнал, что в Рыбинске продается старинный особняк Тюменева. Дом был запущен: крыша прохудилась, подвал оказался на метр затопленным, стены осыпались. На барельефе появились сколы, некоторые детали были утрачены. Почти ничего не осталось от внутреннего убранства: росписей, лепнины на потолке и четырех старинных каминов с изразцами. Но Волкова это не смутило.
— Я считаю, что этот дом — первый по значимости в Рыбинске. Им владел купеческий род Тюменевых, большие благотворители, которые бесплатно строили больницы и приюты. У них в гостях во время визита в Рыбинск останавливался император Александр I, — говорит художник. И восхищенно добавляет: — Кроме того, в их роду тоже был иконописец!
Вячеслав Николаевич решил восстановить особняк, мечтая открыть в нем галерею с портретами знаменитых людей Ярославской области.
***
Слева от дома Тюменева находится небольшая одноэтажная пристройка горчичного цвета. Это бывший конюшенный флигель, входящий в ансамбль усадьбы. В 1995 году президент Борис Ельцин внес его вместе с особняком в Список объектов культурного наследия федерального значения.
В 2015 году территория усадьбы была поделена на две части. Один из участков — тот, на котором стоит особняк Тюменева, — четырьмя годами позже купил Волков. А на втором участке, где как раз находится конюшенный флигель, предприниматель Дмитрий Сухачев открыл шиномонтажную мастерскую и круглосуточную автомойку «25 часов» с четырьмя постами.
По словам Волкова, Сухачев — друг мэра Рыбинска Дениса Добрякова. Они знакомы еще со времен, когда глава города работал зампредседателя правительства Севастополя. Об этом художник позднее узнал на личном приеме у сотрудника прокуратуры, имя которого попросил не упоминать.
Согласно нормам СанПиН, автомойки, у которых больше двух постов, относятся к четвертому классу опасности. Это означает, что в радиусе 100 метров от «пятна застройки» (края фундамента или плиты мойки самообслуживания) не должно быть жилых домов, школ, детских садов и других социальных учреждений.
На деле оказалось, что в санитарную зону автомойки Сухачева попадают как минимум четыре жилых дома.
Один из них находится за усадьбой по улице Ломоносова — меньше чем в 20 метрах от «пятна застройки». Грязные стены здания покосились и изрезаны глубокими трещинами. На окнах первого этажа стоят железные решетки.
— Штукатурка сыплется, балки наверху прогнулись. У меня кухонный уголок наполовину просел. Мы ходим по дому и боимся, что провалимся. Страшно, но что сделаешь…
Юлия, приятная темноволосая девушка лет тридцати, разговаривает со мной на пороге квартиры в полутемном подъезде, держа на руках сына-грудничка. Она рассказывает, что этот дом, построенный в 1917 году, уже давно признан аварийным. Его должны были расселить и снести еще в 2017 году, но дата постоянно переносилась (теперь это 2025 год). Сейчас здесь живет чуть больше 20 человек, среди них пенсионеры и маленькие дети.
Девушка рассказывает, что окна ее квартиры выходят на автомойку, и стоит ей открыть форточку, как едкий запах и пыль летят внутрь. Снаружи и правда сильно пахнет химией.
— У меня двое маленьких детей, и во дворе мы погулять не можем. Сразу же начинается кашель, болит голова. — Юлия покачивает малыша и плотнее закутывает его в одеяло. После паузы с тревогой добавляет: — У него всегда иммунитет был хороший, с рождения почти не болел. А когда все это началось, даже в больницу пришлось обращаться.
По словам Юлии, жители дома неоднократно жаловались на работу автомойки. «Муж тоже туда ходил, пытался объяснить ситуацию. Ругань была, но ничего не помогло».
Не доволен таким соседством и Вячеслав Волков, который настаивает: на территории федерального памятника автомойки попросту быть не должно.
***
Когда Вячеслав Николаевич занялся реставрацией своего особняка, Сухачев отгородил участок с флигелем и начал строительство еще четырех постов автомойки, что по закону делать запрещено. Вот как на это отреагировал рыбинский филиал Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПиК):
«Кирпичные стены здания (флигеля. — Е. К.) и фундамент постоянно разъедаются химическими реагентами, повышенная влажность и перепады температур разрушают связующие материалы, что крайне отрицательно влияет не только на состоянии здания, но и всего ансамбля усадьбы.
В погоне за прибылью владелец не соблюдает законов, пренебрежительно относится к истории города, уничтожает наследие предков, тем самым ставит себя выше государства и моральных устоев общества. У законов исключений быть не может, они действуют для всех одинаково».
Вячеслав Волков написал жалобу в администрацию Рыбинска. Чиновники ответили (документ есть в распоряжении «Новой»), что инспекция провела два «рейдовых осмотра» автомойки и составила на Сухачева протокол по ч. 1 ст. 8.8 КоАП (использование участка не по целевому назначению). Наказание по этой статье для юрлиц предусматривает штраф в размере от 1,5 до 2% кадастровой стоимости земельного участка, но не менее 100 тысяч рублей.
Дмитрий Сухачев попытался оспорить этот протокол в суде. Судья Анна Громова отказалась его оштрафовать, ограничившись предупреждением, но поддержала позицию рыбинской прокуратуры, которая потребовала закрыть автомойку. Несмотря на то что решение суда вступило в силу, владелец это предписание не выполнил. И тогда прокуратура сама подала к нему иск.
Это дело рассматривала уже другая судья — Екатерина Попова. Волков выступал в нем как третье лицо со стороны истца. Он вспоминает, как, пытаясь разобраться в сути проблемы, судья спросила, что делать Сухачеву в случае закрытия автомойки.
— Я ее переспросил: мы рассматриваем вопрос, где ему заработать денег или его законность нахождения там? То есть пусть лучше памятник рушится и жители травятся? Она ответила, что это к делу не относится, но задавать вопросов больше не стала.
Попова отказалась удовлетворить иск прокуратуры и закрыть мойку. После этого Волков написал в суд заявление, чтобы ему разрешили ознакомиться с материалами дела. Когда художник сел их просматривать, то обнаружил, что в них отсутствуют решение судьи Громовой, письмо ВООПиК, коллективная жалоба жителей и строительная экспертиза — то есть все ключевые документы, которые доказывают незаконность нахождения автомойки на территории флигеля. Волков предположил, что Попова вынесла такое решение, потому что «просто не разобралась».
В июне этого года рыбинская прокуратура снова подала иск к владельцу автомойки «в силу новых обстоятельств», но суд отказался его рассматривать.
— Что это за новые обстоятельства, мне неизвестно. Но меньше года назад Сухачев продал автомойку своему товарищу, у которого место прописки в Москве. И потому дело будет рассматривать московский суд, — объясняет Волков. — И я этому очень рад, потому что теперь смогу заново предоставить все «исчезнувшие» документы и добиться справедливости.
***
С тех пор как Волков начал борьбу за сохранение памятника, начали твориться всякие чудеса.
Прошлой зимой в доме Тюменева и в гостинице художника были не просто отключены, а отрезаны свет и газ. Официальная причина — «за неуплату задолженности». Коммунальщики заявили, что Волков должен платить по счетам по самой высокой ставке как юридическое лицо. Художник в ответ предъявил документы о том, что он оформил собственность как лицо физическое и никогда в жизни у него фирм не было. В итоге коммунальщикам пришлось признать ошибку и сделать перерасчет.
Однажды в особняк заявились полицейские.
— Они пролезли через щель в заборе, ворвались в дом и сказали, что ищут преступника. Но так и ушли ни с чем, — говорит Вячеслав Николаевич.
Потом неизвестные выбили в усадьбе Тюменева три стеклопакета. Украли рабочие инструменты на общую сумму около 150 тысяч рублей. Дважды в гостиницу к Волкову приезжали «бандиты».
— Говорили, что у них приятель пропал неделю назад. Спрашивали, не в курсе ли я, где он. Я знаю, как и зачем делаются такие намеки. Ответил: «Ну, пропал — значит, все», — вспоминает иконописец.
Пять месяцев назад Департамент охраны объектов культурного наследия подал в суд на Вячеслава Николаевича за то, что он отштукатурил и покрасил стены усадьбы без их согласия и тем самым «испортил здание».
Но чиновники не учли, что предыдущий собственник передал Волкову все разрешения на реставрационные работы, которые они же и подписывали. Суд Волков выиграл.
Последний инцидент произошел в конце июля, когда Волков вывесил тот самый красный транспарант с надписью «Рыбинск — единственный город в России, где в федеральном памятнике восемь круглосуточных автомоек» и длинной стрелкой, указывающей влево на флигель.
— Через два часа мне стали звонить все службы города: архитектурный департамент, земельный, два раза — администрация. Уговаривали снять плакат, но я отказался: я же ни к чему не призываю, а констатирую факт, — усмехается Волков. — Дважды звонил мэр, у него же выборы на носу. Через два дня плакат срезали. Я повесил такой же новый, но на ночь его убираю. Окончательно сниму теперь только вместе с закрытием мойки.
***
Долгие годы центр города представлял собой целые кварталы из полуразрушенных зданий, из крыш которых торчали кусты и деревья. Я помню пустые старинные дома с выбитыми окнами и просевшими полами в районе Советской улицы. Эти здания никто не охранял, потому что охранять внутри было нечего. Один мусор, пивные бутылки и загаженные полосатые матрасы, на которых ночевали бездомные. «Заброшек» в городе было настолько много, что сюда приезжали снимать военные фильмы.
Несколько лет назад облик исторического Рыбинска начал меняться. Купеческие особняки на главной улице города, Крестовой, были заново отстроены и отреставрированы. Часть дорог вымощена каменной плиткой. Магазины и офисы украсили деревянные вывески, вручную выписанные дореволюционным шрифтом. Теперь вместо приевшихся «Продуктов» над входом можно увидеть стилизованную под XIX век надпись «Бакалейная торговля» с фруктовым и мясным натюрмортами, а у «Магнит Косметик» на концах слов появились «еры».
Эта идея принадлежала Мите Кузнецову, уроженцу Рыбинска, музыканту, дизайнеру и основателю арт-резиденции «Этно-Кузня», расположенной здесь же, в Рыбинске. Его проект с энтузиазмом поддержала городская администрация, которая вскоре обязала владельцев магазинов сменить вывески.
Бизнес встретил новацию неоднозначно: с одной стороны, никто не был против привести в порядок рекламу в историческом центре. С другой — это дополнительные финансовые затраты. Власти города хоть и обещали выделять субсидии, но они покрывают лишь часть расходов. Недовольство вызвала и угроза принудительного демонтажа вывесок, не соответствующих новым правилам.
В апреле 2019 года рыбинский онлайн-портал «Черемуха» рассказывал, что «в текущих реалиях большинство предпринимателей балансирует на грани выживания».
«Меня как предпринимателя давят! И материально, и морально. За семь дней — такой срок мне дали на демонтаж — нереально найти деньги, заказать макет, согласовать его с тем же департаментом архитектуры, как требуют в администрации. Я представитель малого бизнеса, и у меня нет свободных денег», — жаловалась Наталия Макарычева, владелица салона дверей на Крестовой. Изготовление ее вывески обошлось в 80 тысяч рублей, и это «далеко не самая высокая цена».
А недавно местные власти предложили заменить не только вывески на исторических зданиях, но и оконные рамы, переплеты, а также «сопряженные с ними элементы фасадов». Все они тоже должны быть изготовлены из натуральной древесины. В июне по поводу внесения этих поправок в правила благоустройства состоялись общественные слушания.
— Когда предприниматели отказывались демонтировать вывески, администрация приезжала, проводила демонтаж, а потом выставляла счет. Если у предпринимателя нет возможности декорировать окна, администрация сама будет это делать и позже выставлять счет? — спрашивала предприниматель Ольга Волкова. Ответа на свой вопрос она так и не получила.
В итоге рыбинцы проголосовали против принятия поправок.
— Критику принимаю, — прокомментировал результаты общественных слушаний Денис Добряков. — Если у горожан возникли вопросы — значит, документ сырой и нуждается в доработке. Будем выяснять мнение бизнеса и горожан, предлагать варианты решений, разработаем систему компенсаций затрат предпринимателей.
***
В 2018 году президент России Владимир Путин поручил правительству разработать национальные стандарты в сфере сохранения объектов культурного наследия. К этой теме глава государства впоследствии возвращался неоднократно, заявляя, что «восстановление памятников архитектуры — это очень важно».
«Очевидно, что на местах, к сожалению, не всегда есть возможность обеспечить достойное содержание памятников истории и культуры, а значит, нужна, наверное, и корректировка соответствующих законодательных норм», — говорил Путин на прошлогоднем заседании с членами Совета по культуре и искусству.
На территории исторического центра Рыбинска расположено 157 объектов культурного наследия как федерального, так и регионального значения. Из них больше 20 — полуразрушены. У города огромный туристический потенциал, и администрация всяческими способами (преимущественно за счет бизнеса и собственников) пытается создать «красивую картинку», чтобы в город повалили туристы. Это полезно и с точки зрения поднятия рейтинга — выборы главы города пройдут 19 сентября.
Вот несколько примеров того, как «красивая картинка» расходится с реальностью.
Накануне празднования Дня города по инициативе мэра Дениса Добрякова в центре города была установлена скульптура Остапа Бендера и мальчишки-беспризорника. Она воспроизводит сцену из фильма Леонида Гайдая «12 стульев», которую снимали в начале Стоялой улицы, где теперь и находится композиция.
Но выше по этой же улице стоит закрытый строительной сеткой дом купца Журавлева, который в фильме «сыграл» жилище мадам Грицацуевой. Раньше его украшали резные наличники, растительные орнаменты по периметру и кованый балкон. Долгое время дом Журавлева находился на балансе администрации. Сейчас это здание — объект культурного наследия регионального значения — стоит без крыши, в руинах. Кирпичная кладка рушится, стены опасно накренились. Недавно стало известно, что у него появился новый собственник, который займется реставрацией. Но хватит ли у него на это денег без поддержки от государства?
Рыбинск гордится негласным званием «столицы бурлаков». Бурлаки — это рабочие, которые помогали тянуть суда против течения Волги, когда гребцы и парус не справлялись. В период навигации в середине XIX века их число в Рыбинске достигало 130 тысяч — при населении всего города в семь тысяч. Рядом со старой хлебной биржей на набережной стоит памятник бурлаку. Говорят, что он единственный в мире.
При этом в плачевном виде находится единственная в городе больница, в которой лечили этих самых бурлаков. Она была построена в неорусском стиле в конце XIX века на пожертвования купцов. Больница работала и при советской власти, но с 90-х годов постепенно приходила в упадок. Все привело к тому, что за ее территорий остался следить один лишь сторож. После его смерти в 2019 году другого такого энтузиаста не нашлось, деревянные здания быстро обветшали, мародеры выбили окна. Сейчас они заколочены досками, чтобы внутрь не забирались бездомные.
Раньше больница бурлаков (или по-другому — водников) была памятником культуры федерального значения. Когда жители города начали обращать внимание властей на ее состояние, Денис Добряков разводил руками: «Мы хотим сохранить комплекс исторических зданий, но не имеем права ничего предпринять, пока это не городская собственность», — говорил он в одном из интервью.
В прошлом году после долгих переговоров больницу удалось перевести на баланс города, но видимых изменений в ее облике с тех пор не произошло. Территорию поддерживают в порядке разве что волонтеры, которые время от времени устраивают здесь субботники.