Совместный проект Влади («Каста») и Комитета против пыток. Премьера клипа (18+)

Пытки есть, а статьи в УК — нет. Текст об этом мы спрятали ниже.

(Нажмите на скрытый блок, чтобы узнать подробности).

ЧТО ВСЕ ЭТО ЗНАЧИТ?

В Уголовном кодексе России до сих пор нет отдельной статьи о пытках, хотя в стране есть тысячи жертв пыток. Нет статьи — нет и официального признания проблемы, нет возможности вести точную статистику и исследовать масштаб происходящего.

Мы боремся за то, чтобы незаконное насилие в полиции и тюрьмах стало видимым, его перестали прятать за размытым и не отражающим сути «превышением должностных полномочий», а виновные в пытках несли неотвратимое наказание.

Это совместная акция Комитета против пыток и неравнодушных СМИ. Вместе мы рассказываем, почему важно ввести в УК отдельную статью о пытках и перестать прятать жестокое насилие в полиции и тюрьмах за скромным «превышением полномочий».

До возбуждения дела пострадавший в среднем получает шесть отказов, которые придется обжаловать. Есть дела, в которых постановления приходилось обжаловать по 20-25 раз. По опыту КПП, это может тянуться годами.

Что не так с делами о пытках в России?

Они расследуются неэффективно. Прежде чем возбудить уголовное дело, по закону нужно провести проверку — и решить, начинать полноценное расследование или нет. По опыту работы Комитета против пыток, в 51% случаев реальных преступлений — дела не будет. Оставшиеся 49% — это результат вовлеченной работы правозащитников. Без нее не начали бы и 10% расследований.

Почему так происходит? На бумаге следователи говорят, что в деле «нет признаков состава преступления». А в реальности часто даже не опрашивают пострадавшего, не отправляют человека на освидетельствование, редко исследуют видеозаписи или общаются со свидетелями. Решение на основе этой «проверки» — незаконное и необоснованное.

Дмитрий Казаков, юрист Комитета против пыток: «Часто говорят, что жертвы пыток — и сами преступники. Но в отношении них приговоры как раз выносятся и ответственность они, как правило, несут. Давайте справедливость и закон будут работать во все стороны, а не только в одну».

До возбуждения дела пострадавший в среднем получает шесть отказов, которые придется обжаловать. Есть дела, в которых постановления приходилось обжаловать по 20-25 раз. По опыту КПП, это может тянуться годами.

Когда дела все же возбуждаются?

1. Если это крайне жестокий случай — возможно, повлекший смерть;

2. Если дело получило широкий общественный резонанс — например, как саратовское;

3. Если дело «дотащили» и после кучи обжалований все же удалось достучаться.

Само по себе возбуждение дела — не гарантия эффективного расследования. Оно может приостанавливаться, прекращаться и длиться годами: в среднем понадобится три года, чтобы добиться осуждения сотрудников, а рекордный срок — почти 15 лет. Тянули бы и дольше, но в УК есть ограничения по сроку привлечения к уголовной ответственности.

В процессе потерпевшим часто не дают доступа к материалам дела, а следственные действия проводятся не вовремя: пока запросят видеозаписи, их уже сотрут, пока найдут свидетелей — те уже забудут все подробности дела. Собирать нормальные доказательства и разбираться в том, что случилось, становится невозможно.

Ольга Садовская, юрист Комитета против пыток по международному праву: «Около 20% дел удается довести до приговора на национальном уровне — во всех остальных случаях национальные средства правовой защиты не работают. Россия не исполняет свое собственное законодательство. Нам приходится обращаться в международные органы. Самый понятный и частый путь — ЕСПЧ».

Если отдельной статьи о пытках нет, как привлекают к ответственности?

Главный признак реальной пытки — она применяется представителем государства. Сейчас должностных лиц привлекают за пытки по 302 статье УК «Принуждение к даче показаний» (редко работает на практике) и 286 статье «Превышение должностных полномочий». И тут возникают сложности.

Во-первых, 286 статья УК объемная и помимо пыток включает в себя множество преступлений — отделить одни от других невозможно, статистики нет. А значит, государство не может само для себя оценить масштаб проблемы.

Во-вторых, есть преступления, которые не покрывает 286 статья и иногда они «выпадают» из УК — хотя в реальности это пытка.

Ольга Садовская, юрист Комитета против пыток по международному праву: «Например, восемнадцатилетней девушке из Башкирии сделали принудительный аборт в присутствии родителей — врачей привлекли к дисциплинарной ответственности за то, что они совершили медицинскую манипуляцию без согласия пациента. Но это пытка. Физических последствий для здоровья нет, но психологические — ужасающие».

Почему нужна статья о пытках?

1. Криминализация поможет наладить официальную статистику: понимать, сколько жалоб на пытки в принципе поступает, сколько бывает отказов по ним, как вообще расследуются дела — сейчас это черная дыра.

Комитет против пыток ООН с 2002 года настойчиво предлагает России криминализировать пытки и просит данные о том, как у нас привлекают за них к ответственности — взамен государство предлагает статистику по всей 286 статье.

В 2021 году Комитет против пыток опубликовал собственную статистику, опираясь на дела, которым занимается, но ее нельзя перекладывать на всю Россию — цифры сильно зависят от вовлечения правозащитников.

2. В отдельной статье о пытках можно зафиксировать все виды жестокого обращения, четко прописать субъекты и ответственность. Например, в Конвенции против пыток ООН есть такой субъект, как «иное лицо с ведома и молчаливого согласия или по прямому указанию представителя государства». Такие случаи в российской практике случаются, но не закреплены напрямую в законе.

Кроме того, в рамках правильной криминализации возможно отменить и предельный срок привлечения к ответственности — как, например, за геноцид. Это важно с точки зрения и тяжести преступления, и его общественной опасности.

3. Криминализация пытки будет значить, что государство наконец признало проблему реальной и существующей. Что власть готова называть вещи своими именами в соответствии с международным правом, а не подменяет пытку размытым «превышением должностных полномочий».

4. К тому же, у государства появится внутренний стимул расследовать дела о пытках — в реалиях «палочной» системы придется отчитываться и по этой статье отдельно. Пока же в общую статистику по 286 статье УК скопом попадают все дела о превышении полномочий, даже если они не связаны с пытками.

Ольга Садовская, юрист Комитета против пыток по международному праву: «Мы знаем примеры других стран, где пытки криминализировали и проблема пошла на спад. Например, в Швеции в 50-60-е годы особенно было распространено насилие в медицинской системе по отношению к представителям ЛГБТ-сообщества. Когда приняли комплекс мер — конечно, сначала был всплеск дел, а затем постепенное сокращение. С пытками реально начали бороться».

5. Возможно, применять насилие станет сложнее и силовикам — чисто психологически. Здесь решает даже формулировка: «Меня посадили за превышение полномочий» и «Меня посадили за пытки» — разные вещи. Пока же, в практике Комитета против пыток, средний срок лишения свободы — 3,5 года. 43% осужденных получают условные наказания. И пока расследования затягиваются, все сложнее добиться реального результата.

Дмитрий Казаков, юрист Комитета против пыток: «При этом отдельная статья — не панацея, даже если будет принята и заработает в том виде, который удовлетворит и правозащитников. Неэффективное расследование само по себе никуда не денется. К тому же, нам нужны работающие формы общественного контроля, активные общественные наблюдательные комиссии. Проблема не перестанет быть комплексной».

Правильная криминализация пытки — начало решения

Ольга Садовская, юрист Комитета против пыток по международному праву: «21 год назад не было ни одного приговора, ни одной статьи в СМИ, ни одного человека, который публично рассказывает про пытки — это был вакуум, всех этих людей как будто не существовало.

Сейчас мы каждый день видим кучу публикаций — это первый шаг к тому, чтобы сделать проблему не тотально латентной, а той, про которую говорят. Следующий шаг — когда ее начнет признавать государство. Следующий — когда начнет меняться правоприменительная практика. Это будет длиться десятилетиями.

Но криминализация — это как занести ногу, прежде чем сделать новый шаг. Без этого невозможно».

Что можно сделать сейчас?

Дмитрий Казаков, юрист Комитета против пыток: «По всей текущей повестке, по историям с иностранными агентами и нежелательными организациями очевидно, что государство в большей степени воспринимает гражданское общество как оппозиционную силу, которой надо противостоять, а не сотрудничать с ней.

Мое личное состоит убеждение в том, что от общества нужен запрос в адрес государства. Сейчас оно не считает актуальной проблему пыток и поэтому не применяет серьезных мер. Случится скандал с очередной колонией, видео в Сеть выложат — идет всплеск, дальше все утихает. Чтобы повысить актуальность, нужен запрос со стороны общества, которое осознает серьезность проблемы и требует ее решения».

С чего можно начать

1. Поддержите акцию в соцсетях и поделитесь статьей — многие даже не подозревают о масштабе этой проблемы.

2. Поддержите Комитет против пыток. Самое важное, на что идут пожертвования, — это судебно-медицинская экспертиза. Ее нужно провести как можно быстрее, чтобы зафиксировать физические последствия пыток. Кроме того, Комитет помогает с лечением, реабилитацией, услугами адвокатов. Иногда для безопасности заявителей приходится перевозить их с семьями в другой регион. Самый простой способ помочь — это подписаться на регулярные пожертвования.

3. Говорите чаще. Чтобы дело не затихло, ему нужен большой общественный резонанс — без него отдельной статьи о пытках и ответственности за них не появится, а преступления не начнут расследоваться по закону. Представители государства, которые жестоко издеваются над людьми, будут продолжать ежедневное насилие, чувствуя свою безнаказанность.

А от столкновения с этим в России уж точно — не зарекайся.