Хочется кричать
Российский Север пустеет — люди бегут от нищеты и сурового климата
На улице плюс четыре, на часах полпервого ночи, солнце слепит в глаза — полярный день. Крошечный аэропорт, гордо названный именем императора Николая Второго. Народ зябнет на остановке в ожидании обшарпанного автобуса с надписями «Я люблю Североморск» на грязноватых бортах. Наконец он подъезжает и мимо многочисленных баннеров со слоганом «На севере жить!» медленно тащится в Мурманск.
Снег, как обычно, растаял только к началу мая, и песок, которым посыпали зимой дороги, долго лежал на обочинах, сыпал в глаза, едва подует ветер.Снег и в июне бывает, и в июле, но сейчас по местным меркам тепло, и люди отмывают окна от слоя жирной черной грязи. В центре города открытая перевалка угля, подоконники и рамы привычно в черных разводах. В советское время угля не было, но белье все равно нельзя было сушить на балконе — за день оно становилось закопченным из-за трубы ТЭЦ. Еще в те годы пахло рыбой — привычный запах рыбной муки ветер разносил по центру города.
Сейчас рыбой не пахнет,
большинство рыбаков давно разгружаются в Норвегии. Те, кто все же заходит в родную гавань, не знают, смогут ли делать это через год-другой: рыбный порт местные чиновники отдают под «реновацию»,
перспективы которой весьма туманны.
Мурманск вырос на море, но моря там почти нет — к Кольскому заливу не подойти, береговая полоса застроена цехами, а пирс морвокзала, на котором летом компании сидели ночи напролет, теперь закрывает решетка с висячим замком — его повесили пограничники.
Границы, впрочем, и без него закрыты третий год — 250 км до норвежского Киркенеса, которые раньше можно было отмахать, не глядя, чтоб выпить кофе и повидать друзей, теперь неодолимая преграда: из России снова не выпускают «в капстраны». Введенные в начале пандемии правила не спешат отменять, и по суху из страны не выехать, только самолетом. На днях, когда Финляндия отменила ковидные ограничения на въезд россиян, отечественный МИД тут же напомнил: мы вас не выпустим. Самолетов тоже нет — из-за войны до финских деревень в шаге от российской границы приходится добираться через Стамбул.
Композитор Денис собирается уезжать насовсем — делает рабочую визу. Артист Евгений — уже в Скандинавии. Певица Лена — в Петербурге. Художница Катерина — в Москве. Ее коллега Настя — в Вильнюсе. Музыкант Алексей уезжать не очень хочет, но жене тут «не климат».
«Не климат» — типичное мурманское выражение, так говорили и раньше, объясняя свой отъезд. Отсюда всегда уезжали — в среднюю полосу, на юг, в Украину, в Беларусь, к родне. Летом город пустел — долгие северные отпуска никто не проводил в Заполярье. Когда-то в безлюдные места приезжали на комсомольские стройки со всего Союза, выпускники мореходок прилетали сюда, чтоб уйти в рейс, а по возвращении задерживались максимум дня на три — и в отпуск, до нового рейса. Потом зарабатывали раннюю северную пенсию, уезжали на малую родину, зарплаты позволяли накопить на домик в деревне или квартирку где-нибудь в Пскове. Сейчас второе-третье поколение мурманчан считают себя коренными жителями. Но с интересом изучают сайты продажи недвижимости — подальше от Арктики.
Население северных регионов России — Мурманской и Архангельской областей, Республик Коми и Карелии стремительно уменьшается. Об этом говорят опубликованные на днях предварительные данные Всероссийской переписи населения 2020 года. Наглядно видно, как пустеет Арктика, курс на новое освоение которой провозглашен стратегической задачей государства. За десятилетие население Мурманской области сократилось на 16%, Карелии и Архангельской области — на 17%, Коми — на 18%. Коми на первом месте в стране по скорости убыли населения за последние 10 лет, Карелия — на втором, Архангельская область — на третьем, Мурманская — на пятом.
Арктические города и села вошли в десятку населенных пунктов с самой значительной убылью жителей. В селе Алакуртти Мурманской области с 2002 по 2021 год население уменьшилось на 57 процентов — до 2829 человек. В Воркуте (Республика Коми) — на 38 процентов.
Происходит это на фоне постоянных обещаний местного чиновничества не только остановить убыль населения, но и привлечь новых жителей. Упомянутый девиз «На Севере жить!», с которым на выборах в Мурманской области 2,5 года назад победил губернатор Андрей Чибис, так и остался девизом — несмотря на его интенсивное тиражирование на баннерах, футболках и даже крышечках для кофейных стаканчиков, — все это за казенный счет, разумеется.
Аналогично в Карелии, где главе республики Парфенчикову на стремительный отток населения президент Путин пенял еще два года назад. За 10 лет из Карелии уехало население целого города. При этом отток начался в период, считавшийся в России относительно благополучным — в 2017 году, не спасли ситуацию даже беженцы, привезенные с Востока Украины. Прогноз местных чиновников до 2023 года тоже невесел: управление труда и занятости РК ожидает ежегодного сокращения численности населения на 3-4 тысячи человек.
В Коми только за 3 последних месяца республику покинула почти тысяча человек. Больше всего уезжают из Воркуты, Инты, Ухты — некогда крупных промышленных центров, а ныне — тихо умирающих городов с крайне суровым климатом. Население убывает практически во всей Арктической зоне. За 10 лет она потеряла 300 тысяч человек.
Правда, накопить на переезд уже намного сложнее. В Мурманске пиковые цены на квартиры — продав двушку, можно с маленьким кредитом купить студию в Питере. Но квадратный метр дорого лишь оттого, что в Мурманске ничего не строится — на рынке нет свободного жилья. Правда, в недавнем выступлении замминистра строительства и ЖКХ РФ Никита Стасишин упомянул Мурманскую область в числе регионов с наилучшей динамикой ввода нового жилья. Но где оно — неведомо. Год назад Оксана Демченко, первый заместитель губернатора обещала в 2022 году снести в Мурманске аж сотню «деревяшек», взамен которых построить 34 новых дома. Обещанные к осени 2021 года для расселения деревяшек три дома на улице Бондарной в областном центре строить не только не начали — даже вырытый котлован уже засыпают обратно. Зато объявлен новый конкурс на строительство в этом же месте, но уже не трех, а одного малоэтажного дома. Проект по строительству нового микрорайона в Больничном городке тоже не пошел дальше объявления конкурса на возведение одного дома. Так что какие цифры подсунули местные чиновники федеральным, неясно, разве что поставили себе в заслугу коттеджи вокруг Мурманска, куда переселяются состоятельные северяне. Те, кто за чертой бедности, по-прежнему обитают в бараках без горячей воды и с туалетами во дворе.
— Мы сливаем воду из батареи, чтобы помыться горячей — водонагреватель не по карману,
да и проводка, боюсь, не потянет, и тогда пожар, — говорит мне женщина, вся семья которой живет в «деревяшке», много лет ожидающей расселения.
И все же Мурманск относительно благополучен в плане цен на недвижимость. В других арктических регионах цены на жилье совсем крошечные, спрос низкий. В Воркуте трешку продают за 250 тысяч рублей. Коми и от большой земли дальше, и моря нет, и сухопутных границ с другими странами — всего того, что делало Мурманскую область хоть мало-мальски привлекательной после того, как «северные» льготы де-факто превратились в ничто.
И прирастала населением Коми в свое время не за счет романтиков-комсомольцев. Республика — одна большая зона. Шахты и города вокруг них строились руками лагерников, часть из которых и после освобождения не возвращалась в родные места — некуда было ехать. Шахты перестали приносить серьезную прибыль, стали гореть и закрываться. В той же Инте из 6 шахт не осталось ни одной. Градообразующее предприятие «Интауголь» ликвидировано 4 года назад. От 60 тысяч населения осталась треть.
Города, державшиеся на лагерях ГУЛАГа, оказались экономически нежизнеспособны после его ликвидации. Содержать их дорого, для работодателя-частника платить «полярки» и большие отпускные — непосильное бремя. Государство в этом не помогает. С вахтовиками много проще. И вот уже самый большой город за Полярным кругом Мурманск рискует превратиться в вахтовый — на крупной стройке «Новатэка» в поселке Белокаменка работают 11 тысяч вахтовиков. Работали — из-за санкций часть подрядчиков сворачивается. Но до войны жизнь на стройке кипела, а супермаркеты по выходным были наполнены людьми в спецовках, которых на автобусах организованно привозили на закупку продовольствия.
«Северяне — удивительные люди», «Север не отпускает» — эти расхожие романтические тезисы давно остались в прошлом. Не отпускает разве что потому, что накопить на переезд затруднительно. Да и не успеть можно: низкая продолжительность жизни, развал медицины, высокие цифры заболеваемости и смертности. Тяжелый климат и полярная ночь не способствуют крепкому здоровью. И завидовать северным льготам может только тот, кто не представляет себе, каково просыпаться и идти на работу в полной темноте — и возвращаться вечером так же. Круглосуточная ночь, низкое содержание кислорода в воздухе, масса экологических проблем в городах, которыми владеют горнодобывающие и металлургические предприятия. Жизнь здесь совсем не пряник. Пока эти риски и нагрузки оплачивались, она для многих была сносной. Когда реальное содержание северных бонусов свелось к минимуму, люди потянулись на выход.
Но красиво здесь — это верно, туристы валом валят. Особенно после закрытия авиасообщения с традиционными местами отдыха россиян.
Местные к гостям относятся по-разному, наблюдая, как власть тратит деньги на заманухи для приезжих, а вокруг руины.
Например, в Териберке, где в ресторане можно поесть краба по 8 тысяч за килограмм, а из окна наблюдать дома-развалюхи и заколоченную больницу.
На днях местные соцсети захлебнулись от гордости: власти Кольского района — как раз того, к которому относится Териберка, — торжественно открыли общественный туалет в городе Кола. На фото глава муниципалитета — бывший начальник колонии строгого режима — моет руки в рукомойнике, установленном в новом сортире. Протестировал.
Чиновники регулярно рапортуют о повышении уровня комфорта местного населения. Не иначе как ради него, например, в этом году собрались ремонтировать крыльцо и фасад здания правительства Мурманской области. За него бюджет заплатит более 111 млн рублей. Всего же в нынешнем году на обеспечение деятельности губернатора Чибиса из казны выложат 1 млрд 330 млн рублей — почти вдвое больше, чем в прошлом.
Что до тех, кому жизнь на столь широкую ногу пока недоступна, их тоже есть, чем утешить: давеча мурманские чиновники рассказали, что Заполярье теперь существует услуга крикотерапии. Жаждущих вывозят в дикие места, вроде полуострова Рыбачий, и там предлагают поорать. Орать нужно трижды. После этого, говорят, отпускает.