Депутат очевидность
В ПАСЕ представлен доклад по Северному Кавказу Франка Швабе: резко критичный по отношению к властям России — но удивительно пустой с точки зрения понимания ситуации
На прошлой неделе в Страсбурге прошла летняя сессия Парламентской Ассамблеи Совета Европы. Российская делегация на ней не присутствовала, поскольку 14 марта ее членство было приостановлено по инициативе самой ПАСЕ: в связи с украинской <спецоперацией>.
В России не было никаких публикаций о летней сессии ПАСЕ, хотя в Страсбурге в эти дни о России говорили много. На ПАСЕ активно обсуждались российская военная операция в Украине и ее катастрофические гуманитарные последствия, трагедия со сбитым в 2014 году рейсом МН17, ответственность за которую ПАСЕ возложила на Россию, а также положение с правами человека в регионах Северного Кавказа.
По последнем пункту выступил депутат от Германии Франк Швабе, который в декабре 2017 года был назначен спецдокладчиком ПАСЕ по Северному Кавказу. Причиной интереса ПАСЕ к этому вопросу стало расследование «Новой газеты» о преследовании геев в Чечне: только поэтому нарушения прав ЛГБТ и женщин в патриархальных мусульманских регионах впервые за всю историю «северокавказских» спецдокладов попали в сферу внимания ПАСЕ.
Прошло пять лет, и европейские парламентарии вернулись к теме нарушения прав в этом регионе.
Как ни странно, несмотря на болезненную реакцию России на эти триггеры, российская делегация ПАСЕ приветствовала назначение Швабе спецдокладчиком, а российские парламентарии в 2019 голу гостеприимно приняли его в Москве и даже организовали Швабе поездку в Чечню.
Такое радушие объяснялось просто. Во-первых, после трехлетнего перерыва российскую делегацию, чьи полномочия в ПАСЕ были ограничены в связи с крымскими событиями, в июне 2017 года полностью восстановили в правах, и российские депутаты вернулись в любимый Страсбург. Во-вторых, Франк Швабе вел себя настолько деликатно со своими российскими коллегами, что у правозащитников зародилось подозрение: а не используют ли российские власти спецдокладчика ПАСЕ в своих пропагандистских целях? Так, Интерфакс (а вслед за ним и другие государственные российские СМИ) назвали господина Швабе «докладчиком ПАСЕ по правам ЛГБТ в Чечне», а вице-спикер Госдумы Петр Толстой заявил со всей твердостью о том, что репрессии против представителей ЛГБТ в Чечне — «вранье», и докладчик убедится в этом, когда «совместно с главой <Чеченской> Республики все эти вопросы обсудит».
Сам Швабе никак не комментировал эти заявления. Его аппарат попытался организовать альтернативную официальной программу поездки в Чечню и обратился к российским правозащитникам с просьбой найти жителей, пострадавших от чеченских силовиков и готовых встретиться с докладчиком во время пребывания его в республике. Но правозащитники сказали, что таких камикадзе больше нет, потому что времена, когда в Чечне простые люди встречались с представителями Совета Европы, давно прошли. Правозащитники отговаривали Швабе от поездки в Чечню и советовали вместо Рамзана Кадырова встретиться с главой Следственного комитета России, сотрудники которого похоронили огромное количество заявлений о преступлениях, совершенных представителями власти в Чечне. Но господин Швабе к совету не прислушался.
Впрочем, поездка в Чечню прошла не совсем так, как, видимо, надеялся Швабе. Кадыров демонстративно с ним не встретился. Швабе пришлось довольствоваться разговором с министром МВД по ЧР Русланом Алхановым, членами Совета по правам человека при главе ЧР и чеченским Уполномоченным по правам человека Нурди Нухажиевым, который прочел спецдокладчику пространную лекцию о вкладе Рамзана Кадырова в защиту прав человека в Чечне и по всему миру и подарил «юбилейный доклад о состоянии дел с правами человека в Чеченской республике» с собственным автографом. Формат официальных встреч был таков, что ни одной болезненной темы Швабе поднять не смог. В общем, спецдокладчик уехал разочарованным, но обещал вернуться.
Правда, уже в Дагестан, Ингушетию и другие регионы Северного Кавказа, которые он тоже, по идее, должен был осветить в своем докладе.
Увы, вторая поездка Швабе в Россию так и не состоялась — по причинам, не зависящим от российской стороны, которая каждый раз давала согласие на его визиты: сначала в мире случилась пандемия, а в феврале 2022 года началась <спецоперация> в Украине.
В итоге именно эта <спецоперация> и определила оценки, которые даны в докладе Швабе.
«Ситуация с правами человека и верховенством закона на Северном Кавказе не улучшилась…, и власти Российской Федерации не выполнили ни одну из рекомендаций <Парламентской> Ассамблеи <Совета Европы>. Гражданское общество преследуется до такой степени, что оно практически перестало функционировать в регионе; ЛГБТ-люди, женщины и девочки, подвергаются крайнему насилию и страху; сохраняется ощущение безнаказанности и растет экстремизм. Бегущие от преследований в Северо-Кавказском регионе не находятся в безопасности нигде в Российской Федерации и даже за рубежом, поскольку чеченские спецслужбы расширили свое присутствие за пределы Российской Федерации…»
К таким выводам пришел в своем докладе Франк Швабе, с этими выводами согласились депутаты ПАСЕ и единогласно проголосовали за резолюцию «Необходимость восстановления прав человека и верховенства права в регионе Северного Кавказа».
В этом смысле доклад Швабе стал, наверное, самым категоричным в истории «северокавказских» докладов ПАСЕ — но одновременно и разочаровывающе поверхностным.
Самый главный недостаток доклада прямо вытекает из дефицита «полевых исследований», проведенных докладчиком. На Северном Кавказе Швабе провел всего один день, и тот — только в Чечне. Вряд ли за это время он смог понять даже этот регион, специфику которого, кстати, можно почувствовать именно на контрасте с соседними республиками. Даже у неофитов, пробывших в Чечне короткое время, при пересечении административных границ республики и въезде в соседние регионы возникает стойкое ощущение вновь обретенной свободы, как если бы они из Северной Кореи попали в Южную.
В условиях пандемии и невозможности поговорить с пострадавшими «на земле» российские правозащитники, как могли, старались помочь Швабе. Они организовали ему возможность онлайн-разговоров с жителями Чечни по всему спектру тем доклада: с жертвами незаконных задержаний и пыток, с родственниками тех, кого по приказу чеченских властей казнили, с геями, которые прошли через «секретные тюрьмы», даже с бывшим полицейским Сулейманом Гезмахмаевым, который подтвердил систематическое применение репрессий сотрудниками полиции и Росгвардии по приказу чеченских властей.
Все эти свидетели рассказывали об уникальных по своей вседозволенности и безнаказанности репрессивных практиках — однако применяющихся все-таки в одной только Чечне. В других регионах Северного Кавказа нет ни культа личности, ни массовых задержаний, ни массовых внесудебных казней, ни массовых чисток по факту принадлежности к ЛГБТ-сообществу. И мазать одной черной краской весь Северный Кавказ все-таки не стоит.
Один из лучших российских экспертов по Северному Кавказу, правозащитник Олег Орлов пытался донести до Швабе эту очень важную мысль: «Говорить просто о Северном Кавказе как о целом не совсем верно. Конечно, есть общие черты, общие факторы, но ситуация в каждой республике своя… В целом, конечно, ситуация с правами человека на Северном Кавказе неблагоприятна, этот регион — один из наименее благоприятных в плане соблюдения прав человека в России.., но все-таки то, что сложилось в Чеченской Республике, отличается <от всех других регионов>…»
Увы, именно этим необоснованным обобщением и грешит доклад, автор которого так и не услышал то, что говорили ему российские правозащитники.
Объективности ради Швабе мог бы сузить свой доклад до самой острой с точки зрения нарушений прав человека ситуации — той, что сложилась в Чечне. Он мог и имел все возможности отдать в докладе больше места для предметной критики политики Европейского союза по отношению к чеченским беженцам и подробнее проанализировать вызывающие случаи тесного сотрудничества МВД Германии, Франции и других стран ЕС с ФСБ РФ по обмену личной и особенно чувствительной информацией о людях, которые бежали от смертельной угрозы, обратились за убежищем, а вместо этого были переданы европейскими силовиками и европейскими судьями в руки российских и чеченских силовиков.
В докладе Швабе, как и в предыдущих «северокавказских» докладах ПАСЕ, упоминается порочная практика Интерпола, который слепо много лет идет на поводу у России и «злоупотребляет системой красных уведомлений (речь идет о ничем необоснованных обвинениях российских граждан в причастности к терроризму, на основании которых Россия вносит их в международный список разыскиваемых и подлежащих депортации лиц — Е.М.)». Но вместо того, чтобы подробно проанализировать эти случаи в докладе (для чего не нужны поездки в России и чему не мешала пандемия), Швабе всего лишь призывает Интерпол «к особой осторожности при проверке запросов на красные уведомления в отношении лиц из Северо-Кавказского региона».
У господина Швабе, наконец, была возможность проанализировать практику решений ЕСПЧ не только с точки зрения неисполнения этих решений российскими властями, но и, например, статистику обращений в ЕСПЧ правозащитников на основании «правила 39». Российские правозащитники использовали такой механизм, когда речь шла о смертельной угрозе для человека, похищенного или задержанного агентами государства. При этом в последние годы все чаще юристы прибегали к этому механизму не только для того, чтобы спасти своих заявителей от чеченских или российских властей, но и для того, чтобы защитить их от произвола европейских силовиков и бюрократов. Так, например, было с Ахметом Сириевым и его матерью. Оба они бежали из Чечни в Германию после того, как брат Ахмета — Магомед Сириев — был похищен сотрудниками СОБРа «Терек» в декабре 2016 года, а затем в январе 2017 года в числе еще 26 жителей Чечни казнен на территории Полка патрульно-постовой службы им. Кадырова. Сам Ахмед Сириев дважды задерживался чеченскими силовиками и уцелел только чудом, сумев бежать из Чечни.
Несмотря на огромное количество информации, подтверждающей рассказ Сириевых, и даже на решение ЕСПЧ по делу 27 казненных, миграционные власти Германии не поверили тому, что им грозит опасность и приняли решение о депортации Сириевых в Россию. Только ценой неимоверных усилий юристов «Правовой инициативы» (признана в России иностранным агентом) депортации удалось избежать. Но в докладе Швабе нет упоминания о случае Ахмеда Сириева, как и об аналогичной ситуации с бывшим чеченским полицейским Сулейманом Гезмахмаевым, который стал непосредственным свидетелем внесудебной казни в Чечне в январе 2017 года, самой массовой в истории Чечни и России, и которому также не поверили немецкие миграционные власти и отказали в статусе беженца.
А ведь это — системная практика европейских стран, которая приводит к грубейшим нарушениям Женевских конвенций и Европейской конвенции по правам человека.
В общем, даже несмотря на пандемию, помешавшую Франку Швабе провести более тщательную полевую работу в России и на Северном Кавказе, у спецдокладчика ПАСЕ было много возможностей сделать свой доклад действительно актуальным и полезным.
Вместо этого он предпочел собрать в одну кучу все более-менее известные случаи нарушений прав журналистов, правозащитников и простых граждан — причем не только на Кавказе, но и в России — чтобы доказать то, что в доказательстве не нуждается. В России действительно плохая ситуация с соблюдением прав человека. Простое перечисление известных кейсов, буквально через запятую, и желание усилить критический эффект подчас ставит докладчика в совсем уж нелепую ситуацию. Доклад Швабе изобилует большим количеством ошибок, как фактических, так и аналитических. Например, целый абзац в своем докладе он посвятил убийству Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой и на основе всего одной газетной статьи 2009-го года сделал вывод, что за этими убийствами стоят не российские ультранационалисты из организации «Борн», а российские спецслужбы. Но у ФСБ своих грехов хватает. Стоит ли в угоду политической ситуации приписывать им то, чего они точно не делали?
Опаснее всего такой подход сказывается на выводах докладчика в главе «Рост эктремизма и риск терроризма» в регионах Северного Кавказа. Франк Швабе очевидно идет на поводу у европейского клише, которое сложилось еще во времена чеченских военных кампаний и в рамках которого репрессии силовиков на Кавказе рассматривались всего лишь как эксцесс борьбы с международным терроризмом. Но сегодня — и этот факт признает сам Швабе — террористическая угроза в этом регионе сведена к минимуму. А уровень репрессий по отношению к населению остается таким же высоким. Так стоит ли продолжать оправдывать эти репрессии борьбой с терроризмом? Швабе мог бы при желании задать в своем докладе новый вектор этой дискуссии — но ограничился ничем не подкрепленным выводом об «усилении активности боевиков на Северном Кавказе».
Ну и последнее. Одной из главных тем этого доклада все-таки должны были стать темы преследования ЛГБТ-сообщества и положение женщин на Кавказе. У докладчика были все возможности и материалы для полноценного анализа причин дискриминации как первой, так и второй категории. Все они прямо связаны с варварской гомофобной и феминоненавистнической политикой федеральных властей. Преследования геев в Чечне, калечащие операции на половых органах девочек и убийства чести, жертвами которых чаще всего становятся именно женщины, — это крайние проявления этой политики, которая в том или ином виде имеет место во всех регионах России, а не только на Северном Кавказе.
В докладе Швабе, к сожалению, нет даже попытки проанализировать крепнущий с 2006 года «традиционализм» российских властей, под флагами которого сегодня не только преследуют чеченских геев, но и ведут <спецоперацию> в Украине.