Лидия Мониава: «Я получаю много хейта из-за помощи беженцам»
Эти люди до 24 февраля ни у кого ничего не просили. Они нормально жили
Я получаю много хейта из-за помощи беженцам. Ладно я, но тут одна беженка, которая получает у нас помощь, зашла в фейсбук, прочитала комментарии и жутко расстроилась, писала мне в слезах, что обвинения так несправедливы. Хочу попробовать ответить на самые частые претензии.
Почему люди из Украины едут в Россию, страну-агрессора?
Они едут не куда-то, а откуда – от бомбежек. Спасаются от смерти. Это люди в травме, стрессе. Как вообще можно их судить за какие-либо их решения? Кто-то едет в Россию, потому что тут у них есть родственники, знакомые, а в Европе они не знают никого. Едут в Россию, потому что знают русский язык, а европейские языки не знают, надеются, что тут будет проще детям в школе, а им с работой. Едут в Россию, потому что из некоторых регионов это единственно возможное направление для выезда, а потом просто уже нет моральных сил продолжать скитания.
Люди, пострадавшие на войне, потерявшие близких, пережившие подвалы, страх, перешагивавшие через трупы по пути от подвала за водой, люди, которые до сих пор вздрагивают и пугаются при звуке лопающегося шарика или салюта – как можно оценивать их выбор сейчас? Это точно такие же беженцы, как в Европе, им также плохо.
Почему я занимаюсь не отправкой людей в Европу, а чайниками для тех, кто в РФ?
У нас большая волонтерская группа. Большая часть волонтеров занимается именно отправкой людей за границу. Запросов на отъезд в 4 раза больше, чем запросов от тех, кто остается тут. Героические координаторы все это организовывают, знают миллион тонкостей, с какими документами через какую границу выпускают, в какой стране как принимают, помогают проработать маршруты, находят ночлег на пути, автопомощь до границы. Мы каждой семье предлагаем помощь в отъезде. Но не настаиваем, потому что я не считаю, что можно на чем-то настаивать в истории с помощью. 95% семей, с которыми работаю я , сейчас в Москве и просят и не хотят никуда ехать. Хотя на днях одна девушка мне написала, что у нее есть квартира в Дубае, она готова на год там поселить беженцев и дать им работу. За 5 минут нашлась желающая семья уехать на такие условия.
Почему беженцы столько всего просят, они обнаглели?
Эти люди до 24 февраля ни у кого ничего не просили. Они нормально жили. У них все было. Работа, вещи, самокаты для детей. Потом началась бомбежка. Они сидели в подвалах без электричества, без интернета, без тепла. Потом в короткое затишье между бомбежками приехали военные и сказали: собирайтесь, у вас 10 минут, дальше мы или вас вывезем, или вы останетесь тут умирать. Они взяли с собой что успели. Многим брать было уже нечего, их дом разбомбили и все вещи сгорели. Или вещи вынесли мародеры. Уехали в чем были.
Кроме бытовых вещей, им еще важно нормально себя чувствовать. Залечить зубы у стоматолога, сделать стрижку у парикмахера, покрасить ногти. Так устроены люди, что с седой головой и без зубов, им очень тяжело жить. Некоторые девушки между красивыми ногтями и обедом выберут ногти. В их понимании это не излишества, а базовые потребности.
Почему беженцы не заработают и сами себе все не купят?
Есть категории беженцев, которые не могут работать. Пенсионеры, люди с тяжелой инвалидностью, мамы с маленькими детьми, люди с психическими расстройствами, спровоцированными войной. Кто хочет работать – не все могут из-за бюрократии. По 3 месяца они оформляют статус пребывания в РФ, который даст им право на работу, и 90% семей, которыми я занимаюсь, еще не получили этот статус. Без статуса они не могут официально устроиться на работу. А значит, не имеют стабильной гарантированной зарплаты. Неофициальная подработка – это нестабильный заработок + очень-очень часто беженцев кидают. Я постоянно слышу эти истории.
Одна беженка сегодня рассказала, что они до войны сделали ремонт в квартире, все у них было. А теперь их квартира уничтожена, их город уничтожен, вся их прежняя жизнь уничтожена. Единственное утешение – она сама осталась жива и здорова. А другая беженка прислала мне письмом: «Я не знаю, кто и как, а лично я бы отдала очень многое чтобы сейчас я была дома. В моем Мариуполе, в моей жизни».