Никаким золотом не отмыть
Впереди, если ехать по главной, — завод. Здесь вообще все дороги ведут к нему. Комбинат — градообразующее предприятие. Источник дохода, который поддерживает в городе жизнь, и источник загрязнения, который десятилетиями ее же отравляет.
Медную руду на территории современного Карабаша нашли еще в первой половине XIX века. Тогда же запустили производство. В 1910 году в поселке построили медеплавильный завод, оснащенный по последнему слову техники. До революции в Карабаше производили примерно треть всего объема меди в Российской империи. Затем переработку наращивали: открывали новые месторождения, увеличивали объемы. Но об экологической нагрузке тогда никто не думал, отходы производства сваливали прямо в городе. Лишь в 70-е годы начались попытки защитить окружающую среду от вредного воздействия завода. Именно тогда на «Карабашмеди» поставили первые системы фильтрации выбросов, которые, впрочем, не дали особого эффекта.
«Чистым воздухом сыт не будешь»
Вдоль дорог в вазонах растут петуньи. Вокруг нового молла с лаконичным названием «Медь» гуляют люди. На месте старого рынка строят современные многоквартирные дома. Из-под асфальта бьют струи «сухого» фонтана, дети их ловят. Кто-то уже снял намокшую футболку и бегает в одних шортах — жарко. Рядом на новой игровой площадке женщины в рабочих халатах и косынках отмывают скамейки от неприличных надписей. Так они делают каждый день, чтобы поддерживать чистоту.
— Лучший город у нас, посмотрите, какой чистый, все построили. Даже убирать приятно, чтобы только все это сохранить. Асфальт даже новый положили. Сейчас просто красота, это все за последние пару лет, — говорит одна из женщин в ответ на вопрос про обстановку в городе. Карабаш она хвалит, но представляться тоже отказывается, «мало ли что».
Как только отходишь от центральной площади во дворы, лоска становится меньше. Новостройки соседствуют с покосившимися сараями и строительным мусором.
У подъезда на деревянной лавке сидят три старушки, отдыхают в тени сиреневого куста. Все в пестрых домашних халатах. Вокруг заросли высокой, по пояс, травы.
— Стало лучше жить в Карабаше? — спрашиваю я.
— Ну а ты сама-то посмотри. Видишь же, вот зелень во дворе. Кусты, трава, — отвечает одна женщина.
— А что, это редкость какая-то?
— Конечно, раньше-то все голое было. Вечная осень стояла в городе. Всегда все желтое, растения пожухлые. Газоны черные — пустые. Как только выброс был посильнее с завода — сразу же и остатки травы сгорали, буквально за сутки. Да и дышать невозможно было.
— На улицах задыхались?
— Да, конечно, особенно если ветер был в сторону города.
Запах тухлых яиц невозможный стоял. Кашляли все постоянно, во рту невкусно было. Плевались. Да этот дым, его же видно было. Такой зеленоватый оттенок у него был. По три выброса в неделю,
— рассказывает женщина, сидящая на лавке справа.
— В конце 80-х хуже всего было. Невозможно было до проходной без маски дойти, да и по городу… Многие тогда уехали. А потом еще и завод встал, — вспоминает третья.
Производство в Карабаше остановили в 1991 году приказом министра металлургии СССР. К тому моменту спрос на черновую медь [прим.: Неоднородный полуфабрикат меди, со значительным содержанием примесей] которую производил завод, резко снизился, объемы производства упали. Людей отправляли в отпуска без содержания. Многие в то время работали на предприятии, и в городе начались сложные времена.
— Зато тогда дышать, наверное, было легче, — говорю я.
— Чистым воздухом-то сыт не будешь, — отвечает самая высокая и крепкая из пенсионерок. — Людям работать было негде, кушать нечего. Да и не так все тут страшно. Это что, теперь в России все производства закрывать? Не только у нас же вредное. Везде, в каждом городе отвалы эти черные есть.
Карабашский медеплавильный комбинат простоял без движения восемь лет. В 1998 году было организовано новое акционерное общество «Карабашмедь». «Когда я приехал, было такое ощущение, что буквально неделю назад закончилась война. Была полная разруха, завода практически не было, в металлургическом цехе всего двое рабочих. Прямо в цехе большая гора шлака, все было завалено, грязно — вот такой ужас был», — вспоминал глава «Русской медной компании» Игорь Алтушкин в короткометражном фильме «Карабаш. Медный век».
Частью РМК [прим.: «Русская медная компания» была основана в 2004 году и является одним из трех крупнейших производителей меди в России. В состав группы входит более сорока предприятий и компаний разной специализации в Челябинской, Свердловской, Оренбургской, Новгородской областях и в Хабаровском крае, а также в Казахстане, в Актюбинской области. Основной владелец — миллиардер Игорь Алтушкин. В 2022 году он занял 48 позицию рейтинга Forbes] предприятие стало в 2004 году. Тогда же началось переоборудование завода. За четырнадцать лет, по данным на официальном сайте «Карабашмеди», бизнес вложил в модернизацию больше 20 млрд рублей. На производстве провели реконструкцию химико-металлургического комплекса: установили «мощные системы фильтрации», заменили устаревшие шахтные печи на современные и построили второй сернокислотный цех [прим.: Замыкает технологический цикл металлургического производства. Его назначение — утилизация серосодержащих отходящих газов металлургического цеха и их обезвреживание перед выбросом в атмосферу]. Также на предприятии ввели замкнутый цикл оборота воды [прим.: Система промышленного водоснабжения и водоотведения с многократным использованием воды в одном и том же производственном цикле, без сброса сточных и других вод в природные водоемы] и начали использовать талые и ливневые воды.
— Да сейчас все просто замечательно, вы за угол выйдете, посмотрите на главную площадь — там же не так давно болото напротив администрации было, лягушки квакали. А сейчас и бассейн, и торговый центр. Клумбы видели какие красивые?
— Клумбы — это хорошо, а дышится как? — не отстаю я от пенсионерок.
— Намного лучше. Особенно в последние годы, после того как РМК занялись управлением заводом.
— И что, выбросов нет?
— Ну, иногда только бывают. Чувствуется что-то, но не так сильно.
Захожу в еще один двор. Слышно, как поют птицы. В самом центре разбит небольшой садик. Тут же маленькой лопаткой что-то копает пенсионерка. Она с гордостью рассказывает, что уже несколько лет ухаживает за цветами и кустарниками. Вот, принесла старые покрышки, чтобы оформить клумбы. А зовут ее Роза Шестакова.
— У меня тут восемь кустов лилий. Это они только начинают цвести, когда подымутся, очень красиво будет. Тут синим зацветет. Раньше мы в доме жили, там огород у меня был, вообще все в цветах, я очень их люблю. Но потом завод выкупил его под снос, я на эти деньги взяла квартиру и третий год ухаживаю теперь здесь, — рассказывает Роза.
Ей 86 лет. В шестьдесят лет переехала в Карабаш с Сахалина «вслед за дочерью, чтобы не расставаться», когда та вышла замуж. Приехав, ужаснулась: «Думала, ой, доча, ну куде же ты меня завела? Переживала, зачем черт меня принес в Карабаш, что за помойка! Завод тогда стоял, работы не было. Пенсию могли не выплачивать по несколько месяцев. Пешком ходили с другого конца города на рынок, потому что и автобуса не дождешься, и шести копеек на проезд часто не было».
Но семья Розы держала свой огород — за счет него и жила.
— Там выращивали много чего: огурцы, помидоры, баклажаны даже с мужем смогла собрать. Это пока завод стоял. А потом его запустили и стал сгорать урожай.
— Уже второй раз мне говорят, что сгорают растения. Это что значит?
— После выбросов листья желтели и опадали, урожай сох. Уже ни цвета, ни плодов, ничего не было после. Бывало, что яблоня в цвету стоит, а на следующий день все. Так было несколько раз, но завод каждый раз все компенсировал [прим.: В 2004 году «Карабашмедь» выплатила 547 местным жителям компенсации за потерю урожая, который был уничтожен в результате выброса сернистого ангидрида. Общий размер компенсаций составил 2,5 млн рублей.В 2010 году после жалоб жителей на гибель растений на приусадебных участках Росприроднадзор провел проверку «Карабашмеди». Было установлено, что в выбросах предприятия в 2 раза превышено содержание диоксида серы и в 6,4 раза — мышьяка и неорганических соединений. Администрация «Карабашмеди» обязалась выплатить 30 жителям города компенсации за погибшие растения. Размер компенсаций назван не был].
— Вы же видели, как растения реагируют. Не думали, что с вашим организмом происходит?
— Ну а какая уже разница? Приехал — не уедешь. Куда вернуться, где деньги брать? У меня дочь ходила ягоды собирала, продавала…
— А когда увидели отвалы первый раз, удивились?
— Они мне не мешали, по правде говоря. Навалено и навалено.
Роза тоже говорит, что в последние три года дышать стало легче. И цветник ни разу не пострадал. Поэтому теперь в Карабаше ей нравится. Говорит, и площадь красивая есть, и новая набережная, где она гуляет с собакой.
«Губы-то намазали, а че толку»
Бывший работник завода Олег — он просит не называть своего имени, опасаясь «преследований», приходит на встречу с банкой энергетика в руках. Заявляет, что в центре города беседовать «небезопасно», и предлагает переместиться в машину: он покажет все «самое лучшее», что есть в Карабаше.
— Вот это Лысая гора и Золотая гора, — начинает он «экскурсию». — Во времена царя Гороха здесь реально был лес. Но все тупо съело кислотой, которая вылетает из этой трубы. Раньше здесь вообще был ад. Сейчас они приспособились и раскочегаривают печи только ночью. И если ветра нет, то смог дикий стоит в городе, дышать просто невозможно. Притащили сюда какую-то новую китайскую печку «Ансмелт [прим.: Речь, вероятно, о печи «Ausmelt», установленной на предприятии еще в 2007 году. Как тогда заявлял управляющий директор компании «Ausmelt», печь позволит увеличить производство меди, не оказывая негативного влияния на экологическую ситуацию в городе]» или как там она называется, подключили оборудование, все по уму. Поставили эти фильтры… Но они у них перестали работать. И их убрали.
— А вы откуда знаете, что убрали?
— Девушка моя хорошая, ну у меня же родственники работают на предприятии, я тоже работал, папа у меня заслуженный на заводе. Я все это знаю, как положено, — он покашливает, отхлебывает из банки и замечает: — Вам бы с заведующими детскими садами поговорить, сколько у них дети гуляют летом или зимой.
— При чем тут детские сады?
— Есть в городе терминология, НМУ — неблагоприятные метеоусловия. Это когда ветра нет, а в городе стоит дикий газ, дышать нечем и детей не выводят на прогулки.
Режим неблагоприятных метеоусловий [прим.: Метеорологические условия, способствующие накоплению вредных (загрязняющих) веществ в приземном слое атмосферного воздуха] объявляет Челябинский центр по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды. Мы запросили в Центре данные за последние несколько лет, однако на момент выхода публикации ответа не получили. Впрочем, эти сведения можно найти и в других источниках, например, на сайте регионального оператора по обращению с ТБО. Согласно размещенной там информации, в августе режим НМУ объявляли дважды: с 4-го по 11-е и с 23-го по 25-е. Причем во второй раз его продлили больше, чем на неделю — до 2 сентября. Все это были НМУ I степени [прим.: НМУ могут быть I, II и III степени.Степени устанавливаются в зависимости от уровня разового максимального превышения предельно допустимых концентраций вредных веществ в воздухе. При превышении в один раз — первая степень, при превышении в три — вторая, при превышении в пять и более раз — третья]. Чтобы снижать неблагоприятное воздействие, предприятия в такие периоды должны сокращать выбросы. Карабашский завод о принятых мерах отчитывается на сайте — вот, например, документ за июнь. Помимо прочего, в нем говорится, что специалисты проводили лабораторные исследования качества воздуха. Превышения предельно-допустимых концентраций вредных веществ не обнаружили.
Мы подъезжаем к набережной городского пруда — еще одной новой гордости местных жителей. Ее открыли после ремонта, на воде установлен фонтан, вдоль берега растут березы. Плитка положена недавно, где-то еще не до конца. Идем мимо отреставрированного мемориала славы участникам Великой Отечественной войны. Слева — зеленая и пышная растительность и вполне жилой вид города. Справа — завод, трубы и пустынный пейзаж. В воде — куски шифера, ботинок, арматура и прочий городской мусор.
В горле начинает першить — читала на форумах, что так может быть. Или мне только кажется?
— Вот, смотрите, набережную запендюрили, — продолжает Олег. — Вы представляете, сто лет карабашскому пруду, его вырыли под нужды завода и все это время сюда воду с производства спускали. Этой зимой экскаваторы загнали чистить. Сколько денег влупили, вы не представляете, из Тюмени вахтовики приезжали. Не почистили толком пруд, отмыли только бабки, — убежден собеседник. — На речку давай посмотрим, езжай, езжай, я все покажу. Эко-активистов тут конкретно всех купили…