«А потом и нас не будет»

Ранним утром пчелиная пасека похожа на аэродром. Перед тем, как отправиться за нектаром, рабочая пчела разминает крылья. Улей гудит, как взлетающий самолет. Все ждут разведчиков, которые ушли пораньше в поисках самых медоносных полян. После того, как они вернутся и «спляшут» координаты на летной доске, рой дружно поднимется и унесется от родного дома за пять-семь километров.

Но вернутся не все.

Год за годом в большинстве регионов России фиксируют массовую гибель пчел. И это тревожный сигнал не только для владельцев пасек. Ценой своей жизнь пчела сообщает всем нам, что там, в полях, есть что-то страшное. И возможно, оно уже в вашей тарелке.

«Кедр.медиа» рассказывает о нарастающем по всей стране конфликте между пчеловодами и аграриями и о том, как массовому убийству пчел потворствует закон.

Списки погибших

Домохозяйка из Казани Ляля Шакирова уже привыкла к этим тревожным звонкам. Телефон поднимает ее рано утром и не дает уснуть до глубокой ночи. Почти за каждым звонком — слезы и отчаянье пчеловодов, посвятивших пасеке всю свою жизнь.

— Тяжелее всего говорить с пожилыми, — девушка сжимает мобильник до красных пальцев. — Недавно одна бабушка плакала, что сердце у нее слишком слабое и она просто не сможет собрать погибших пчел на анализ, а потом еще и судиться с агрохолдингом. Таким нужна уже не юридическая, а медицинская помощь.

Про войну, которая много лет идет между пчеловодами и фермерами, Ляля Шакирова узнала 22 июня 2021 года. В то утро ее родители, живущие в деревне Шека, в 100 километрах от Казани, потеряли всю свою пасеку. 32 улья погибли сразу после того, как местная агрофирма обработала ядохимикатами окрестные поля.

— Мы вызвали комиссию Россельхознадзора, в обязанности которой входит фиксация массовых отравлений. Но она обвинила нас в том, что пчелы на нашей пасеке больные, поэтому сами мрут, — вспоминает с горькой усмешкой отец девушки Нурулла Закиров. — Стали вынимать магазины из ульев, чтобы взять мед на анализ, а они тяжелые от меда! Их только вдвоем можно было поднять. Больные пчелы столько меда собрать никогда не смогли бы.

Пчеловод ходил к директору агрофирмы в надежде решить дело миром, однако тот его даже не принял. Чтобы не раздувать скандал, агроном предложил несколько мешков фуража [прим.: Растительный корм, предназначенный для питания животных] в качестве отступных. Для Нуруллы Закирова, который за одно утро потерял тонну меда и результат 20-летней работы, это выглядело как оскорбление.

Ляля Шакирова пыталась судиться, но из-за отсутствия юридического опыта это обернулось для ее семьи убытками в 30 тысяч рублей.

— Никаких мер в отношении агрохолдинга предпринято не было, а на следующий год история повторилась. День в день, 22 июня, у нас снова погибли пчелы, — говорит девушка. — После этого местная газета сравнила агрофирму с фашистами, у которых вошло в привычку нападать на наши земли именно в этот день.

Прошлогодний опыт помог Шакировой правильно распределить затраты и собрать доказательства подмора пчел. Экспертиза обнаружила в погибших насекомых те же пестициды, которыми агрофирма обрабатывала свои поля. Сейчас Ляля вместе с оценщиками подсчитывает причиненный ущерб и готовит иск в суд.

Кроме того, она делится своим опытом с другими пострадавшими: все лето дежурила на горячей линии региональной общественной организации «Пчеловоды Татарстана» — объясняла другим, как вызвать комиссию Россельхознадзора, правильно составить акт и отобрать пробы для анализов.

— Самое главное — найти связь между погибшей пчелой и растениями с обработанного поля, — поясняет Шакирова. — К сожалению, комиссия часто запугивает пчеловодов тем, что анализы будут стоить 30–40 тысяч рублей, а для деревенского человека это страшные цифры. Поэтому многие сдаются уже на этом этапе, позволяя аграриям избегать ответственности за массовые потравы.

Своим жужжанием пчела может рассказать о самочувствии. То же самое делает и пчелиный улей. По характеру звука можно определить, когда пчелы голодают или мерзнут, собираются покинуть улей и так далее.

Пчелами можно управлять акустически: например, выманить из улья, чтобы обработать его ядом от паразитов.

По подсчетам общественной организации «Пчеловоды Татарстана», в 2022 году в республике погибло больше пяти тысяч пчелосемей (ульев). Однако из-за неверия в справедливость многие пчеловоды отказываются бороться за свои права, из-за чего до республиканского Минсельхоза реальная цифра погибших пчел просто не доходит, и официальная статистика выглядит не так плохо.

Такая же ситуация — в большинстве регионов России. О том, что на поля бесконтрольно льют яд, люди узнают только после того, как начинают заниматься пчеловодством. Между тем массовая гибель пчел — тревожный звонок не только для владельцев пасек. Эта проблема касается каждого жителя страны. И вот почему.

Сигналы тревоги

Доктор биологических наук Елена Салтыкова изучает пчел почти 40 лет. По ее словам, это самый чувствительный индикатор процессов, происходящих в природе.

— Они первыми реагируют на превышение ядовитых веществ в растениях, которые впоследствии попадают на наш стол, — поясняет ученая. — Для человека эти ядохимикаты представляют такую же смертельную опасность, как и для пчелы.

Разница только в том, что пчелу такая доза убивает сразу, а у людей откладывается в организме, выливаясь затем в онкологические и другие опасные заболевания.

Уфимский исследовательский центр Российской академии наук, где работает Елена Салтыкова, фиксирует всплеск гибели пчел с 2017 года. Ученые связывают его с увеличением посевов рапса — сельскохозяйственной культуры, из масла которой производится биотопливо.