«Возможно, кому-то нужна наша земля»

Жители Тульской области, одними из первых пережившие атаки беспилотников, два месяца осмысляли войну, ворвавшуюся в их дома. И пришли к неожиданным выводам

«Я была дома, ничего не предвещало беды, сидела спокойно. Потом слышу какой-то гул, похожий на звук самолета, он начал нарастать с такой силой, как будто вот прямо возле дома сейчас он приземлится. Потом — резкий хлопок, толчок. Увидела будто фонтан из земли и камней, потом уже поняла, что это глина разлетелась от взрыва, — взволнованно рассказывает мне Татьяна, жительница небольшого города Киреевск в Тульской области о том дне, когда беспилотник упал на ее улицу. — Сначала было такое шоковое состояние. Ударная волна прошла через наш подвал в доме. Дети бились чуть ли не в истерике, я их успокоила и пошла смотреть, что произошло вообще. Вышла и увидела только разрушенные дома: где крыши [сорваны], у кого окна выбиты, у кого наличники сломаны. Потом уже народ повалил через оторванный забор, и все увидели воронку. Ну, все всё поняли сразу. Посмотрели на пятиэтажку, метров за 500 она от нас, — а там все окна выбиты ударной волной. Ну а потом уже тут сирены загудели, приехали люди, и всё оцепили».

Взрыв в Киреевске, находящемся в 40 минутах езды от Тулы, прогремел 26 марта, в выходной день. В воздухе взорвался украинский беспилотник «Стриж», его осколки разлетелись по улицам. Куда летел «Стриж», до сих пор неясно: тульская ПВО сбила его над частными домами, стоящими почти в самом центре города, на улице Дорожников. Сегодня, когда чуть не каждую неделю беспилотники взрываются уже и на улицах Москвы, у многих россиян появилась возможность под новым углом посмотреть на «СВО» и осмыслить происходящее. У жителей Киреевска на это осмысление было два месяца. Корреспондентка «Новой газеты Европа» отправилась в маленький городок в Тульской области, чтобы узнать, к каким выводам пришли за это время его жители и как изменилась их жизнь.

«Наконец-то нам сделали дорогу»

В эпицентре взрыва оказались дома №29 и №31 по улице Дорожников. «В кратчайшие сроки необходимо провести обследование поврежденных жилых помещений и определить целесообразность и возможность восстановления домов», — заявил губернатор Дюмин, и в тот же день в Киреевск отправились сотрудники Минобороны и Следственного комитета, которые опрашивали местных жителей.

В доме №31 жила семья Гавриковых. Когда произошел взрыв, Павел Гавриков и его 17-летняя девушка были дома. Оба получили черепно-мозговые травмы и множественные порезы от стекол.

Когда я приезжаю в Киреевск спустя несколько недель после взрыва, этот дом так и стоит: с разрушенными стенами, выбитыми окнами и помятой крышей.

Правда, от любопытных его закрыли забором, за который не так просто заглянуть.

В соседнем с ними доме №29 жила пожилая пара Ярмоновых — Анатолий и Нина. Их деревянный дом почти полностью сложился, а на месте огорода образовалась воронка. Как рассказывают соседи, на Дорожников у пенсионеров находилась дача и их в тот момент там не было, поэтому от взрыва они не пострадали.

Еще в прошлом году в Тульской области после введения «режима повышенной готовности» по распоряжению Владимира Путина создали оперативный штаб, который возглавил губернатор Дюмин. По его задумке, штаб должен отвечать за безопасность в регионе — но беспилотники так и продолжали прилетать, а местное руководство не предпринимало каких-либо заметных защитных мер. Губернатор же не устает повторять, что «оперативная обстановка в регионе стабильная и находится на постоянном контроле».

Тем не менее, на взрыв в Киреевске местная администрация отреагировала быстро: уже через несколько недель ничего в городе не напоминает об украинском беспилотнике. «[Пострадавшим] денежные сертификаты выдали, практически все — на приобретение нового жилья, кроме одного дома, где сейчас как раз ремонтом занимаются. После этого нам наконец-то делают дорогу. У нас тут вообще не было никогда дороги, а вот после этого случая ее начали делать», — рассказывает Татьяна.

Дом Татьяны тоже находится на улице Дорожников, недалеко от места, куда упал «Стриж», но он почти не пострадал: взрывная волна сорвала только навес с беседки около него.

Когда я приехала в Киреевск, ни Гавриковых, ни Ярмоновых в обрушившихся домах не было. Меньше чем через неделю со дня взрыва обе семьи получили денежные сертификаты на покупку жилья, о чем отчиталась местная общественно-политическая газета «Маяк». Позже Гавриковы, правда, заявили, что им выплатили почти в два раза меньше стоимости разрушенного дома. Как рассказал Павел, его семья собиралась продавать дом, и перед продажей его оценили в 9 миллионов рублей, но данные не были задокументированы: «Приходится искать чеки абсолютно на всё. Самое обидное, что не можем найти на крышу, а ведь она нам обошлась очень дорого. Бассейн, теплицы… Приходится доказывать каждую постройку, каждую вещь».

Со мной Павел разговаривать о пережитой потере не захотел.

В заметке «Маяка» о вручении сертификатов семье Ярмоновых говорится, что они вырастили и воспитали двоих сыновей, один из которых сейчас служит в 106-й дивизии ВДВ и участвует в «спецоперации» с самого ее начала. Как сказали журналистам сами пострадавшие пенсионеры, они «больше волнуются не за свой разрушенный дом, а за сына, который сейчас защищает рубежи нашей страны». К заметке приложена и фотография из Киреевской администрации, на ней та самая пожилая пара Ярмоновых — седой сутулящийся мужчина и невысокая женщина.

Мне удалось найти страничку в социальной сети и телефон Нины Ярмоновой. Я позвонила, чтобы узнать побольше о том, как сейчас живет их семья. Женщина подняла трубку, но разговаривать со мной отказалась.

Тогда про сына Ярмоновых, который ушел на войну, я расспросила их соседей. Татьяна, которая живет недалеко от дома пострадавшей семьи, говорит, что в последнее время видела здесь только самих пенсионеров, хотя раньше сыновья часто приезжали к ним. Впрочем, такая ситуация в Киреевске, видимо, не у одних Ярмоновых. «Я не то чтобы отрицательно отношусь к СВО… — говорит мне Татьяна. — Ну, мне не очень это всё нравится. У знакомых забрали многих молодых ребят. Я приезжала к папе на кладбище и видела, что там уже двое ребят похоронены: один — двухтысячного года, другой — семьдесят девятого. Два брата. Это не очень хорошо, думаю».

Батальон «Левша» и мобилизованный город

Киреевск стоит на небольшом холме в очень живописном районе — рядом и большие поля, и реки, и озера. Среди частных домов с огородами торчат три одинаковые «хрущевки» на улице Горняков — это самые высокие дома в городе, которые и пострадали от взрыва.

По дороге из Тулы в Киреевск попадается много кладбищ и вывесок ритуальных агентств — похоронный бизнес, похоже, тут градообразующий. Где-то на полпути нам встречается микроавтобус, в котором продаются флаги: тут и российский флаг, и флаг СССР, и Z-символика, и знамена советской армии. Как рассказывает мне Кристина, выросшая в Киреевске, молодежь оттуда в основном уезжает в Тулу, но «когда появляются дети, то люди возвращаются обратно», чтобы «жить тут с семьей».

Центр Киреевска — небольшая площадь, на которой привычно притулились местный ДК и памятник Ленину. В ДК есть кинотеатр и различные кружки для школьников. На площади перед ним прогуливаются мамы с маленькими детьми, отдыхают на лавочках пенсионеры. В день, когда я приехала в город, тут же на площади играли в мяч несколько мальчиков, которым на вид было не больше 12 лет. Один из них во время игры как бы в шутку кричал «За Донбасс!» — и эти восклицания были почти единственным, что напоминало о продолжающейся «спецоперации», которая принесла в город разрушения.

«После падения дрона первые сутки был ажиотаж на заправках, была легкая паника, — рассказывает мне Иван, сотрудник небольшой кофейни рядом с центром города. — Не то чтобы люди носились, сходили с ума, но когда я заехал на заправку, то увидел там очень много машин. Я объехал три заправки, везде было много народу, поэтому плюнул на всё это и подумал, что заправлюсь как-нибудь потом. Больше я ничего особенного не замечал. Какое-то время люди обсуждали, что это было, что дрон летел до Тулы и не долетел, но сейчас обстановка достаточно спокойная. Люди живут, ходят на работу».

На небольшом, окруженном колючей проволокой кирпичном здании напротив киреевского МФЦ прикреплена табличка с надписью: «Укрытие». Это — местный спецприемник. Раньше тут висели фотографии разыскиваемых людей, но сейчас осталась только надпись: «Разыскиваются».

В самом здании МФЦ располагается пункт помощи российским военным из 106 дивизии ВДВ, где служит большинство мужчин, мобилизованных из Киреевского района. Внутри — множество объявлений о записи на контрактную службу в российской армии и сине-зеленый флаг «За ВДВ». Ну а снаружи ничего не указывает на то, где именно находится пункт помощи военным. Чтобы найти этот пункт, нужно позвонить по личным номерам волонтеров фонда «Батальон “Левша”».

Я позвонила, и меня встретила Евгения — молодая девушка, которая руководит фондом. Она рассказала, что они собирают не только продукты, но и покупают тепловизоры и рации воюющим в Украине десантникам. «Нужно много помощи. На тепловизоры и рации мы собираем деньги и покупаем сами, один тепловизор стоит около 60 тысяч рублей — и это самый дешевый», — буднично сообщила она мне, словно закупка тепловизоров для воюющих земляков — дело, которому ее учили с детсада.

Муж Евгении сам сейчас находится в Украине — он был мобилизован осенью прошлого года. Организацию «Батальон “Левша”» она создала не так давно, только в апреле. Именно тогда, рассказывает она, появилось желание помогать: мобилизация затронула многие киреевские семьи.

«У многих с работы коллег забрали, у многих — и мужей, и братьев мобилизовали. Вот у моих знакомых тоже мужей забрали», — вздыхает Татьяна.

«Одного из моих одногруппников мобилизовали. Я сильно за него переживаю, мы с ним недавно созванивались. И из наших посетителей кофейни тоже есть те, кто сейчас на СВО», — подтверждает Иван, работающий в кофейне. О фонде «Батальон “Левша”», который поддерживает мобилизованных, он не знает, но говорит, что всё равно старается помогать киреевцам, которые «на СВО». «У предпринимателей есть общий чат, и там иногда появляются просьбы о помощи семьям мобилизованных, — продолжает он. — Полгода назад, когда это всё (мобилизация. — Прим. ред.) началось, просили помочь в доставке продуктов, когда только забрали мужа, а жена с ребенком осталась. Они физически не могли выполнять некоторую работу, которую выполнял муж».

Когда я спросила Ивана о его отношении к боевым действиям в Украине, он поначалу запнулся: «Я не за…» Но вскоре всё-таки собрался: «Нет, я, наверное, за специальную военную операцию, — он стал говорить увереннее. — Я ее поддерживаю. Я поддерживаю нашего президента и его решения. У моего двоюродного брата жена из Донецкой республики, и когда она мне рассказывала, как они прятались в подвале дома, потому что упала мина, мне стало их жаль. Поэтому я за специальную военную операцию». Тут Иван немного помолчал и продолжил: «Но я не могу сказать, стоило ли России вообще вписываться в конфликт, когда это всё было только на Украине. Наверное, стоило, потому что там русскоговорящие, русские люди. Я не думаю, что они сделали что-то плохое, чтобы по мирным жителям так прилетало. Сейчас тоже прилетает по мирным жителям Украины… Но, наверное, это всё продолжаться дальше уже не должно было».

Недалеко от центра находится автовокзал, с которого отправляются автобусы в Тулу и другие города области. Рядом с ним — мемориальный сквер, на аллее которого стоят таблички с именами погибших во время Великой Отечественной войны киреевцев. В центре парка стоит большой цементный бюст солдата, а рядом с ним — вечный огонь. Сквер посвящен той старой, давно оконченной войне, а единственное, что напоминает здесь о нынешней «спецоперации», — частный ПАЗик с наклейкой во всю длину: «Наши герои Z». Он возит местных в близкие к Киреевску города — Щекино, Новомосковск. Почти в каждой проезжающей мимо машине можно увидеть георгиевскую ленточку — водители крепят их на зеркало заднего вида внутри салона, а вот символика проходящей сейчас «спецоперации» встречается редко. Наклейки с буквой Z есть только на этом автобусе и машинах Росгвардии.

В день, когда я приехала в Киреевск, около памятника школьница и ее мама пытались записать на видео, как девочка читает стихотворение о Великой Отечественной войне для школьного конкурса. На груди девочки тоже была прикреплена георгиевская лента, на голове красовалась военная пилотка, а волосы были заплетены в две косички с белыми бантиками. Мама, пытаясь сделать запись всё лучше, заставляла девочку читать стихотворение у вечного огня снова и снова, пока та не замерзла.

Во время последнего такого дубля к памятнику пришли выгуливать собаку сотрудники местного газобеспечения: они стали ходить по скверу кругами, обсуждая происходящее в Украине. «Ну я говорю тебе, у них вся нация такая!» — вдруг громко воскликнул один из них, встав рядом с записывающей дочку мамой. Стоя рядом с памятником, они продолжили обсуждать войну, из-за чего мама девочки не выдержала: «Вы нормальные? Вы что, не видите, что мы тут записываем? Совсем уже обалдели!» Мужчины не стали с ней спорить, а только внимательно посмотрели на нее и девочку и молча ушли.

«Это была репетиция»

«Понимаете, у нас же город небольшой. Я бы даже никогда не подумала, что в нашем городе может такое произойти. У всех просто шок. Непонятно, как это вообще до нас долетело и приземлилось тут. Никогда у нас такого не было, всегда было всё спокойно», — эмоционально рассказывает мне о падении беспилотника Ксения, жительница одной из пятиэтажек, пострадавших от взрыва.

Несмотря на реальные разрушения, несмотря на видео, записанные сразу же после падения беспилотника, свидетельства жителей пострадавшей улицы и даже оставшиеся обломки, не все киреевцы верят, что в марте тут взорвался украинский дрон. Местная активистка из Киреевского района Наталья считает, что «все эти взрывы смоделированы на месте», предполагая, что дронов не было вообще.

«Возможно, кому-то нужна эта земля. Решили освободить таким способом, под шумок. Это мое мнение, — говорит она мне. — Но люди все запуганы. Возможно, никто не захочет выносить сор из избы, все боятся. Хотя, если не придать огласке, то, возможно, всех так и выселят…»

Она рассказывает, что того же мнения придерживаются и другие активисты из этого района. Один из них считает, что кому-то — возможно, властям или строительным компаниям, — «нужна была земля, [на которой стоят] дома стоимостью 5–6 миллионов, [жителям этих домов] губернатор выдал ключи от однушки, а семья [состоит из] пяти человек».

Когда я спросила Наталью о взрыве другого беспилотника, упавшего в начале марта в Киреевском районе, но уже около поселка Березовский, она объяснила это так же: заговором, а не нападением со стороны Украины.

«Это, думаю, была репетиция, проверяли силу взрыва и его последствия. Задачей было напугать, разрушить, но без смертей», — сказала мне активистка.

На любые мои вопросы о взрывах Наталья отвечала, что всё происходящее — это план: то ли тех, кто хочет заработать побольше денег, то ли властей, которые хотят всех напугать. Ей, как и некоторым другим киреевцам, объяснение произошедшего через чье-то желание получить выгоду от сноса зданий казалось более разумным, чем очевидное: война, якобы идущая где-то далеко, пришла к ним в город.

Татьяна, которая живет на улице Дорожников, услышав об этих версиях от меня, рассмеялась. «Обломки [беспилотника] были, — стала объяснять она. — Даже если бы кто-то хотел освободить участки под застройку, как они это сделают, если земля всё равно остается в собственности у людей? Я считаю, что это неправда. Это же не первый случай. Тут же недалеко Щекино и Советская ГЭС, скорее всего, целились куда-то туда. Думаю, [военные] сбили его и не знали, куда он упадет. Наверное, они думали, что если он упадет в частный сектор, то они отделаются меньшими жертвами».

Хотя дом Татьяны и не пострадал из-за взрыва «Стрижа», она до сих пор не может забыть это: «Когда я слышу гул самолетов, становится не по себе, как-то страшновато. Смотришь уже, где чего там. Страх есть всё равно. И как бы не знаю: говорят, в одну воронку снаряд дважды не бьет, но кто знает…»