Фиктивный палач, или Драма без единой капли крови

Полит.ру и телеграм-канал Государственного архива Российской Федерации «Документальное прошлое: ГА РФ» продолжают совместный проект «Документ недели». Сегодня — история о том, как Кубань перед революцией поставила рекорд по количеству приведенных в исполнение смертных приговоров.

ГА РФ. Ф. 270. Оп. 1. Д. 119. Л. 74, 75.(нажмите на изображение, чтобы приблизить)

Среди собрания совершенно секретной переписки товарища (заместителя) министра внутренних дел и командующего Отдельным корпусом жандармов Владимира Джунковского (он исполнял эту должность с 1911 по 1915 год) имеется служебный документ, касающийся небольшой заметки, вышедшей 22 марта 1915 года в газете «Новое время».

Эта заметка была опубликована в разделе, где печатались разные провинциальные новости, и, вероятно, редакция не посчитала описанную там информацию достаточно сенсационной. При том что, кажется, речь в ней шла о почти небывалом в мире (да что там в мире — в России) случае служебного обогащения. Заметка вовсе не о коррупции, поскольку ее герой, служивший в канцелярии начальника Кубанской области чиновник Устичев, не получал взятки от заинтересованных лиц и не принимал решения, от которых могли бы сильно пострадать интересы общества. Можно даже сказать, что от его действий прямо не пострадала ни одна живая душа. Хотя с технической точки зрения Устичев избрал для этого самый невероятный способ. Он обогащался на смертных приговорах.

ГА РФ. Ф. 270. Оп. 1. Д. 119. Л. 74, 75.(нажмите на изображение, чтобы приблизить)

Как следует из заметки, к сожалению, не приводящей технических подробностей, с 1910 года Устичев начал массово фабриковать копии смертных приговоров, якобы вынесенных военно-окружным судом (такие суды, рассматривавшие дела, в которых фигурировали военнослужащие, а также судившие «преступления против государственного порядка и общественного спокойствия», приговаривали к смертной казни гораздо чаще гражданских судов). При этом дел, завершавшихся столь суровым решением, в действительности никогда не существовало — их также изобретал чиновник Устичев. Далее, подделав необходимые подписи, он представлял их в финансовые ведомства, чтобы получить деньги, необходимые для организации очередной смертной казни. И после отчитывался такими же фиктивными документами, что приговор исполнен и отпущенные для этого мрачного действа средства потрачены сполна.

За 5 лет никто в Российской империи не поинтересовался происходящими, как это следовало из бумаг, массовыми кровавыми расправами в Кубанской области. Возможно, составляемые Устичевым копии шли только в те ведомства, которые отвечали за выдачу денег на санкционированное судом умерщвление человека, и не попадали собственно в судебную статистику. А для казначейств затраты на такие убийства — всё же не самая большая и и не самая интересная для проверяющих статья провинциальных расходов. В этом смысле Устичев выбрал по-своему скромный и незаметный путь для хищения казенных средств. С 1910 по 1915 год «Человек-зверь», как он с использованием кавычек назван в заметке «Нового времени», составил отчеты о казни 900 человек (цифра для еще не вполне кровожадного даже с учетом начавшейся в 1914-м войны времени — почти невероятная для отдельной области Российской империи).

Сама история кажется настолько фантасмагоричной, что дает повод для сомнений: мало ли что могли напечатать в мелкой газетной заметке. Однако именно посвященная этой заметке служебная записка в секретной переписке Джунковского позволяет отнестись к ней более внимательно. Джунковский остался недоволен в материале «Нового времени» лишь одной фразой — что толчком для расследования данного дела стали сомнения, появившиеся у чиновников военно-судного управления по поводу поступающих из Екатеринодара отчетов. А недовольство Джунковского объяснялось тем, что именно он, командующий жандармским корпусом, первым обратил внимание на то, что расходы на исполнение смертных приговоров военно-окружными судами в Кубанской области оказываются необъяснимо высокими по сравнению с другими территориями империи, и сообщил об этом военному министру, — так, во всяком случае, следует из составленной им записки.

Спор о ворюгах и кровопийцах теперь может казаться избитым и неактуальным. Однако отметим все-таки, что незадолго до революции, красного террора и кровавой Гражданской войны в России работал тихий, хотя и не очень добросовестный чиновник, стремившийся составить себе небольшой капитал на смертных приговорах, в которых не было ни одной жертвы палача.