Наказание иглой. Владислав Иноземцев о том, почему отмена нефтегазовых санкций может стать лучшей из санкций

Основа санкционной политики — возможность любой страны ограничивать поставки своих товаров или услуг нарушающему некие правила поведения государству, а также отказываться от приобретения товаров и услуг у этой страны. В данном контексте запрет западных стран на поставки в Россию многих видов производимой ими продукции понятен, и — главное — выполним. То же самое можно сказать и об эмбарго на российские энергоносители, введенном США, Канадой и (существенно позже и с некоторыми исключениями) Европейским Союзом. Следующим уровнем ограничений является запрет на продажу стране-агрессору товаров, выпущенных в третьих странах с использованием западных компонентов и технологий (в этом случае инструментом давления выступают ограничения на использование этих технологий). Наконец, еще более «продвинутым» вариантом является прессинг тех или иных компаний под угрозой ограничений доступа на рынок западных стран в случае оказания содействия торговле с Россией (это как раз ситуация, которая возникла с китайскими банками и финансовыми институтами центральноазиатских и ближневосточных стран).

Всё это, однако, не означает, что отдельная страна может запретить другой торговать с третьими странами только потому, что она этого пожелала. Характерно, что даже санкции, вводимые против отдельных судов «теневого флота», не имеют серьезных обоснований (так, аргумент, что танкеры заходили в порты КНДР, указывает на стремление «притянуть за уши» всемирно признанные ограничения ООН). Полностью же остановить операции этого флота практически невозможно — и даже если санкции против сотен судов будут объявлены, непонятно, какими могут быть их последствия. Более того: какими бы эти санкции ни были, они не мешают танкерам перемещаться в международных водах или проливах, свободное движение коммерческих судов в которых оговорено международными конвенциями (как это сделано Копенгагенской конвенцией 1857 года относительно балтийских проливов и Конвенцией Монтрё — относительно турецких).

Весьма странной выглядит попытка обосновать ограничения экологическим ущербом: да, лакуны в международном праве в этой сфере очевидны — но законодательство в этой сфере невозможно, на мой взгляд, применить к судам «теневого флота». Проливы — например Скагеррак или Босфор — нельзя перекрыть ни для одного коммерческого судна, ни для какой-либо группы кораблей: власти прибрежных стран имеют право «инициировать ограничительные процедуры вплоть до задержания судна» только при наличии «явных объективных признаков» экологической угрозы. Вероятно, можно отказать в проходе и кораблям, застрахованным компаниями, хотя бы раз не выплатившими страховку в случае крушения (что позволило бы считать их ненадежными). Но на сегодняшний день это выглядит крайне расширенной трактовкой Конвенции ООН по морскому праву.

Сам же факт того, что выглядящий не слишком новым танкер под флагом Либерии или Белиза идет из Усть-Луги с грузом российской нефти в Индию со страховкой «Ингосстраха», не может считаться основанием для его задержания или иного ограничения свободы судоходства. Замечу, что прямых указаний на то, что какие-то страны намерены ограничить движение этих судов, нет. Время от времени появляются новости на эту тему, связанные с весьма расплывчатыми заявлениями официальных лиц. Обычно эти заявления заканчиваются признанием важности «того, чтобы любые новые меры можно было применить на практике и чтобы они соответствовали международному праву».