Себе дороже. Почему россияне боятся копить деньги

Профессор Гарварда Кеннет Рогофф как-то сказал, что финансовый кризис оставляет гигантский отпечаток на всей жизни: «Как огромный динозавр — он давно умер, а вы видите отпечаток его ноги».

В этом смысле россияне словно живут в парке юрского периода, в котором каждые несколько лет появляется новый отпечаток ноги очередного динозавра. Если посмотреть на эти отпечатки, станет яснее, почему люди почти не копят на пенсию, мало инвестируют и предпочитают вклады в банках — в основном короткие, в пределах застрахованных 1,4 млн рублей.

Пять отпечатков динозавра

Отпечаток первый. Инфляция. Поздний СССР. Тем, кто не жил в те годы, сложно себе представить, но тогда проблемой для многих был не недостаток денег, а дефицит: даже если деньги были, купить на них то, что хотелось, было очень трудно. Поэтому у людей скопились большие сбережения, которые хранились в Сбербанке, либо, что называется, под матрасом.

Нарыв прорвался в начале 1991 года. Вечером 22 января, когда магазины и сберкассы были уже закрыты, было объявлено об указе президента СССР Михаила Горбачева: со следующего дня прекращается прием самых крупных, 50- и 100-рублевых купюр и замораживается значительная часть вкладов — «в интересах подавляющего большинства населения страны, усиления борьбы со спекуляцией, коррупцией, контрабандой».

Подробности были в постановлении правительства, его возглавлял Валентин Павлов, так что эту денежную реформу в народе прозвали «павловской». Купюры 50 и 100 рублей можно было обменять на деньги нового образца — но в определенных пределах и с одобрения специальных комиссий, которым надо было объяснить происхождение денег. Работающим меняли до 1000 рублей (средняя зарплата в РСФСР в 1990 году была 303 рубля), пенсионерам — до 200.

Сбербанк и его вкладчики были ограблены, говорил потом глава банка Герман Греф. Если вклад был более 500 рублей, излишек зачислялся на специальный счет под 7% годовых на три года. Инфляция в 1991 году составила 160%. В 1992 году — 2509%.

Отпечаток второй. Пирамиды. Ранняя Россия. Когда жизнь переворачивается, это создает возможность для жуликов. Первая половина 1990-х годов стала временем финансовых пирамид.

У них были яркие названия («Властилина», «Русский дом Селенга» и др.), они рекламировались по телевизору и обещали быстрый и легкий доход. Многие выпускали акции, а по сути — фантики, которым они сами назначали цены, которые всё время росли. И люди несли деньги. Потом пирамиды лопнули, а их жертвами стали многие миллионы человек.

Люди не понимали, с чем имеют дело. К рекламе, как и ко всему, что показывают по телевизору, относились как к чему-то проверенному. Не то чтобы всему верили, но раз показывают — значит, это нормально. Впрочем, тогда по ТВ вела передачу даже секта Аум Сенрикё, впоследствии устроившая теракт в токийском метро.

Отпечаток третий. Приватизация. В СССР почти всё принадлежало государству, это называлось государственная (общенародная) собственность. Часть ее власти решили раздать народу через так называемые ваучеры. В историю вошла фраза идеолога приватизации Анатолия Чубайса: за ваучер можно будет купить две «Волги». Это была реклама, вспоминал тогдашний министр экономики Андрей Нечаев.

Но как превратить ваучер хотя бы в одну «Волгу», большинству было непонятно. А те немногие, кто понял, стали скупать ваучеры у остальных. Нанятых ими людей с табличкой «Куплю ваучеры» можно было встретить во всех людных местах. Россияне продавали им свои приватизационные чеки за пару бутылок водки или несли их в чековые инвестиционные фонды, ЧИФы, по сути — те же пирамиды (вкладчиками стали около 25 млн человек).

Большинство ЧИФов постигла незавидная судьба. 45% из них просто исчезли, 28% были ликвидированы, 26% преобразованы в обычные акционерные общества, не все из которых дожили до наших дней.

Люди тут не потеряли деньги — ведь ваучеры им просто раздали. Но разочарование было сильным, две «Волги» реформаторам припоминают до сих пор.

Отпечаток четвертый. Девальвация. Падений рубля было несколько. Например, был черный вторник 11 октября 1994 года. В тот день курс доллара к рублю вырос на 39%. Многие предприниматели, особенно мелкие торговцы импортом, были разорены.

Но главное падение было в дефолт 1998 года — там курс рухнул примерно втрое. «Важные истории» рассказывали о том, как Россия отказалась платить по своим долгам — объявила дефолт. Главное: банкротом оказалась не финансовая пирамида или банк, заманивавшие вкладчиков высокими процентами, а сама страна. Государственные краткосрочные обязательства, которыми правительство финансировало бюджетный дефицит, фактически были пирамидой. Как говорил герой фильма 1991 года: «С нашим государством нельзя играть в азартные игры, у него вся карта крапленая!»

С 1992 года по сегодня номинальный курс доллара вырос в России в сотни раз.

Отпечаток пятый. Война. В 2022 году, когда Россия вторглась в Украину, вообще всё поменялось: привычные доллар и евро стали «токсичными». На снятие старых вкладов было введено ограничение: не более 10 тыс. долларов, остальное — рублями по невыгодному (обычно) курсу. Вложения в иностранные ценные бумаги заморожены. Пострадавших от заморозки — 3,5 млн человек, стоимость активов — 1,5 трлн рублей, говорил министр финансов Антон Силуанов.

Что отпечаталось

Есть исследования о том, как финансовые травмы дают о себе знать спустя десятилетия. Люди боятся повторения того, что с ними произошло, а потеря сбережений — это очень больно. Они передают это детям, внукам и далее.

Например, крах в 1874 году главного банка, обслуживавшего афроамериканцев, привел к тому, что и спустя 70 лет потомки его пострадавших вкладчиков меньше других доверяли банкам. Даже в наши дни афроамериканцы чаще белых используют для сбережений альтернативный инструмент — страхование жизни. В тех районах Германии, которые особенно сильно страдали от гиперинфляции 1920-х годов, сейчас инфляционные ожидания выше, чем в других местах. Американцы, заставшие высокую инфляцию 1970-х годов, спустя 40 лет ждали большего роста цен, чем следующие поколения. Это относится не только к обывателям: даже в руководстве американского центробанка те, кто застал ту инфляцию, чаще голосуют за более жесткие действия, чтобы не выпустить цены из-под контроля.

Топ-менеджеры, родившиеся в 1930-е годы (дети Великой депрессии), отличались повышенной осторожностью: они реже прибегали к внешним источникам финансирования бизнеса. Люди, выросшие в период серьезных экономических потрясений, таких как Великая депрессия, склонны избегать риска, они меньше инвестируют, а если инвестируют, то чаще других выбирают менее рискованные инструменты. Потерявшие работу или просто наблюдавшие всплеск безработицы, даже после кризиса тратят меньше и аккуратнее: пользуются купонами, скидками, экономят на качестве. Особенно если шок пришелся на их юность.

Многое из этого можно найти у россиян. Наши 1990-е сравнимы с Великой депрессией, а 61% россиян, опрошенных в 2024 году, отметили, что их семьи в 1990-е потеряли сбережения. А с ними и доверие.

Мало сберегают. Фонд «Общественное мнение» много лет проводит для Центробанка опросы о потребительских и сберегательных предпочтениях населения. Все эти годы около 60% отвечают, что у них нет сбережений — запаса, который позволит продержаться какое-то время в случае потери дохода. Вот как в 2014 году описывал низкую склонность россиян к сбережениям профессор университета Мичигана, а тогда ВШЭ Олег Замулин: «За последние 25 лет население нашей страны дважды потеряло все свои деньги в банках: в начале 1990-х, а потом в 1998 году во время дефолта. Кроме этого, были эпизоды, когда не было массовых банковских кризисов, но тем не менее какие-то банки закрывались и люди теряли деньги. Если нет надежных инструментов сбережений, то люди рационально размышляют: “Что ж, тогда я не буду сберегать, я лучше проем свои деньги сейчас, чем отложу свои деньги в банк, а потом обнаружу, что он лопнул и деньги потеряны”».

Боязнь риска. Финансовым девизом россиян можно назвать «Вклады — наше всё». Больше половины финансовых активов россиян — 65 из 122 трлн рублей на 1 сентября 2025 года хранится в банках на счетах и депозитах. Вклад — это просто, понятно и в последние годы вроде бы надежно. Период высокой неопределенности в 1990-е определил неприятие риска у людей, переживших это время, говорил профессор РЭШ Максим Буев: это долго поддерживало недоверие и к банкам, побуждая хранить деньги под матрасом, но с этим государство частично справилось благодаря страхованию вкладов.

Но лишь частично. Наличные в активах россиян на третьем месте с минимальным отставанием от второго: 24 трлн.

Не загадывать далеко. Во вкладах россияне руководствуются принципом «лучший вклад — короткий вклад». Среди них преобладают очень короткие: в августе (это последние данные) 52% были открыты на три-шесть месяцев, 24% — на один-три месяца. Более чем на год было в августе размещено менее 5% средств, в том числе на срок свыше трех лет — 0,45%. Это типичная картина: за последние два года доля открываемых вкладов на срок от года ни разу не достигала 10%.

Центробанк год назад предлагал меры по стимулированию долгосрочных вкладов и оценивал долю денег на вкладах длиннее трех лет в 3%. «Долгосрочные вклады — это, скорее, редкость», — сетовала председатель ЦБ Эльвира Набиуллина. Это тоже отпечаток финансовых травм: размещать деньги надолго может быть опасно — мало ли что может случиться в России за год, не говоря о трех и больше.

Не копить на пенсию. Если люди открывают вклады на несколько месяцев, то тем более почти не строят по-настоящему долгосрочных финансовых планов. Пенсионные деньги и страховки составляют 8,4 трлн рублей, но большая часть портфеля российских пенсионных фондов — это остатки накопительных пенсий, существовавших в 2002–2013 годах. Россияне настолько не заглядывают далеко вперед, что попросту не заметили «ограбление века»: с 2014 года часть социальных взносов, которые шли на накопительные пенсии работников (6% зарплат), стали перечисляться на выплату текущих пенсий, чтобы высвободить деньги бюджета. «Эти деньги пошли на Крым, на антикризисные меры», — объяснял министр финансов Антон Силуанов.

Спасибо, что дочиталиПодпишитесь на нашу рассылку

Самостоятельно на пенсию тоже почти никто не копит. «Не просто так у нас мало пенсионных накоплений и граждане предпочитают депозиты любым инвестициям, — рассуждал профессор РЭШ Олег Шибанов. — Мы все воспитаны на МММ: большинство людей, которые сейчас инвестируют, прекрасно помнят, что пирамиды могут возникать из ниоткуда. Люди не верят, что инвестиции в акции — это разумная альтернатива депозитам, потому что они проходили несколько кризисов».

Боязнь инвестировать. Акции, облигации и паи занимают второе место в накоплениях россиян (24,1 трлн рублей на 1 сентября), но на самом деле этот популярный в мире способ накоплений в России — удел немногих. Десятки миллионов инвесторов — это фантом (почти 90% брокерских счетов всегда были пустыми или на них было до 10 тыс. рублей), а реально сделки на бирже каждый месяц заключают около 3 млн человек. Значительная часть из них не инвестируют, а пытаются торговать.

Недоверие к рублю. Многочисленные девальвации не прошли даром. Почти треть наличных, 7,5 трлн рублей, — это валюта, до войны в ней хранилось около 20% вкладов. Когда у россиян появилась возможность покупать иностранные ценные бумаги через приложения брокеров, они стали ей активно пользоваться — их у частных инвесторов на 2,2 трлн рублей. Буев связывал значительную долю иностранных активов у частных инвесторов до февраля 2022 года в том числе с недоверием к рублю.

В общем, не стоит удивляться, что люди до сих пор боятся замораживания вкладов, а планы обновить купюры рождают слухи об обмене денег.